Мордехай Рихлер - Улица
— Привет, — сказала Молли.
Ее лоснистые черные кудри были уложены в высокую прическу. Губы ярко накрашены.
— Присаживайтесь, — сказал папа. — Дом красен не углами, а гостями.
Никто не засмеялся.
— Шутка, — сказал папа.
— Мервин, ты готов?
Мервин вертел в руке вилку.
— Мне сегодня вечером надо работать, — сказал он.
— Я сварю вам кофе.
Молли, натянуто улыбаясь, снова надела пальто, глубоко вздохнула и села. Примостилась на краешке стула: то ли ее юбка была уж очень узкой, то ли ей уж очень хотелось поскорее уйти.
— Так вот, о романе, — раздвинув губы в улыбку, обратилась она к Мервину. — Рада, рада.
— Он еще не принят издателем.
— Но роман-то хороший?
— Разумеется, хороший, — сказала мама.
— В таком случае о чем беспокоиться? Ну, — Молли встала, — поскакали.
Мы бросились к окну — посмотреть, как они рука об руку идут по улице.
— Нет, вы посмотрите, она на нем просто-таки повисла, — сказала мама. — И как только не стыдно!
— Бой прекращен за явным преимуществом противника, — сказал папа.
— Благодарю, — сказала мама и выплыла из комнаты.
Папа подул на пальцы.
— Ишь ты, — сказал он. Мы все еще стояли у окна. — Не иначе как она с утра пораньше их вострит — вот отчего они так торчат, а он такой недомерок, что ему даже наклоняться не придется, чтобы… — Папа опустился на стул, закурил трубку и раскрыл «Либерти» на той странице, где начинался рассказ Мервина. — Знаешь, а может, в Мервине ничего особенного и нет. Может, написать рассказ и не так уж трудно.
— Рыть канавы легче, — сказал я.
Папа взял меня с собой к Танскому — угостил кока-колой. Его расспрашивали о Мервине. Он отвечал, барабаня пальцем по стойке:
— Короче, тут не обойтись без этой, как ее… Музы. Когда он при Музе, ему работается лучше. Ну а без нее… — снисходя к завсегдатаям, просвещал их папа — никогда еще он не держался с таким апломбом. — Что вам сказать — это уж как повезет. Только Мервин говорит, что в Голливуде все продается и покупается.
Мервин вернулся домой в первом часу.
— Хочу дать вам совет, — сказала мама. — Эта девушка из совсем простой семьи. Вы могли бы, сами понимаете, найти и получше.
Папа похрустел суставами пальцев. На Мервина он не смотрел.
— Подумайте о своем будущем. Вам следует выбрать себе спутницу жизни, которая не уронит вас в кругах выше классом.
— А вовсе не жениться и того лучше, — сказал папа.
— Нет ничего ужаснее, чем связать жизнь с человеком, который не разделяет твоих интересов.
— Не надо связывать себя по рукам и ногам, — сказал папа, посасывая трубку.
Мама посмотрела на папу в упор и засмеялась. Папа понизил голос до шепота.
— Женишься слишком рано, — сказал он, — потом всю жизнь жалеешь.
Мама снова засмеялась. В ее глазах стояли слезы.
— Я не могу позволить вам, — сказал Мервин, — чернить доброе имя мисс Розен.
Папа, мама посмотрели на Мервина так, словно не понимают: что он-то здесь делает. Мервин — он такого не ожидал — чуть не попятился.
— Я не шучу, — сказал он.
— С кем это, интересно, вы позволяете себе так разговаривать? — сказала мама. И со значением посмотрела на папу.
— Эй, полегче, — сказал папа.
— Надеюсь, успех не вскружил вам голову, — сказала мама.
— Успеху меня не изменить. Я устою, но вы вмешиваетесь в мою личную жизнь. Спокойной ночи.
Папа, похоже, и огорчился, и обрадовался разом: подумать только — маме посмели дать отпор.
— А ты-то чем недоволен? — спросила мама.
— Я? Ничем.
— Посмотрел бы на себя. В твоем возрасте — и курить трубку.
— В «Дайджесте» пишут, что для здоровья трубка лучше сигарет.
— Ты ничего не понимаешь в людях. Мервин никогда не позволил бы себе разговаривать со мной так грубо. Просто его художественному темпераменту нужно выплеснуться.
Папа, дождавшись, когда мама ляжет спать, проскользнул в комнату Мервина.
— Слышь? — Он присел на край кровати. — Скажи, чтоб я не лез не в свое дело, я не обижусь, только… словом, плохие вести из Нью-Йорка? От издателя?
— Ответ из Нью-Йорка еще не пришел, — отчеканил Мервин.
— Я так и думал. — Папа вскочил. — Извини. Спокойной ночи. — В дверях он тем не менее чуть подзадержался. — Я из-за тебя подставился. Уж ты, пожалуйста, меня не подведи.
