Платон Беседин - Книга Греха
— А разве профессия фотографа не располагает к экспериментам?
— Не более чем любая другая. У меня множество патологий, но пока я не успел сублимировать их в творчество. Поэтому я отстаю от всех этих творцов-шизофреников.
— Однако этот мир сформирован, допустим, именно такими шизофрениками.
— Мир в вашей голове имеет отношение к ним? Не думаю, что чужие манифесты и мании могут вдруг стать миром для каждого, — озираюсь по сторонам в поисках туалета.
Для чего Арнольду эта невнятная беседа? Но он продолжает её:
— А что же это?
— Десктоп.
— А что же, допустим, играет роль софта?
— Человеческие стереотипы и механизмы существования.
— Но они сформированы теми же шизофрениками, — замечает Арнольд.
— Которые, в свою очередь, сформированы ими же. К примеру, есть программа. Работает, выполняет задачу. Но потом, — я сплёвываю, — появляется какой-нибудь вирус и сбивает настройки софта, а иногда даже жжёт железо.
Арнольд смеётся. Первый раз я вижу его с открытым ртом. У него крупные гнилые зубы.
— А что с десктопом?
— Он подвергается обновлению, но не меняется по сути.
— Вы демагог, Даниил. Но, допустим, вы справились с задачей. Рекомендации о вас верны.
Я удивлён:
— Вам рекомендовали меня? Кто? Николетта Степановна?
— Другой человек.
— И кто же? — мне становится интересно.
— Пусть это останется тайной. Как и прочее сегодня. — К воротам подъезжает машина. — Ваше такси. Оно оплачено. До скорой встречи, Даниил.
Я сажусь в такси. Ворота в дом закрываются.
— Куда ехать? — спрашивает таксист, бородатый толстяк с бульдожьим лицом.
Я называю адрес и добавляю:
— По пути заедем в круглосуточный магазин. Мне вдруг ужасно хочется выпить холодного тёмного пива. Такси трогается.
Глава десятая
I
Не знаю, для чего я пришёл к ним домой. К Маше и Лене, девочкам из секты позитивных. Наверное, всё дело в их жалостливых, безостановочных мольбах.
Седьмой этаж облупившийся девятиэтажки. Однокомнатная квартира. Маша и Лена встречают меня на пороге. Целуют в обе щёки. Это могло бы быть приятным, если бы не виноград герпеса на их губах. Прохожу в комнату, кладбище старой мебели. Во всём интерьере, в каждой его детали, как и в хозяйках, чувствуется увядание. И даже цветок на подоконнике грязного окна зачах и пожелтел. Стены комнаты заклеены выцветавшими чёрно-белыми плакатами. В основном, рок-музыканты.
Джимми Хендрикс обнимает гитару.
Когда мне было шестнадцать, я тоже увешивал плакатами стены своей комнаты. Потом мама сказала мне, что печатная бумага выделяет свинец. Я сорвал все плакаты и выкинул их в урну. Маше и Лене я сказал то же самое. Они лишь рассмеялись.
Маше восемнадцать. Лене шестнадцать. Они вдвоём ходят в семью позитивных. Им нравится, говорят они. Только там можно почувствовать себя частью чего-то.
— Сколько ты с нами?
— Не помню, — отвечаю я.
— У тебя было посвящение? — Я киваю. — Расскажи. Это так классно.
Я говорю о том, как мы с Михаилом Петровичем привили маленького ребёнка. О том, как сделал частью семьи девушку в парке. Всё это я рассказываю под звонкий смех юных созданий.
Джон Леннон печально взирает сквозь линзы очков.
— Классно тебе, — щебечет Лена, расковыривая гнойник на щеке.
— Нам тоже было прикольно, — вторит Маша. — На посвящение Коля отправил нас на дискотеку. Мы должны были трахнуться с кучей всяких парней.
— Без резинки, — поясняет Лена.
— И как?
— У меня тогда было семь парней за ночь, — вставляет Лена.
— А у меня восемь, — кричит Маша.
Они начинают спорить, у кого было больше.
— И все они трахали вас без презерватива? — любопытствую я.
— Один хотел с резинкой, — морщит нос Лена, — но я сказала, что без резинки круче.
— И никто не возражал?
— Нет, — удивлённо смотрит на меня Маша. — Ты что, никогда не снимал девочек на дискотеке?
Сид Вишез натягивает шнур чуть выше локтя.
На столе появляется вторая бутылка водки. Чем больше я пью, тем меньше задумываюсь о последствиях. Маша и Лена рассказывают о съёмках в порно. О своих заданиях. О том, как попали в семью.
Их история проста. Дружат с детства. Маша попала на съёмки порно. Хотелось показать себя, говорит она. Познакомилась с Колей. И он рассказал им о вирусе.
Вслед за собой Маша привела Лену. Трахали человек пять. Лена сама хотела заразиться. Хотела стать членом семьи позитивных. Ей повезло — у неё получилось.
Теперь они прививают избранных. И ни о чём не жалеют. Только иногда неприятно от побочных эффектов. Они мечтают о том дне, когда каждый будет позитивен, и все будут свободны. По их мнению, свобода выражается в отсутствии запретов. Прежде всего, сексуальных.
Дженнис Джоплин танцует у микрофона.
Есть два типа пьяных бесед едва знакомых людей. В первых всё плохо изначально. Во вторых дерьмо выплывает в конце.
Так и у нас. Маша вдруг начинает говорить о бессмысленности жизни. Об одиночестве. О боли. О проблемах в личной жизни. О непонимании.
Они говорят — им незачем жить. Всё лучшее уже произошло. Посвящение — вершина их жизни. Говорят, что уже выбрали способ умереть. Им посоветовали в Интернете.
«…я не знаю, куда ухожу. Есть ли там что-нибудь, или меня ожидают вечные муки — и потому мне вдвойне страшно. Я знаю, самоубийство — это самое мерзкое, что может сотворить человек. Это предательство по отношению к себе, к близким людям, к миру. За это я презираю себя, но все-таки делаю это. Я не нашел иного выхода, кроме смерти. Простите. Прощайте».
Это строки из прощального письма самоубийцы. Выжившего.
«У меня все хорошо, очень хорошо, и я благодарен, но с семи лет я стал ненавидеть всех людей. Только потому, что им кажется, так просто жить и чувствовать сострадание. Сострадание! Только потому, что я слишком люблю и жалею людей, я получаю что-то взамен. Благодарю вас всех из глубины моего горящего, корчащегося от тошноты желудка, за ваши письма и поддержку в последние годы. Я слишком странный, угрюмый ребенок! Во мне больше нет страсти и поэтому, запомните — лучше сгореть, чем раствориться…»
Это строки из прощального письма Курта Кобейна. Застрелившегося.
Интернет заполонили сайты самоубийц. Их тысячи. Здесь можно узнать, как лучше покончить с собой. Как умереть от крысиного яда или большой дозы аспирина. От отравления угарным газом или пули из дробовика.
Здесь же фото самоубийц. Обожжённые тела. Разлетевшиеся на куски головы. Болтающиеся под потолком трупы. Изрезанные вены. По мнению сайтов, так выглядит эстетика смерти.
