Анош Ирани - Песня Кахунши
Ананд-бхаи снова появляется на пороге.
– Я сказал – проваливай!
– Я кое-что знаю!
– Да? И что же?
Не подумав, Чамди выпаливает:
– Дабба!
– При чем тут Дабба?
– Он умер. Съел крысиный яд. – Сам?
– Сам. Я видел, как он это сделал.
– И что?
– Он мне сказал одну тайну.
Ананд-бхаи не закрывает дверь. Смотрит Чамди в глаза.
– Про ювелира.
Он тщетно пытается вспомнить название магазина.
– Ювелир продает свой магазин. Я знаю, в какой день и даже в какой час будут вывозить товар.
– Значит, так. Если ты врешь, я тебя удушу. Прямо сейчас, на этом самом месте.
Ананд-бхаи наклоняется к Чамди. В его бороде застряли две белые рисинки, – наверное, быстро ел или только встал из-за стола.
– Пожалуйста, – умоляет Чамди, – попросите Дарзи спасти Гудди. Я вам все расскажу.
– Сначала скажи, что Дабба говорил.
– Что товар будут завтра вывозить.
– В какое время?
– Я скажу, когда вы спасете Гудди. Ананд-бхаи отвечает мощной пощечиной.
От удара у Чамди даже в голове гудит.
– Поторгуйся мне еще! – кричит Ананд-бхаи.
На пороге комнаты появляется пожилая женщина. Она опирается о дверь, чтобы не упасть. У нее на лице складки, какие бывают на кожаных куртках. Глаза – две узкие щелочки.
– Что случилось с Гудди?
– Ей очень плохо! – кричит Чамди. – Она умрет, если вы ей не поможете. Был взрыв…
– Мы знаем, – говорит женщина. – Ананд, поезжай за Гудди.
– Я что, по-твоему, весь мир должен спасать? – орет Ананд-бхаи. – Чтоб вам провалиться! Твой сын ранен, займись лучше им!
– Навин поправится. Он в хороших руках. Привези Гудди.
– Какое тебе до нее дело?!
– Ананд, привези ее. Давай, собирайся.
Ананд-бхаи исчезает в комнате Дарзи. Выходит с белой рубахой в руках.
– У тебя есть мать? – спрашивает он Чамди.
– Нет.
– Хорошо, – говорит Ананд-бхаи, глядя на старуху. – А с тобой я потом разберусь. Поехали.
– А Дарзи…
– Дарзи моим братом занимается. Пошли. Ты же вроде Гудди спасать собрался?
– Нам надо быстро бежать.
– Бежать нам как раз не надо.
Ананд-бхаи достает ключи из кармана брюк. Не застегивая, надевает рубаху. Они идут к белой машине, припаркованной за домиком Дарзи. Ананд-бхаи не спешит. Чамди бессильно плачет от ярости, глотает слезы, смотрит под ноги, замечает прямо под окном грядку с помидорами и огурцами. Старается ровно дышать. Хватается за ручку машины, но дверь заперта.
– Быстрее! – взрывается Чамди. – Она же умрет там!
– Кому суждено умереть, тот все равно умрет. Слушай, если ты мне про Даббу соврал…
– Я не вру! Честное слово, не вру!
Впервые в жизни Чамди не стыдно врать.
Только страшно, аж внутри все переворачивается. Лучше не думать, что будет, когда все выяснится.
Ананд-бхаи включает зажигание. Чамди прыгает на переднее сиденье, и машина срывается с места, прежде чем он успевает закрыть дверцу. Они мчат мимо школы, мимо фруктовой тележки. Ананд-бхаи сворачивает влево. Правой рукой он крутит руль, а левой нажимает на гудок, так что кажется, будто воет сирена. Напрасно. На улице ни души. Взрыв разогнал людей по домам. Чамди становится легче.
– Дыши, Гудди, дыши! – бормочет он, и плевать ему, слышит ли его бандит.
Ананд-бхаи вытирает ладони о штаны, бросает взгляд на Чамди, замечает, как блестит от масла его кожа, переводит взгляд на дорогу. Они проезжают мимо кафе «Ширин». Чамди удивленно смотрит на окна – в них почти не осталось стекол. Возле храма стоит машина «скорой помощи», тут же три полицейских джипа. Ананд-бхаи тормозит.
– Вылезай. Дальше не проедем.
Они бегут мимо «скорой». Двое санитаров несут на носилках тело – мужчина средних лет в белом костюме. Кожа на лице желтая, как воск, глаза закрыты. Санитары бросают труп в машину и возвращаются за следующим.
Вот уже и храм. Старуха-цветочница все еще лежит на тротуаре. Стены дома напротив забрызганы кровью. Повсюду валяются обломки, земля усеяна осколками стекла, раздаются стоны раненых.
Гудди по-прежнему на ступеньках медпункта. Ананд-бхаи подносит палец к ее губам.
– Живая, – роняет он.
В первый раз Чамди рад тому, что говорит Ананд-бхаи. Он даже почти не боится его.
Ананд-бхаи взваливает Гудди на плечо и шагает к машине.
– Сумди тоже здесь, – говорит Чамди.
