Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа
Они тоже слегка перекусили, после чего вернулись в пикап Смита и подъехали поближе мили на две, мимо скалы и через кустарник, на низких оборотах, с четырьмя ведущими колесами, к высокой точке, откуда можно было более отчетливо рассмотреть строительство. Смит припарковал пикап в тени самой большой сосны пинии, которая, однако, не была достаточно большой, чтобы хорошо его спрятать.
Сетка, думал Хейдьюк; нам нужна камуфляжная сетка. Он сделал пометку в своей записной книжке.
Теперь трое мужчин и девушка снова пробирались к вершине, к краю крутого обрыва. Хейдьюк по привычке двигался первым, он полз вперед на руках и коленях, а потом на животе — последние несколько ярдов к наблюдательному пункту. Были ли такие предосторожности необходимы? Вероятно, нет, так как это было только началом их игры; Враг ведь пока еще не знал о существовании Хейдьюка C°. Враг, фактически, все еще самовлюбленно воображал, что пользуется любовью всей американской публики без исключения.
Ошибается. Вот они лежат на животах на теплом песчанике, под мягким, жемчужным небом, и вглядываются вниз — на семь сотен футов по вертикали и с полмили вдоль, туда, где железные динозавры шумно копошатся и ревут в своей песчаной яме. И нет любви в головах и сердцах ни одного из них — Абцуг, Хейдьюка, Смита и Сарвис. Никакой симпатии. Но сильный невольный восторг от всей этой мощи, от всей этой управляемой и контролируемой сверхчеловеческой силы.
Выбранный ими удобный пункт наблюдения давал им то преимущество, что они могли видеть ядро строительства, а не объект в целом. Команды геодезистов, намного опережавшие крупные строительные машины, кончали рабочую неделю раньше, но свидетельства их работы были очевидны: отвратительно розовые маркировочные ленты, развивавшиеся на можжевеловых деревьях; воткнутые в землю колья, украшенные лентами, — отметки оси и бортов будущей дороги, стальные шпильки, вбитые в землю в качестве контрольных реперов.
То, что Хейдьюк и его друзья могли видеть и видели, было одним из многих этапов строительства дороги, которые следуют за работой геодезистов. Далеко на западе, на возвышенности за Ком Браш, они видели бульдозеры, расчищающие трассу дороги. В лесистой местности для этой работы потребовалась бы бригада лесорубов с цепными пилами, но здесь, на юго-востоке штата Юта, на плато, небольшие сосенки и можжевельники не оказывали никакого сопротивления бульдозерам. Гусеничные трактора выворачивали их повсюду с беспечной легкостью и сталкивали в сторону, раздавленные и кровоточащие, в кучи валежника, где они будут оставлены умирать и разлагаться. Никто не знает точно, насколько чувствительна, скажем, пиния или иная сосна, в какой степени такие древесные организмы могут чувствовать боль или страх, и уж конечно, дорожные строители беспокоились о более важных вещах. Но вот что является точно установленным научным фактом: живое дерево, будучи выкорчевано, еще много дней не умирает полностью.
За первой волной бульдозеров шла вторая, счищая свободно лежащие камни и почву до коренной породы. Поскольку работа шла в «выемке — насыпи», было необходимо взорвать коренную породу до уровня, указанного дорожными инженерами. Наблюдая со своих удобных бесплатных мест, четыре зрителя видели самоходные буровые установки, ползущие к месту взрыва, а за ними — трактора, буксирующие воздушные компрессоры. Закрепленные в рабочем положении и присоединенные к компрессорам, стальные буры с визгом врезались в скалу своими твердосплавными наконечниками. Двигатели ревели, и каменная пыль плавала в воздухе. Резонансные колебания сотрясали скелет земли. Снова немое страдание. Буровые установки переместились по холму к следующему участку.
Прибыли взрывники. В пробуренные отверстия поместили заряды, мягко забили шпуры и подсоединили к электрической сети. Наблюдатели на гребне слышали предупреждающий свисток руководителя взрывных работ, видели, как команда отъехала на безопасное расстояние, видели струю дыма и слышали гром взрыва. Еще больше бульдозеров, погрузчиков и гигантских пикапов направилось к экскаватору, чтобы вывезти обломки.