Назавтра с утра пораньше позвонил отец Молли.
— Ну как, Мервин, хорошо провел время?
— Да, да, еще бы.
— Молодчина. Она с ума по тебе сходит. Как говорится, ног под собой не чует.
Молли — так передавали — сказала своим товаркам в конторе «У Сьюзи. Элегантные наряды», что она, наверное, скоро уедет, как она выразилась, в тропические края. Гитл Шалинская видела, как она присматривала пляжные костюмы на Парк-авеню — это в ноябре-то; ходили слухи, что Голливуд предложил Мервину купить его книгу, безусловный бестселлер, и Мервин предложение принял. А дня два спустя Мервину пришел по почте объемистый пакет. С его романом. В пакет был вложен печатный бланк. Издатели извещали, что книга им не подошла.
— Невезуха, — сказал папа.
— Пустое, — бесшабашно сказал Мервин. — Кое-кто из лучших ныне живущих словотворцев, прежде чем его роман примут, получал по шесть-семь отказов от издателей. Да и потом, по правде говоря, эта шарага не по мне. Там все до одного гомосеки. Они печатают только своих смазливых дружков. — Мервин засмеялся, хлопнул себя по коленям. — Сегодня же пошлю книгу другому издателю.
На обед мама приготовила Мервину его любимые блюда.
— Вы — подлинный талант, — сказала она, — и все-все к вам придет.
Позже за Мервином зашла Молли. На этот раз Мервин вернулся домой чуть не под утро, но мама все равно не легла — дожидалась его.
— Розены пригласили меня в субботу на ужин. Правда, очень мило с их стороны?
— Но я специально заказала мяснику на ужин что-то особенное.
— Мне очень жаль. Я не знал.
— Ну так знайте. Что ж, как вам будет угодно. Я переменила вашу постель. Впрочем, вам следовало бы заранее мне сказать.
Мервин сцепил руки — они тряслись.
— Господи, что сказать? Мне нечего сказать.
— Я не сержусь, — сказала мама. — Всего не предусмотришь.
Папа снова проскользнул к Мервину.
— Все в порядке, — сказал он, — не беспокойся из-за субботы. Развлекайся. Разгладь ей курчашки. Только письменных обязательств не давай. А то как бы потом не пожалеть.
— Я, да будет вам известно, считаю, что Молли — потрясающая девушка.
— Я и сам так считаю. Ты не думай, не такой уж я старик.
— Да нет же, нет. Вы не понимаете…
Папа показал Мервину статьи, которые вырезал для него из газет и журналов. В одной рассказывалось о двух братьях, совершенно случайно нашедших друг друга после двадцати пяти лет разлуки, в другой — о смешном случае на судебном заседании. А также дал Мервину объявление о ежегодном конкурсе короткого рассказа Ассоциации молодых иудеев «Маяк».
— Хочу подкинуть тебе одну мыслишку, — сказал он. — Словом, в кино… короче, когда Хамфри Богарт[123], к примеру, закуривает «Честерфилд» или заказывает кока-колу, ты что думаешь — ему не перепадает от этих фирм? Перепадает, и еще сколько! Главная твоя трудность, как я понимаю, — нехватка денег. Так почему бы тебе в твоих книгах не делать так же? Типа того, что, скажем, у тебя кому-то надо куда-то лететь, так с какой стати ему лететь на самолете невесть какой компании? Чего бы ему не лететь на «Трансуорлд эрлайнз»[124], потому что надежнее и лучше ее нет, ну, не говоря уж о том, что он там может еще цыпочку подцепить? Или, скажем, у тебя там главный… короче, алкаш, не мог бы он заказывать исключительно «Сигрэм», потому что лучше джина не сыскать? Усек? Я мог бы написать, скажем, в «Пепси», «Сигрэм», «Честерфилд» и узнать, сколько они заплатят за такую рекламную вставку в книжке, ну а ты… короче, что ты на это скажешь?
— Я бы ни за что не вставил в свою книгу ничего подобного — вот что я скажу. Это бросило бы тень на мою репутацию. Обо мне, сами понимаете, пошли бы разговоры.
Впрочем, разговоры и так пошли. Младший братишка Молли мне рассказал, что на ужине Мервин расположил к себе родителей. Его отец, если верить братишке, сказал Мервину: он человек современный и считает, что родителям не следует жить с молодыми, во всяком случае, не всегда, однако монреальский климат просто-таки убивает его жену и в случае, если бы его зять жил, к примеру, в Калифорнии… словом, было бы совсем неплохо у него погостить… и Мервин поддержал его, сказал, что для него семейные узы — не пустое понятие.
При всем при том далеко не все разговоры были лестными для Мервина. Парни с нашей улицы невзлюбили Мервина. Какой-то чужак из Торонто того и гляди умыкнет нашу Молли — вот чего они опасались.
