Герман Кох - Ужин
Я протянул ему руку ладонью кверху.
— Хочешь, я сам его выброшу? — предложил я.
Он не сводил с меня глаз. Глаз, выражение которых я так хорошо знал. Однако сейчас они выражали лишь раздражение по поводу того, что я завожусь по пустякам, что веду себя как надоедливый папаша, донимающий сына вопросами типа «в котором часу ты вернешься с вечеринки?».
— Мишел, речь идет не о какой-нибудь там вечеринке, — выпалил я быстрее и громче, чем собирался. — Речь идет о твоем будущем.
«Будущее» — абстрактное понятие, я тут же пожалел, что использовал это слово.
— Зачем, черт возьми, вы выложили этот фильм в Интернете?
Только не ругаться, наставлял я сам себя. Иначе получится дешевая комедия, чего я терпеть не могу. Я сейчас повысил голос до крика, который могли услышать при входе в ресторан, в гардеробе или у пюпитра.
— Это что, круто? Или смело? Или это тоже не важно? «Люди в черном 3»! Чем, черт возьми, вы занимаетесь?
Он сунул руки в карманы куртки и опустил голову в черной шапочке, так что я почти не видел его глаз.
— Это не мы, — ответил он.
Дверь ресторана распахнулась, раздался смех, какие-то люди вышли на улицу. Двое одетых с иголочки мужчин и женщина в серебристом платье с глубоким вырезом на спине, с такой же серебристой сумочкой на плече.
— Ты так ему и сказал? — спросила женщина, слегка пошатываясь на серебристых шпильках. — Эрнсту?
Один из мужчин вынул из кармана связку ключей от машины и подбросил ее в воздух.
— Не веришь? — спросил он, вытянув руку и пытаясь поймать ключи.
— Ты с ума сошел! — захихикала женщина.
Хрустя гравием, они прошли мимо нас.
— Кто в состоянии сесть за руль? — спросил другой мужчина, после чего все трое снова расхохотались.
— Так, подожди-ка, — сказал я, после того как троица дошла до конца гравийной дорожки и свернула влево в направлении мостика. — Вы поджигаете бездомную женщину и записываете все это на мобильник. На твой мобильник. Потом снимаете того алкоголика на станции метро.
Мужчина, избитый моим сыном и племянником на станции метро, в моем монологе вдруг сам собой превратился в алкоголика. Возможно, алкоголик больше заслуживал побоев.
— А потом это появляется в Интернете. Ведь вы этого и добивались? Вы искали аудиторию?
Выложено на YouTube видео про алкоголика? Я засомневался.
— Алкоголик уже тоже в Сети?
Мишел вздохнул.
— Пап! Ты не слушаешь!
— Я слушаю. Внимательно, даже слишком внимательно. Я…
Дверь ресторана вновь отворилась, мужчина в строгом костюме огляделся по сторонам, затем на несколько шагов удалился от выхода и, скрывшись в темноте, закурил.
— Черт! — выругался я.
Мишел развернулся и зашагал к велосипеду.
— Ты куда? Мы еще не договорили.
Но Мишел не остановился, он вынул из кармана ключ и вставил в велосипедный замок. Я взглянул на курящего мужчину у входа в ресторан.
— Мишел, — сказал я тихо, но настойчиво, — ты не можешь вот так просто уехать. Как мы поступим? Есть ли еще какие-то фильмы, которые я не видел? Мне нужно просмотреть весь YouTube или ты все-таки мне расскажешь?..
— Папа! — Мишел резко обернулся и схватил меня за руку. — Ты когда-нибудь заткнешься?
Я ошалело уставился на своего сына. Его честные глаза выражали сейчас — не буду ходить вокруг да около — исключительно ненависть. Я поймал себя на том, что даже отвел взгляд — в сторону курящего мужчины.
Я ухмыльнулся — несомненно, то была глупая ухмылка.
— Уже затыкаюсь, — сказал я.
Мишел отпустил мою руку; закусив губу, он покачал головой.
— Господи! Ты вообще умеешь общаться по-человечески?!
Я ощутил колющую боль в груди. Любой другой отец тут же возмутился бы: «Это кто здесь, интересно, ведет себя не по-человечески? А? Кто?» Но я был не таким отцом, как все. Я знал, к чему клонит мой сын. Как бы я сейчас хотел обнять его и прижать к себе. Но, скорее всего, он с отвращением меня бы оттолкнул. Я знал, что подобное физическое отречение подействовало бы на меня слишком сильно, я бы расплакался и не смог остановиться.
— Дорогой мой мальчик, — сказал я.
Только без нервов, уговаривал я сам себя. Мне следует его выслушать. Я вспомнил слова Мишела о том, что я его не слушаю.
— Я весь внимание, — сказал я.
Он снова покачал головой и решительно вывел свой велосипед с парковки.
— Подожди! — сказал я, пытаясь сдержаться. Я даже отступил на шаг, словно не желая его задерживать. Но непроизвольно дотронулся до его руки.
