Автор неизвестен - Азюль
Нынешний поход в магазины не оказался ничем примечательным. Скупив по-быстрому десять литров пива и закуски к нему, мы отправились ловить тачку в обратную дорогу. Вскоре я и Юра уехали со всей снедью, а Леня, не поместившись, остался ждать дальше.
Поскольку наша комната больше тридцать третьей, то прздновать решили у нас. Филипп зван в качестве главного повара, Юра присутствовал за главного трепача. Я с Катей за хозяев, ну а Боре досталась роль гостя, так как все остальные уже распределили. Филипп принес какие-то продукты, Боря поставил пять банок пива. Все пиво висело в «холодильнике», сконструированном в виде сумки, вывешенной наружу.
Мы резали, варили; Филипп традиционно пропускал по-русски вместе со мной и Борей. Предусмотрительно я на этот раз не доверил никому выбор спиртного и мог его хлестать, хоть без закуса. Прошло полчаса, потом сорок минут, но Леня не появлялся. По всем, самым растянутым срокам, он уже давно должен был быть здесь. В общем, человек достаточно взрослый, чтобы за него волноваться, но всех интриговало, куда он мог дется. К тому же не терпелось начать праздновать.
Настроение падало, как барометр в бурю, лица серели. Когда стали уже звереть и казалось, что каждый вот-вот примется грызть стенку, то дверь наконец-то и открылась. Леня появился. Он вошел с видом, с которым имеют обыкновение появляться лишь пророки, созревшие возвестить миру о новом чуде. В его руках почивал картонный ящик, из которого нагло торчали три бутылки «Горбачева», три или четыре куска разной колбасы, какие-то коробки с чипсами, печеньем и всякое прочее. Принеси он и покажи нам свой немецкий паспорт, в этот момент мы не удивилсь бы больше, чем этому морю еды.
Немая сцена, встретившая блудного сына азюля, выглядела явно не менее впечатляюще, чем в Гоголевском «Ревизоре». Даже молния, ударившая в середину нашего стола поразила бы меньше, чем вид Лени, груженного продуктами.
— Мы думали, что ты уже погиб, — дар речи вернулся раньше всех к Филиппу. — Ты что, взял банк или бакалейную лавку?
— Ресторан! — усмехнулся Леня бодро. Весь его таинственный вид был покрыт плотным налетом заслуженной гордости.
Положив ящик на стол, наш друг принялся повествовать, как казалось, удивляясь тому, что сам рассказывал. Но история, судя по его реакции, была правдой.
— Ну… вы когда уехали, я еще тормозил пару минут, вдруг останавливает мне новый «Гольф», синий. Мужик спрашивает «куда», потом я залез и он повез. Разговорились, кто, откуда, женат… Потом спрашивает меня, не тяжело ли жить, что там с деньгами… Я сказал, что тяжело. Вижу он поддатый. Спрашивает меня, есть ли у меня время. А мне что? Я ему в ответ, что времени, как дерьма. Ну хорошо, короче, везет он меня в Бад Зоден — маленький городок, минут двадцать езды. У мужика там ресторан свой. Он мне эту коробку дал и еще чуть-чуть денег и сюда отвез. К Рождеству подарок — сказал. Потом телефон свой оставил, сказал, чтобы звонил. Пообещал через две недели приехать.
Да… Мы напряженно помолчали и пошаривали взглядом вокруг. Каждый думал общую думу. Потом Юра, все лицо которого пылало от зависти, с дрожью в голосе сказал в сердцах:
— Ну вот! Везет дуракам! — чуть не расплакался, бедный.
— Дурак — дурак, а вот подарочек-то к Рождеству получил, справедливо рассудил я. — А ты получил?
Но тот был безаппеляционен:
— А я все и так получу! Мне ничего не надо! Я могу пойти и взять!
— Да-а, ребятки, — Филипп тоже покачал головой и сказал банальность. — Это тебе, Леня, крупно повезло.
— А т-ты, Леня ему не сказал, что у тебя еще друзья есть? — Боря дал понять, что явно тоже готов получить подарок.
Компания замерла, клацнув зубами от зависти. Одна только Катя разумно подошла к вопросу и усмехнувшись посетовала.
— Да, Леня. Ты б ему сказал, что если он нам каждому по такому ящику даст, то мы могли бы целый месяц питаться.
Пока суть да дело, поразвлекались мы пустым трепом, но «голод не тетка» да и «соловья баснями не кормят». Порезали пару Лениных колбас и компания дружно решила пить водку. Этому я в тайне был страшно рад, ибо предпочитаю водке пиво и тут же прикинул, что мне его на долго хватит. Наше собрание принялось усиленно упражнятся в произнесении тостов и в скорости быстро нажраться. После традиционных бокалов за Рождество, за нас с вами и за то с ними, других тостов, не менее достойных, Филипп принялся за рассказ очередной притчи. Это уже стало стойкой традицией любого заседания нашего клуба.
