Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Живые классики когда-то и сами ходили в бишарушках. Александр
Семенович не классик, но, если будет так же активничать, то со временем вполне может пробиться в корифеи. Из сотрудников КазНИИ энергетики ему понятнее всех наш Аленов.
– Кул, как ты обкатал Некрасова? – спросил я.
– Да не обкатывал я его, – Аленов говорит правду. Он не привык перед кем-то пресмыкаться и, уж тем более, тратиться на кого-то. – У меня с ним равноправные отношения. Идем с ним по базару, чувствую, ждет он, чтобы я крутнулся на бабки… Нет, думаю, не на того напал.
Просто советую ему, купи вон те яблоки, веду его туда, где всегда дешевая курага, орехи. Больше ничего.
– И он не обижается?
– Да сосет он х… Чем он лучше меня?
И то правда.
У Аленова вышла из печати первая монография в соавторстве с
Каспаковым. Жаркену в ней принадлежит по половинке введения и заключения. Короче, писал (было это еще до 80-го года), конечно,
Кул, но чтобы книга проскочила через Чокина, Аленов согласился включить в соавторы Каспакова.
С Кулом у нас шоколадные отношения.
Ах, Арбат, ты моя религия…
На работе появился в понедельник. Кэт пришла ближе к десяти. Я выходил из внутренней комнаты от мужиков и увидел, как она поправляла юбку. Она спрашивала про меня у Карины: "Приехал?".
– Ты ждала меня? – спросил я.
– А ты думал.
Кэт вынула из ящика стола бутылку "Русской".
– Закир рылся в шкафу и за книгами наткнулся на пузырь. Говорит, что водку заныкал ты.
– Я никогда не оставляю за собой зло. – сказал я и решил. – Коли так, пузырь подлежит оприходованию. Поможешь?
– Помогу. – ответила Кэт. – Только после работы.
– Останешься?
– Ну.
Что это с ней? Сегодня она своя в доску и не вспоминает о ребенке в садике..
К одиннадцати нарисовалась Тереза Орловски.
– Опять под отстой попала? – съязвил я.
– Представь себе, попала, – коза-дереза соврет и глазом не моргнет.
Тереза Орловски поиграла глазками и спросила: "Кул меня не искал?".
– Искал. Сказал, как появишься, сразу к нему.
– Ой, что я ему скажу? – притворно засуетилась Черепушечка. – Он же меня дрючить будет!
Кэт, Марадона, я переглянулись и засмеялись. Надя Копытова сделала замечание:
– Наташка, следи за языком!
– Что я такого сказала?
– Ты сказала, что Аленов будет тебя трахать!
– Разве? – кокетливо повела плечиками Орловски. – Подумаешь. У нас в Москве все бабы так говорят.
Наташа уселась за стол краситься. Подводя губы, сказала:
– Бяша, а знаешь, без тебя ко мне приставал Алдояров. Проходу не давал: "Наташенька, Наташенька!".
– А ты что?
– А я… – Тереза Орловски сделала губки бантиком и прыснула. – В жопень послала его.
– Смотри у меня. – сказал я. – Будешь с ним яшкаться, – уволю без выходного пособия.
– На фиг мне сдался этот черножопый!
– Я тебя предупредил.
– Мог бы и не предупреждать. – Орловски продолжала шалить. -
Знаешь, кто мой кумир?
– Кто?
– Ты, Бяша!
– Во дает! – я повернулся к Наде Копытовой..
Мужья что у Марадоны, что у Терезы Орловски – милиционеры. Первый работает в городском управлении, второй – в МВД. Что тот, что другой
– жгучие красавцы. Наташин супруг по матери еврей, что дает Наде основание считать и козу-дерезу Терезу русской только по паспорту.
Копытова засмеялась: "Эта любого окрутит".
– Когда Алдояров идет тебе навстречу, – рассказывала Марадона, – он смотрит так, как будто раздевает тебя взглядом.
Пустилась в додекретные воспоминания и Кэт.
– Однажды он подвозил меня до дома… Остановил машину у
"Сайрана"… Говорит: "Искупаемся". Я была в сарафане, без бюстгалтера, смеюсь: "Не хочу". А он давай, да давай".
Трудно женщинам. Не работа – искушение.
В комнату влетел Кул Аленов.
– Скуадра адзурра! – накинулся он на Терезу Орловски. -
Крестьянка! Опять опоздала!
Орловски по-лисьи выгнулась перед Аленовым.
– Кул Сафиевич, меня Бяша с утра в библиотеку послал.
– Что ты говоришь? Бектас торчал в Усть-Каменогорске.
– Он в субботу прилетел, а вчера позвонил мне домой и попросил сходить в пушкинскую библиотеку за журналами "Промышленная энергетика".
– Было? – Кул повернулся ко мне.
– Было. Я забыл тебя предупредить.
– А журналы где?
