Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа
— Мы знаем, что мы собираемся делать и зачем?
— Нет.
— А нам это важно?
— Мы обдумаем это в процессе работы. Пусть наш опыт сформирует нашу доктрину, чтобы обеспечить точное соответствие теории и практики.
Река в своем неизмеримом величии мягко катила мимо свои воды, шепча о времени, которое, говорят, лечит все. Но все ли? Звезды ласково смотрели вниз. Ложь. Ветер в ивах предлагал уснуть. И видеть ночные кошмары. Смит подбросил ветку принесенной рекою сосны в костер, и скорпион, прижившийся в одной из ее глубоких трещин, проснулся в ужасе. Слишком поздно. Никто не заметил немой агонии. Глубоко в торжественном каньоне, под раскаленными звездами, торжествовал мир.
— Нам нужен проводник, — сказал доктор.
— Я знаю эту страну, — ответил Смит.
— Нам нужен профессиональный убийца.
— Это я, — сказал Хейдьюк. — Убивать — моя профессия.
— У каждого есть свои слабости, — пауза. — Моя, — продолжал доктор, — девицы Баскин-Роббинс.
— Закроем эту тему, — сказал Смит. — Такие беседы не по мне.
— Да я не о людях, Капитан, — сказал доктор. — Мы говорим о бульдозерах. Электрических экскаваторах. Драглайнах. Скреперах.
— Машины, — уточнил Хейдьюк.
Снова пауза в разработке плана.
— Вы уверены, что этот каньон не прослушивается? — спросил доктор. — У меня такое чувство, что кто-то прислушивается к каждому нашему слову.
— Я знаю это чувство, — сказал Хейдьюк, — но сейчас я думаю не об этом. Я думаю, почему …
— О чем ты думаешь?
— Я думаю: какого хрена мы должны верить друг другу? Я в жизни не видел ни одного из вас до сего дня, мужики.
Тишина. Все трое уставились в огонь. Негабаритный доктор. Длиннющий речник. Грубый тупица из Зеленых беретов. Вздох. Они взглянули друг на друга. И одна мысль: какого черта. И одна мысль: они кажутся мне порядочными. И одна мысль: мужчины — не враги. И женщины. И маленькие дети.
Не один за другим, а в унисон, вместе, как один, они улыбнулись. Друг другу. Бутылка сделала свой предпоследний круг.
— Какого черта, — сказал Смит. — Мы же только болтаем.
6. Набег на Ком Уош
Они готовились тщательно.
Во-первых, по предложению Капитана Смита, они организовали склады в различных точках по всей территории их предполагаемой зоны деятельности: страны каньонов, юго-восточной Юты и северной Аризоны. Склады состояли из: (1) продуктов питания — консервов, сушеного мяса и фруктов, бобов, сухого молока, запечатанных бутылок с питьевой водой; (2) полевого оборудования — медицинских пакетов, брезента и пончо, зажигалок, топографических карт, спальников, фляг, охотничьего снаряжения и рыболовных снастей, походных плит, шнура, канатов, нейлоновой веревки; и (3) основные компоненты — разводные гаечные ключи, металлические прутья, мощные ножницы по металлу, болторезы, плантажный инструмент, сифонные шланги, сахара и сиропы, масло и бензин, стальные клинья, взрывные капсюли, детонаторы и шнуры к ним, огнепроводные шнуры и зажигалки, обжимные щипцы, а также необходимое количество взрывчатки. Большую часть работы выполнили Смит и Хейдьюк. Время от времени им помогали доктор и мисс Абцуг, прилетавшие из Альбукерка. Какое-то время Хейдьюк возражал против участия девушки.
— Какие, к черту, девки? — орал он. — Это мужская работа.
— Прекрати разговаривать по-свински, — говорила Бонни.
— Ну, ну, — успокаивал их доктор. — Спокойно. Мир.
— Я думал, с нас хватит ячейки из трех мужчин, — настаивал Хейдьюк. — Никаких девчонок.
— Я не девчонка. Я взрослая женщина. Мне двадцать восемь с половиной лет.
Редкий Гость Смит стоял несколько поодаль, улыбаясь, почесывая светлую поросль на своей длинной челюсти.
— Мы договаривались только насчет троих, — продолжал настаивать Хейдьюк.
— Я знаю, — сказал доктор — и я прошу прощения. Но я хочу, чтобы Бонни была с нами. Куда я — туда и она. Или наоборот. Без нее я не очень-то хорошо функционирую.
— Что ж ты за мужик?
— Иждивенец.
Хейдьюк повернулся к Смиту. — А ты что скажешь?
— Ну, — сказал тот, — ты ж знаешь, мне эта малышка вроде как нравится. По-моему, вроде как хорошо бы, чтоб она тут крутилась рядом. Мое слово, — возьмем ее с собой.
— Тогда она должна дать кровавую клятву.
— Я не ребенок, — возразила Бонни, — и я отказываюсь давать какие-то кровавые клятвы и вообще играть в мальчишечьи игры. Вы должны доверять мне. Если же нет — я донесу на вас в Бюро землеустройства.