— В одном очень очень далеком государстве жил король и была у него дочь — прекрасная царевна. Все у них хорошо, царствовали они себе на славу, вот только одна проблема царя томила: дочка его не хотела выходить замуж.
— Может ее никто не брал? — предположил Боря. — Сегодня жених пошел с запросами.
— А у нее немецкий паспорт был? — тут же вставил Юра. — Если был, то отбоя в женихах не было бы!
— Не знаю! Факт, что и так отец и так, но она ни в какую. Наконец разозлился царь и приказал ей во что бы то не стало выбрать себе жениха. Дочке деваться некуда и решила она устроить рыцарский турнир. Условия поставила жесткие: рыцарь должен на полном скаку разрубить мечом ожерелье, висящее у нее на груди. При этом он не может промахнуться, не может поранить принцессу. Тому, кто не справиться с заданием грозит смерть. А кто выполнит условия, на ней женится. Сказанно — сделано. Собралось на царском дворе рыцарей видимо-невидимо. Поскакал первый смельчак прекрасный юноша, размахнулся и чуть-чуть не дотянулся. «В пропасть!» сказала принцесса, и рыцаря бросили в пропасть. Другой юноша, еще более прекрасный, чем первый, поскакал попытать свое счастье. Рубанул он мечом, но поцарапал принцессу. «В пропасть!» — приказала принцесса, и полетел он вслед за первым. Наконец, вышел еще более прекрасный молодой человек, поскакал, разрубил ожерелье, не задел принцессу. «В пропасть!» скомандовала принцесса, и бросили этого тоже. Народ негодует, кричит: «Несправедливость!». Король побагровел: «Почему?». «За компанию!» — махнув рукой ответила принцеса.
Так давайте же мы выпьем за компанию!
— За компанию! — дружно вскричали все мы и так же дружно выпили, будто в пропсть толпой сиганули.
Люди были на сердине второй бутылки водки, я на середине второго литра пива. Вдруг в дверь постучали и, приоткрывшись, она впустила в комнату афганца Разу.
— Филипп, ты что: здесь? — спросил он, пытаясь скрыть, что его глаза видять застолье. Голова тут же придумала причину появления, а язык выдал наружу. — Я тебя ищу, хочу спросить.
Раза членом клуба не состоял, но нам дармовой водки не жалко.
— Потом спросишь. Садись, ешь, пей, будешь гостем! Празднуй себе, пока празднуется.
Раза поупирался, но сел. Мы внимательно на него уставились. Он, как афганец, обладал большим уважением, потому что, по общему убеждению, все люди оттуда получают убежище и паспорт в любом случае. Минут пять он повталкивал всем известную историю про то, как русские девки выходят за афганцев, чтобы потом получить азюль. Затем всем наскучило.
Юра только завел традиционный разговор за «Калибру», как его прервал новый стук в дверь, пришел Наим.
— Ну, что ви тут дилаете? — спросил он, по смешному выговаривая слова.
— О-о, Наим! — Уже будучи заметно навеселе, компания поприветствовала нового гостя. Что же теперь водку запазуху пратать? — Иди сюда, давай с нами!
Наим скромности в России не научился и себя долго уговаривать не заставил. Я пошел доставать из «холодильника» пиво. Завели новый разговор. С приходом Наима, роль главного трепача перешла от Юры к нему.
— Зачем вы пришли к нам в Афганистан? — обратился он ко мне, сделав вопросительный жест и такое выражение лица, будто я в этом виноват.
— А черт его знает, Наим, — мне было все равно, чего мы туда пришли. — Я туда никого не посылал.
— Нет, нет! Чего вы хорошего принесли, скажи мне? Вся земля плохо стала из-за вашего Советского Союза. Всем стало плохо.
— А тебе-то, чего? Не прийди наши в Афган, сидел бы ты там и ни хрена не видел, а сейчас посмотри: лежишь себе целыми днями в Германии и ни хрена не делаешь, кормят, поят. Кто тебя бы там кормил? Был бы ты в Германии?
— Почему не был? — стал он пыжиться и вставать на дыбы.
— А кем бы ты был, Наим? Тебя выучили, дали работать… — я искренне пытался быть рассудительным, настолько, насколько вообще после таких доз можно рассуждать.
— Ну и что — выучили? Нам в Афганистан ООН денег дал ста студентам на учебу. Мне предложили на выбор три места, три авиаинститута: в Англии, Индии и России. В Индию я не хотел, а дальше было просто, кто просился в Англию, так их в тюрьму сажали, политика была в СССР ехать учиться.
— А ты воевал, Наим, стрелял? — серьезно спросил Филипп, будто выступает на суде по военным преступникам.
— Стрелял, — опять полез на рожон Наим и сделал вид, что собирается рвать на себе тельняжку.