– Я успела только заказать. Завтра с утра пойду получать.
Аленов немного поворчал и ушел в свою комнату.
– Бяша, спасибо. Выручил.
– А ты оказывается, не только крупная динамистка, но и опытная фонаристка.
– Хи – хи. – Тереза Орловски закончила утренний туалет и складывала в косметичку помаду, пузырьки, кисточку. – Все. – сказала она и спросила: "Катя, ты обедать к маме пойдешь?".
– Нет. Мне на базар надо.
В обед с Кэт пошли на базар. У Никольской церкви бабушка торговала бульдонежами.
– Дайте вот эти… – Я посмотрел на Кэт. – Для этой белой женщины.
Я – королева всех бензоколонок…
Орловски, Марадона, Гурагча, Кэт и я расселись в кустах у
Весновки. С нами был и Макс из лаборатории Устименко. Ему 26, член
КПСС, не женат. Макс в рабочем порядке дружит с Марадоной. Марадона домой не спешит, у нее есть кому и кроме нее забрать ребенка из садика. Тереза Орловски подписалась остаться на полчаса.
Марадона предлагает влить в водку немного пепси. Это она хорошо предложила. Водка вместе с пепси пьется как газировка, и кайф еще тот.
Первой слиняла Тереза Орловски: "Садик работает до половины седьмого" – сказала она и побежала к автобусной остановке.
– Тебе за ребенком не надо? – спросил я Кэт.
– Соседка заберет. – ответила она и попросила. – Проводи меня…
Она захорошела и бегает на стройку через каждые полчаса.
"Разгорелся наше тюх! Тюх-тюх-тюх!". Пили до закрытия магазина.
Кэт, верной фронтовой подругой, провожала меня домой. Матушка открыла дверь и ничего не сказала. Кэт и я молча прошли в мою комнату.
Я повалил ее на кровать. Я раздевал ее, она не сопротивлялась.
Выключил свет.
И так и этак. Ничего не получается.
Прошло минут двадцать.
– Включи свет, – Кэт стояла у противоположной к кровати стене и придирчиво рассматривала себя. Она глядела себе вниз бесстыжим пупсиком. – Живот совсем распустила.
Я протрезвел. Недоумок меня подвел, и я выяснил: Кэт не только вся гладенькая. Местечко, что у нее под ключицей, самое-самое.
– Где маман?
– К соседке пошла.
– Мне надо позвонить, – Она протрезвела. – Дай мне халат.
Она сидела в холле на топчане и разговаривала по телефону.
– Алла, ты Фатьку забрала из садика? Спасибо. Где я? На блядках.
А что? Вам можно, а мне нельзя?
– Поговорила? – я выхватил из ее рук трубку, распахнул халат. -
Пошли.
– Пошли.
Опять борода. Пока что-нибудь не получится, выпускать ее нельзя.
Я почему-то подумал, что окончательно протрезвев, Кэт опомнится и закроет доступ к телу.
Получилось с третьей попытки. Кое как. Она завелась и умоляла думать не только о себе. Нашла кого просить.
В ванной Кэт приводила себя в порядок.
– Извини.
– За что?
– Разочаровал тебя.
– Ай… – Кэт обливалась под гибким душем. – Все вы ученые такие.
Я подал полотенце и подумал: "Она разочарована. Отдастся ли она еще раз?".
Мама ничего не сказала. Сама виновата. Приставила охрану, а на старые привычки караульных не обратила внимания. Матушка не лопухнулась с охраной и ничего не сказала, потому что у нее в разработке находился план, по которому я должен был вновь жениться.
На работу Кэт пришла в начале одиннадцатого. Я стучал на машинке.
– Привет. – не поднимая головы, сказал я.
– Привет. – тихо ответила Кэт и повесила сумочку на спинку стула.
Она смущена. Полезла в стол, вытащила спички, достала из сумочки сигареты.
– Узбек шумел? – спросил я.
– Было дело… – сказала она и пошла курить на чердак.
Меня позвали к телефону.
– Звонила Роза. Утром Улан с милиционером выехал из Ташкента. – прокричала в трубку матушка.
– Роза еще в Ташкенте?
– До вечера она еще там будет.
– В обед приду и позвоню к ней.
Кэт еще курила на чердаке, но я туда не пошел. В комнату вернулась все такая же притихшая. Обоим нам не в жиляк.
– Перед твоей маман неудобно. – сказала она.
– Ерунда. С кем не бывает.
– Да нет, не ерунда. Я ей обещала охранять тебя, а сама…
К обеду на работе появилась Тереза Орловски.
– Катя, ты где вчера была? Я тебе весь вечер звонила.
– А ты почему опоздала? Опять отстой или сантехника ждала?
– А ты откуда знаешь? – у Терезы, когда она напропалую врет, глаза бегают по кругу. – Трубу прорвало. Представляешь?
– Представляю.