– И Сумди тоже? Пропади вы пропадом! А с ним что?
Чамди идет к тому месту, где видел Сумди.
Маленького мальчика, на несколько лет моложе самого Чамди, придавила бетонная плита. Трое мужчин, один из них полицейский, пытаются приподнять ее. Мальчик без сознания.
Вот и Сумди. Спина разорвана взрывом.
– Готов, – говорит Ананд-бхаи.
– Я его здесь не оставлю, – говорит Чамди.
– Брось. Он умер уже. Ему не поможешь.
– Мы должны его забрать.
– Ты что, хочешь, чтобы я еще на трупы время тратил?
Ананд-бхаи поворачивается и несет Гудди к машине. Чамди стоит над телом друга. Кажется, будто Сумди просто решил их напугать – вымазался красным и ухитрился разодрать себе спину. Чамди озирается. Помочь тут некому. Сумди никто не понесет. Санитаров просить бесполезно. «Они не людей спасать приехали, – думает Чамди, – а трупы собирать».
Он хватает тело за руки и тащит. Голова Сумди не держится, лицо почти касается земли. Чамди старается не смотреть на то, как сыплются на асфальт зубы.
– Я тебе сказал – брось его! – кричит Ананд-бхаи.
Чамди тащит Сумди, но руки немеют. Тело с глухим стуком падает на тротуар. Чамди собирается с силами и снова хватается за запястья.
Через минуту подбегает Ананд-бхаи и взваливает труп на плечи. Санитары оборачиваются, но тут же возвращаются к своим делам. Полицейский тоже равнодушно смотрит на Ананда-бхаи, потом дважды стучит по капоту «скорой», и машина трогается с места.
Задняя дверца машины Ананда-бхаи открыта, Гудди лежит на сиденье. Ананд-бхаи бросает тело Сумди на пол. «Как бы он ему костей не переломал», – думает Чамди. Он никак не может поверить в то, что Сумди уже все равно.
Чамди чихает, ноздри щекочет пыль. Улица пуста, как будто сейчас раннее утро. Почти все магазины закрылись, на тротуарах и в окнах домов никого нет.
И вот что странно – плакать совсем не хочется. Кажется, будто все происходящее – это такая игра. На застывших телах красная краска, а Сумди и Гудди просто притворяются мертвыми.
Глава 11
Чамди старается разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме. Стены бетонные, и помещение кажется гораздо меньше. В углу выгороженный закуток для мытья. Деревянная дверь приоткрыта, внутри валяется красное пластмассовое ведро. На одной стене кухонная мойка – раковина каменная, старая, вся в выбоинах. Выше – бетонные полки. На самом краешке – мешок с рисом; наверное, скоро свалится на деревянный стол. На столе пачка сигарет «Голд флейкс» и открытый коробок спичек. Единственная люминесцентная лампа на потолке мигает, загорается и гаснет, бросая отсветы на тело Гудди.
Гудди неподвижно лежит на полу. Рядом на корточках сидит Дарзи, прижимая белую тряпочку к ране на ее лбу. Останавливает кровь. Неподалеку – лужица крови, но это чужая. Скорее всего, Навина, брата Ананда-бхаи. Кстати, куда он подевался? Совсем недавно был в комнате, Чамди слышал его стоны.
Дарзи старый совсем, но на корточках сидит без труда. У него очень тонкие брови и лоб как будто припухший. Седые волосы смазаны маслом и зачесаны назад. Он улыбается Чамди, обнажая желтые зубы. Чамди улыбается в ответ и думает о ножницах, игле, нитках – все это Дарзи разложил на белой марлечке рядом с Гудди. Правой рукой он удерживает тряпочку на ране, а левой подтягивает клетчатое лунги – повязку, сползающую с бедер, и заодно почесывает правую лодыжку. Белая майка задралась, и виден живот, такой же волосатый, как у Ананда-бхаи.
– Где старуха? – спрашивает Ананд-бхаи.
Он стаскивает с себя белую рубаху, утирает ею потное лицо, комкает и швыряет в угол.
– Она с Навином в его комнате.
– Как он?
– Через пару дней будет как новенький.
– Вот ублюдки! Они мне еще заплатят!
– Конечно, – спокойно отвечает Дарзи, приподнимая тряпочку на лбу Гудди.
Рана еще кровоточит. Дарзи щелкает языком и возвращает тряпочку на место.
– Это все мусульмане, – цедит Ананд-бхаи. – Они за все заплатят.
– И чего ты этим добьешься? Убийство не остановит войны.
– Чтобы спасти чью-то жизнь, надо сначала отнять чью-то жизнь. Мы не можем спать спокойно, пока хоть один мусульманин живет в этой стране.
– И что теперь, убивать каждого встречного мусульманина?
– Начнем с нескольких. Я отрежу им головы и покажу Навину – этот устроил взрыв в храме? Или, может, вот этот?
– Зачем он вообще туда поперся? И почему с работы ушел?
– Работа в телефонной компании – это не работа! Это рабство, понял? Я хотел представить Навина Намдео Гирхе. Ну там… поговорить почтительно, попросить благословения – Навину ведь нужно продвигаться наверх.
