Ален Роб-Грийе - Проект революции в Нью-Йорке
Пытаясь избавиться от наваждения, под чьим воздействием неизбежно придется перешагнуть через поручни, если остановка продлится хотя бы еще несколько секунд, девушка хватается за фарфоровую ручку, которая сама поворачивается в ее ладони, и открывает дверь настежь одним толчком: крыса здесь, она семенит по белым плиткам пола, неприятно поскрипывая коготками, вокруг окровавленного тела убитой девушки. Стало быть, Лора не ошиблась, почувствовав совсем рядом с собой крысу в ту ночь — возможно, это было вчера — когда ее заперли без света в пустой библиотеке на первом этаже.
Она так испугалась, что спряталась на самой верхней, пустой полке, куда вскарабкалась единым духом, благодаря чему и нащупала там, в темноте, полицейский роман с разорванной обложкой, который затем тщательно уложила, чтобы прочитать тайком, под съемную доску пола в своей комнате, в секретное углубление, где пестрый томик улегся рядом с коробком спичек, украденным однажды вечером из кармана ее стража, когда тот проник к ней с целью изнасиловать, а потом заснул усталым сном, настолько измучил его долгий день, заполненный утомительной слежкой и беготней по всему городу, а также рядом с парой острых ножниц, принесенных им после одной из обычных ночных экспедиций ей в подарок для вырезания картинок, а она сделала вид, будто потеряла их, и рядом с вязальной спицей из полированной стали, завалившейся в щель одного из ящиков комода, которую она извлекла с большим трудом, а затем долго затачивала о шероховатые плитки в коридоре, наконец, рядом с тремя стеклянными осколками, изогнутыми наподобие арабского кинжала и все еще запачканными ее собственной кровью с того дня, когда она глубоко порезала руку, вынимая их из разбитого окна-двери, что выходит на железную лестницу на последнем этаже ее тюрьмы.
Значит, в этой тюрьме, как и во всех тюрьмах, имеются крысы, и именно этим объясняются порой короткие, а иногда более продолжительные тихие поскрипывания что слышатся временами в необитаемых частях большого дома. И совсем недавно узница также не ошиблась, когда ей почудились более резкие звуки вкупе с отчаянными воплями боли, идущими из этой комнаты. В самом деле, убийство совершилось лишь несколько минут назад: тело кажется еще теплым в ярком свете так и не выключенных прожекторов; обрамленное рассыпавшимися в беспорядке светлыми волосами кукольное личико с открытыми голубыми глазами и неплотно сомкнутыми губами еще сохранило цвет розового фарфора. Лицо же это вне всякого сомнения принадлежит Клавдии, мимолетной подружке, которая провела в доме несколько часов, выпила за компанию с Лорой чашку чая и поиграла вместе с ней, вырезая маски из черной бумаги.
Обнюхав еще не загустевшую кровь, которая стекает на плиточный пол многочисленными ручейками разной Длины, расходясь затем направо и налево, крыса явно смелеет: она поднимается на хвосте и начинает неуверенно перебирать передними лапками по телу казненной; та лежит на спине в расслабленной, беспомощной позе, и разорванные окровавленные клочья длинной белой рубашки не столько скрывают, сколько подчеркивают прелестные формы ее тела. Волосатая тварь, которую, видимо, особенно привлекают раны от семи кинжалов, воткнутых в самую нежную плоть в верхней части бедер и в паху вокруг смоляных курчавых волос, отличается столь крупными размерами, что, стоя на задних лапах на полу, ухитряется обследовать иссеченную тонкую кожу от промежности до пупка, где из-под широкого клока легкой льняной ткани вновь выглядывает обнаженный живот, в этом месте оставшийся нетронутым. Именно сюда крыса вонзает зубы и начинает затем поедать внутренности.
Кажется, будто дрожь пробегает по телу жертвы, возможно, еще живой, и рот ее приоткрывается чуть больше. Пытаясь спастись от этого кошмара, Лора нащупывает узкий карман своего платья, не в силах отвести глаз от отвратительной сцены. С некоторым трудом ей удается извлечь маленькую капсулу, которую она без колебаний отправляет в рот.