— Она нас схватила за яйца, — сказал Смит.
— И без грубостей, — потребовала она.
— Яички.
— Хватай их за яички, а сердце и ум присоединятся после, — посоветовал доктор.
— Мне это не нравится, — сказал Хейдьюк.
— Упрямец, — говорит Бонни. — У нас перевес голосов три против одного.
— Мне это не нравится.
— Спокойно, мир, — сказал доктор. — Уверяю вас, она нам очень пригодится.
Слово доктора было последним и решающим. В конце концов, всю кампанию финансировал он. Он был ангел. Ангел-мститель. Хейдьюк знал это. А расходы были большие. Один приличный спальник стоил девяносто долларов. Сорок долларов — пара сапог. Даже какие-то бобы стоили до 89 центов за кило. Но значительно, намного дороже всего снаряжения и оборудования была просто его транспортировка через бескрайние, труднопроходимые, запутанные пространства юго-запада, где бензин продавали по цене 49–55 центов за галлон, а новую шину для пикапа (шестислойную, высокопрочную) — не ниже, чем 55 долларов. Плюс билеты на самолет из Альбукерка в Пейдж и обратно для доктора и его Бонни — 42,25 доллара каждый, в один конец.
Многие из этих расходов можно было расписать по статьям не облагаемых налогом производственных затрат компании Смита (ЭКСПЕДИЦИИ В ГЛУШЬ), но даже и при этом начальные издержки были очень значительными. Добрый доктор предоставлял наличные, которыми Смит редко располагал, и выписывал большую часть чеков. Взрывчатка, конечно, налогом не облагалась; в отчете Дока для Службы внутренних доходов она проходила по статье затрат на совершенствование ранчо (у него было небольшое ранчо, всего 225 акров в горах Манзано — «налоговое убежище»), и на проведение предварительной разведки полезных ископаемых согласно заявке на открытие рудника на территории, которой он владел в той же местности.
— Перчатки! — требовал Хейдьюк. — Перчатки! Никакой этой хреновой обезьяньей работы не будет без перчаток!
И Док покупал каждому члену команды по три пары перчаток высшего качества из оленьей кожи.
— Сноу-Сил! (Это про сапоги).
Он покупал Сноу-Сил.
— Пистолеты!.
— Нет.
— Ружья!
— Нет.
— Арахисовое масло.
— Ружья и арахисовое масло! — рычал Хейдьюк.
— Арахисовое масло — да. Ружья — нет.
— Надо ж себя, мать твою, чем-то же защищать.
— Никакого оружия, — Док умел быть упрямым.
— Эти же засранцы будут в нас стрелять!
— Никакого насилия.
— А каким чертом отстреливаться будем?
— Никакого кровопролития, — Доктор стоял на своем.
Хейдьюк снова остался в меньшинстве, снова один против трех. Поэтому пока что он скрывал свое оружие, как только мог, и носил с собою только револьвер во внутреннем кармане своего рюкзака.
Док купил шесть упаковок экологически чистого арахисового масла «Глухой Смит» — нерафинированного, негидрогенизированного, натурального продукта, произведенного из высушенного на солнце арахиса, выращенного на унавоженной земле без помощи гербицидов, пестицидов или окружных агентов. Редкий Гость Смит (не имеющий родственного отношения к тому Смиту) распределили это арахисовое масло стратегически по всему плато Колорадо — банку здесь, банку там, от самого Лукового ручья до Пакистанских ключей, от Складчатого прохода до горы Железной кружки, от Тавапутса, Юта, до Моэнкопи, Аризона. Жирное темное арахисовое масло.
Однажды, в самом начале кампании, когда они наполнили баки горючим на автозаправке, Док собирался было заплатить со своей кредитной карточки. Хейдьюк потащил его в сторону. Никаких кредитных карточек, сказал он.
— Никаких кредитных карточек?
— Никаких ваших чертовых кредитных карточек; вы что ли хотите оставить чертов след в милю шириной своей чертовой подписью всюду, где мы появимся?
— А, понятно, сказал доктор. Плачу наличными, никаких кредитных карточек. Будем осмотрительны.
Поначалу они не воровали, не покупали и не применяли взрывчатые материалы. Хейдьюк настаивал на их немедленном употреблении, массированном и основательном, но остальные трое возражали. Доктор боялся динамита; динамит — это анархия, а анархия — это не решение вопроса. Абцуг подчеркивала, что любые типы фейерверков незаконны во всех юго-западных штатах; кроме того, она слышала, что взрывные капсюли вызывают рак шейных позвонков. Доктор, опять-таки, напомнил Хейдьюку, что применение взрывчатых материалов для незаконных (хотя и конструктивных) целей является уголовным преступлением, а что касается мостов и автомагистралей, — еще и нарушением федеральных законов. А вот просто налить немножко сиропа Каро в топливный бак или подсыпать песочку или наждака в маслоналивную горловину — просто безобидный проступок, едва ли больший, чем проделка на День всех святых.