Мишел посмотрел на мою руку как на экзотическое насекомое, а потом перевел взгляд на меня.
Мы близки к чему-то, отметил я про себя. К чему-то, что потом уже не вернешь. Я убрал руку.
— Мишел, есть кое-что еще, — сказал я.
— Папа, пожалуйста.
— Тебе звонили.
Он вытаращил на меня глаза. Меня бы не удивило, если бы в следующую секунду я почувствовал его кулак у себя на лице: костяшки его пальцев на моей скуле, из носа потекла бы кровь, зато некоторые вещи бы прояснились.
Но ничего не случилось.
— Когда? — хладнокровно поинтересовался он.
— Мишел, прости меня. Я не должен был этого делать… все из-за этих фильмов… я хотел тебе… я пытался…
— Когда? — Мой сын снял ногу с педали и снова поставил на гравийную дорожку.
— Недавно, это было сообщение. Я его прослушал.
— От кого?
— От Б… от Фасо. — Я пожал плечами и усмехнулся. — Вы ведь так его называете? Фасо?
Я отчетливо видел, как лицо моего сына окаменело. Было слишком темно, но я бы дал голову на отсечение, что оно побелело.
— Что ему было нужно? — спросил он спокойно. Нет, не спокойно. Он старался говорить бесстрастно, почти равнодушно: подумаешь, звонил сводный кузен.
Но он выдал себя. Для него важно было другое: то, что отец прослушивает оставленные ему сообщения. Что я переступил черту. Любой другой отец трижды подумал бы, прежде чем прослушать голосовую почту своего сына. Я тоже трижды подумал. Я предполагал, что Мишел придет в ярость и разорется. Это было бы в порядке вещей.
— Ничего, — сказал я. — Он попросил тебя перезвонить.
«Своим бодрым голосочком», — хотел добавить я.
— О’кей, — кивнул Мишел. — О’кей.
И тут я вдруг кое о чем вспомнил. Когда Мишел, позвонив на собственный мобильник, наткнулся на меня, он сказал, что ищет какой-то номер. Именно за этим он и приехал в ресторан — ему понадобился конкретный номер. Теперь-то я догадывался, чей именно.
— Ты сказал, что я тебя не слушаю, — начал я. — Но я слушал. Когда мы говорили о видео на YouTube.
— Ну и?
— Ты сказал, что это не вы разместили фильмы на YouTube.
— Нет.
— Тогда кто это сделал? Кто?
Иногда ответ содержится в самом вопросе.
Я посмотрел на своего сына. Наши взгляды встретились.
— Фасо? — спросил я.
— Да, — ответил он.
27
В повисшем безмолвии были слышны лишь звуки, доносившиеся из парка и с улицы на противоположной стороне пруда: глухие хлопки птичьих крыльев, набирающий скорость автомобиль, одиночный удар церковного колокола. Мы молча смотрели друг на друга.
Не осмелюсь уверенно утверждать, но мне показалось, что глаза Мишела наполнились слезами. Его взгляд стал недвусмысленным. «Понял наконец?» — вопрошал взгляд.
В тот же момент у меня в кармане зазвенел телефон. Зазвенел и завибрировал. В последние годы у меня ухудшился слух, поэтому я установил в своем мобильнике звонок старомодного черного бакелитового телефона, который слышно за версту.
Я вытащил сотовый из кармана, намереваясь его отключить, но, увидев на дисплее имя абонента, все-таки ответил:
— Да?
Жестом я попросил Мишела не уезжать, но тот, облокотившись на руль велосипеда, похоже, больше не спешил.
— Ты где? — спросила Клэр. На фоне ресторанного шума ее голос звучал тихо, но настойчиво. — Где ты так долго пропадаешь?
— Я на улице.
— Что ты там делаешь? Мы уже почти закончили с горячим. Я думала, ты сразу к нам присоединишься.
— Я тут с Мишелом.
Вообще-то я хотел сказать «с нашим сыном», но передумал.
— Я сейчас приду, — сказала Клэр.
— Нет, подожди! Мишелу уже пора…
Но связь прервалась.
«Папа ничего не знает и, надеюсь, не узнает». Я представил себе, как сейчас моя жена выйдет из ресторана и мы заглянем друг другу в глаза. Смогу ли я выдержать ее взгляд, как несколько часов назад в кафе для простых людей, когда она завела разговор о странном поведении Мишела?
Одним словом, я хотел знать, были ли мы еще счастливой семьей.
Мои мысли вернулись к видеоролику о подожженной бездомной женщине. О том, как он попал на YouTube.
— Мама придет? — спросил Мишел.
— Да.
Возможно, то была игра воображения, но в его голосе послышалось облегчение, когда он спросил о маме. Будто ему надоело торчать тут с отцом. С отцом, который все равно не в состоянии ему помочь. Мама придет? Да. Мне следовало поторопиться. Мне нужно было взять его под свою защиту на той единственной территории, где это было еще реально.