Возврат. Лора не понимает, почему… Обнаженные бедра, одна нога подогнута в колене… Нет! Щиколотки теперь разведены в разные стороны при помощи конопляных веревок, наложенных в несколько витков и закрепленных за тяжелые литые подставки прожекторов; но одна из веревок плохо натянута, и колено слегка подогнулось. Нет! В ярком свете двух других прожекторов через широкую прореху, идущую от горловины рубахи до подмышки, видна очень длинная шея, округлое плечо и большая часть упругой груди, чья околососковая окружность будто выкрашена сепией. Веревка обхватывает также и руку, тремя витками, глубоко врезаясь в кожу и заломив назад локоть, конечно, чтобы соединить его с другим локтем; но его не видно, равно как и запястий с ладонями, скрытых за спиной, по всей видимости, связанных и зафиксированных на полу посредством какого-нибудь приспособления. Очевидно, что девушку привязали таким образом, чтобы дать ей возможность извиваться и уклоняться, но в строго рассчитанных пределах, лишь для того, чтобы насладиться смехотворным сопротивлением жертвы. На полу, примерно в тридцати сантиметрах от обнаженного плеча, валяется недокуренная сигарета, и дымок от нее тянется вверх в спокойном воздухе легкой и тонкой… На этот раз жертва действительно пошевелилась, сомнений быть не может: голова откинулась набок, подогнутое колено подтянулось выше, отчего веревка натянулась. Крыса… Нет! Нет! Возврат.
Лора не понимает, почему поезд застыл без движения в самой сердцевине туннеля, среди лязга визжащих тормозов и грохота железа. Во внезапно наступившей тишине она смотрит направо, а затем налево — на две небольшие двери, ведущие из тамбура в вагон. Но выйти можно только в одну, потому что в покинутом ею вагоне за стеклом по-прежнему стоит вампир из метрополитена, который пытается, к счастью, тщетно, справиться с задвижкой, чтобы вновь схватить свою добычу.
Итак, ей опять удалось ускользнуть от преследователей. Сегодня вечером она снова сумела разоблачить их переодевания и трюки. Она протягивает левую ладонь к медной ручке, чтобы пройти в другой вагон, но не завершает начатого движения: в самом конце прохода, за таким же точно стеклом в эту минуту появляется доктор Морган, зловещий преступный хирург со своим неподвижным и очень белым лицом, по которому его всегда можно узнать на страницах газет, хотя это, по всей видимости, маска. Вот они, эти тонкие губы, усталые черты, взгляд за очками в стальной оправе, одновременно острый и усталый после многих бессонных ночей; он почти прилипает к стеклу, чтобы не упустить из виду жертву, намеченную для экзекуции в сегодняшнем приказе, вокруг которой сжимается кольцо…
Поскольку и этот выход блокирован, Лора выпускает ручку двери и готовится перешагнуть через металлические поручни, чтобы убежать по путям, пользуясь тем, что поезд по какому-то чудесному совпадению еще не тронулся. Вглядываясь в темноту в надежде выбрать лучшее место для прыжка, она встречается взглядом с черными блестящими глазками крупной крысы, застывшей в угрожающей неподвижности. Эти отвратительные и опасные твари кишат в подземных галереях, что вполне нормально, поскольку сюда выходят отверстия городских стоков. Животное, появившись оттуда, кажется, специально поджидает ее, чтобы сожрать живьем или, в любом случае, покалечить, обезобразить, заразить холерой, чумой, сыпным тифом…
Повинуясь инстинкту, Лора бросает в звериную морду задвижку из желтой меди, которую так и держала в правой руке, после того как отомкнула зажим и вытащила ее из двери вагона, спасаясь бегством. В смятении своем она напрочь забывает, что решила использовать ее в качестве оружия, если будет настигнута насильником, чтобы нанести ему удар чем-нибудь более жестким, нежели ее хрупкие кулачки. Впрочем, этот жест отчаяния оказался совершенно бессмысленным: крыса подпрыгивает, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, дабы увернуться от неловко брошенного метательного снаряда, который падает на землю, не задев ее, а затем отхаркивает ядовитую слюну, целясь в противника, ставшего отныне безоружным — с намерением продемонстрировать собственную решимость. Девочка мгновенно осознает, что ловушка окончательно захлопнулась. Она с отчаянием смотрит на продолговатую остроконечную металлическую задвижку, с которой столь опрометчиво и неумно рассталась, тогда как несколькими секундами раньше еще питала надежду унести ее в свою комнату, чтобы уложить рядом с другими орудиями под съемной доской паркета.
У Лоры не остается времени спросить себя, какие же еще средства остаются в ее распоряжении, равно как и о том, что ожидает ее в случае неудачи. Прежде чем она успевает подыскать хоть какую-нибудь подходящую железку в ржавых сочленениях узкой платформы и поручней, обе небольшие двери одновременно распахиваются; она попадает в руки двух мужчин, и каждый из них ловким движением с силой хватает ее за запястье: слева доктор Морган, пересекший пространство вагона так, что ей ничего не удалось услышать или увидеть, хотя его массивная фигура должна была бы привлечь ее внимание, а справа — вампир метрополитена, которому, наконец, удалось повернуть язычок замка с помощью острых ножниц, оказавшихся (случайно?) сегодня вечером в его кармане, как уже было сказано.