Внизу в центре выемки под гребнем скреперы, землеройные машины и восьмидесятитонные самосвалы разгружались, создавая насыпь, а машины за ними углубляли выемку. Выемка-насыпь, выемка-насыпь, работа шла всю вторую половину дня. Ее целью была современная скоростная автомагистраль для удобства грузоперевозок, с уклонами не более 8-ми процентов. Это была непосредственная цель. Идеальная же была еще впереди. Мечта инженера — совершенная сфера; планета Земля со всеми ее несовершенствами убирается; автомагистрали просто наносятся краской на поверхность, гладкую, как стекло. Конечно, инженерам предстоит еще пройти долгий путь, но они — терпеливые неутомимые ребятки; они суетятся и суетятся, как термиты в термитнике. Это — постоянная, длительная работа, и они убеждены, что их естественные враги — только механические поломки, или «простои» оборудования, и производственные проблемы, и плохая погода, и иногда брак в подготовительной работе геологов и геодезистов.
Единственным врагом, о котором подрядчик никогда бы не подумал, да и не думал, была команда из четырех идеалистов, распростершихся на животах на скале под небом пустыни.
Внизу под ними металлические монстры ревели, проезжали, подпрыгивая на резиновых колесах, через прорез в горном хребте, сваливали свои грузы и грохотали вверх по холму за новыми. Зеленые звери Бусайрус (Bucyrus), желтые твари Катерпиллер (Caterpillar), храпящие, как драконы, пускали струи черного дыма в желтую пыль.
Солнце соскользнуло на три градуса к западу за облаками, за серебристым небом. Наблюдатели на горном хребте торопливо жевали, прихлебывали из своих фляг. Жара начала спадать. Поговорили об ужине, но ни у кого не было аппетита. Поговорили о подготовке к вечерней программе. Железные машины все еще работали внизу в промоине, но приближался конец рабочего дня.
— Главное, за кем мы должны следить, — сказал Хейдьюк, — это ночной сторож. Возможно, они как раз держат тут ночью какого-нибудь паразита чертова. Может, и с собакой. Тогда у нас будут проблемы.
— Не будет никакого сторожа, — сказал Смит. — Во всяком случае, не всю ночь.
— Почему ты так уверен?
— Они всегда так делают здесь; мы же далеко от жилья. Никто не живет здесь. До Блендинга пятнадцать миль. Этот объект в трех милях от старой дороги, которые едва ли кто-нибудь проедет, во всяком случае, ночью. Они ж не ждут никаких неприятностей.
— Может, кто-то из них ночует здесь в палатках, — сказал Хейдьюк.
— Не-а, — сказал Смит. — И этого они не делают тоже. Эти мужики работают как собаки целый день; они хотят вернуться вечером в город. Они любят свои цивилизованные удобства. Они — не туристы. Этим строителям ни черта не стоит ездить пятьдесят миль на работу каждое утро. Носятся, как сумасшедшие клопы. Я сам был в этой шкуре.
Док и Хейдьюк, вооруженные полевыми биноклями, продолжали наблюдение. Смит и Бонни поползли с гребня, держась вне поля зрения, пока не оказались ниже линии горизонта. Потом они пошли к пикапу, установили походную печку и начали готовить еду для команды. Доктор и Хейдьюк, никчемные повара, оказались зато хорошими судомойками. Все четверо были вполне квалифицированными едоками, однако только Бонни и Смит настолько заботились о еде, чтобы прилично ее готовить.
Смит оказался прав; строители отбыли все вместе задолго до заката. Выстроив свои машины справа от дороги, нос к хвосту, подобно стаду железных слонов, или просто оставив их на тех местах, где застал их конец рабочего дня, водители возвращались назад маленькими группами к своим транспортным средствам. Далеко наверху Док и Хейдьюк слышали их голоса, смех, скрип корзинок, в которых они приносили себе обед. Пикапы и пикапы подъехали с восточной стороны стройплощадки, спустившись через большой распадок, чтобы встретить водителей. Мужчины забрались в них; грузовики повернулись и направились, пыля, обратно вверх по холму, снова в распадок, и исчезли из поля зрения. Некоторое время еще слышался затихающий шум моторов, облако пыли поднималось над пиниями и можжевельником; затем и оно исчезло. Появился танкер, полный дизельного топлива, и, рыча, направился вниз под уклон к машинам, двигаясь от одной к другой, а водитель и его помощник заполняли доверху топливные баки каждой из них. Закончив, танкер развернулся и направился вслед за остальными, назад сквозь вечернюю дымку к отдаленному жару города, находившегося где-то за восточным выступом плато.
Теперь настала полная тишина. Наблюдатели на гребне, ужиная из своих оловянных тарелок, слышали воркование голубя, находившегося гораздо ниже промоины. Они слышали уханье совы, крики небольших птиц, устраивающихся на ночлег в пыльных кронах тополей. Огромное золотое сияние заходящего солнца разливалось по небу, пламенея на облаках и склонах гор. Почти все видимое пространство было бездорожной, необитаемой, дикой местностью. Они хотели сохранить ее такой же. Они непременно хотели попробовать. Сохранить все, как раньше.
