Макс Нарышкин - Sто причин убить босса
Когда становишься свидетелем такого разговора, свою следующую фразу хочется начинать с «ваше благородие» и добавлять «с» к любому слову. Но мужчина не обратил внимания на мое замешательство и продолжал:
— Проведение моментальных поочередных сделок по продаже активов, пока те не оказываются в руках добросовестного покупателя. Как только это случится, сделку невозможно оспорить даже в беспристрастном суде… — Все правильно… Но иногда работают и другие схемы. Топорные. В вашем случае, с «Вижуэл», реестр владельцев компании может полностью переписаться. И тогда доказать в суде, что вы хозяин, невозможно. У нас хорошие законы, у нас плохие люди.
— Как могут взять компанию под контроль в случае контрмер?
— Характерный прием поглотителя — подкуп должностных лиц в регистрирующих органах. Как только вы, почуяв опасность со стороны, начинаете шевелиться и передавать права, эти лица тут же сообщают информацию поглотителя, и у вас нет никаких шансов. Преемники будут заблокированы любыми способами, вплоть до возбуждения в отношении них уголовных дел по надуманным, не относящимся к делу основаниям. Цель — заставить отказаться от участия в контрмерах.
— Все так плохо?
— Дело в том, Женя, что все это было бы невозможно без активного участия в поглощениях наших доблестных правоохранительных органов. А суды в этом играют так просто решающую роль… Я надеюсь, вы все-таки жертва, а не спецкор НТВ?
Теперь я рассмеялся.
— Ходить рядом с вами с диктофоном и чувствовать на спине две пары недружелюбных глаз — на это не способен никто, хотя бы и из НТВ.
Они не недружелюбны, они ответственны, Женя… Чтобы было понятно, почему поглощения процветают, я назову вам цифры. В настоящее время на присвоение чужого крупного дела тратится от 50 миллионов долларов. Ну, в вашем случае скорее всего за отъем взялись за пяток миллионов.
— Есть шанс, что поглощением «Вижуэл» занимаются не специалисты, а кто-то из своих?
— Обязательно кто-то из своих, но обязательно с привлечением специалистов! Одно без другого невозможно. Я не знаю, кто работает по «Вижуэл», это не мой уровень, за компанию с оборотом в шестьдесят миллионов я не стал бы браться, но можете не сомневаться — работают спецы. И дело обязательно будет поставлено таким образом, что подозревать вы будете обязательно кого-то другого. Вы кого подозреваете?
— «Адидас» и креативного директора «Вижуэл».
Мгновение он молчал, а потом смущенно, как мне показалось, улыбнулся и покачал головой.
— Женя, давайте смотреть на вещи трезво. Если бы меня попросили сработать по ООО «Вижуэл»… «Вижуэл» — ООО?.. Так вот, я сделал бы следующее. Я явился бы в налоговую инспекцию по месту регистрации и предъявил подложные документы. Закон не обязывает ГНИ их проверять на предмет законности. И мне выдали бы новый. Так я стал бы новым президентом, и ваш Рогулин узнал бы об этом последним.
— Как это возможно? — нервно хохотнул я.
— Элементарно, Евгений! Я подаю в налоговую документы о внесении изменений в учредительные документы. Документы заверены нотариусом, а потому в реестр юридических лиц тут же вносятся изменения, мне выдается новая выписка с указанием моей фамилии, как владельца ООО. Пока ваш Рогулин чешет яйца и качает, как вы говорите, пресс в атлетическом зале, я продаю к чертовой матери все активы компании, и Рогулин очень удивится, когда однажды к нему явятся приставы с просьбой освободить помещение.
— Вы серьезно?
— Ну, вы же меня не рассмешить вас просили? Атака, как правило, начинается неожиданно для правообладателя, причем в некоторых случаях он даже не понимает, что машина поглощения уже включена. Все начинается обычно в пятницу, в конце рабочего дня. Половина сотрудников, измученных неделей, уже убыла домой, а оставшаяся вторая не способна адекватно реагировать на происходящее.
— Меня убрали в пятницу, после обеда…
Он удовлетворенно кивнул.
— Если они до сих пор еще не вынесли вашего Рогулина из кресла, значит, не хотят погореть на мелочах. Работает серьезная схема. Ваш креативный директор серьезный человек?
— Думаю, да.
— Настолько серьезный, что два года сидел в своем кресле и два года ничего не делал? Думаю, он серьезен лишь настолько, чтобы его можно было использовать. Ваша Даша…
— Маша.
— Ваша Маша — пешка, работу же ведут серьезные люди. Вы можете хотя бы предположить, откуда идет направление удара?
— «Адидас»…
— Да забудьте вы про свой «Адидас»! — впервые повысил голос он и остановился. Остановился «Майбах» и я. — Я знаю Чувашова, он сидит на Воздвиженке, пока ему это разрешают! До того как сесть в кресло директора филиала, он сбывал в Монголию продукцию «Колос» вологодского производства! Он не способен на враждебную деятельность в рамках M&A. Он — тупой исполнитель, Женя, поймите. Вы ошиблись… Чтобы догадаться, какая схема в отношении «Вижуэл» работает, вам нужно прежде понять, кому нужна рекламная компания с ее активами, на которую я, к примеру, не поставил бы и гроша ломаного. Кому ваш креативный директор слил исчерпывающую информацию об экономическом положении «Вижуэл» — вы готовы ответить на этот вопрос?
Черт возьми… Все не так просто, как думалось мне поначалу.
Мужчина, имени которого мне, по всей видимости, не удастся узнать никогда, присел на капот «Майбах» и предложил мне сделать то же самое. Я не без удовольствия согласился. Когда еще выдастся случай так посидеть?
— Я всегда прошу клиента смотреть на вещи здраво. Самый главный вопрос — эффективность поглощения. Какова она? Судите сами: вот я поглотил «Вижуэл». Что я поимел? Помещения в центре столицы? Недвижимости, если не считать киноаппаратуры и площадей для съемок, — никакой. Ну, стал я правообладателем. И что? Теперь мне нужно делать рекламу, чтобы не прогореть. Или продать «Вижуэл» другому. Но тот, другой, думает следующим образом: ну, стану я правообладателем, и что? Теперь мне нужно будет делать рекламу. А мне это надо? А продам-ка я на хер этот «Вижуэл». А кому? — все идиоты закончились на нем. Вы понимаете, о чем я?
Я понимал. Я очень хорошо понимал его, но не понимал, кому «Вижуэл» действительно мог понадобиться в свете того, что я сейчас слышал.
— Я могу это сделать для вас, Женя, но это уже как раз тот случай, когда мы с дружеских отношений переходим на деловые. Думаю, вы и тут понимаете, о чем я говорю.
— Сколько я вам должен за консультацию?
— Евгений, — сказал он, не обращая на меня внимания, потирая руки и любуясь облачком над лесом, — вы ходили когда-нибудь к целительнице?
— Было дело.
— Сколько с вас взяли за первый сеанс?
— Не помню. Кажется, тысячу.
— Значит, вы были не у целительницы, а у шарлатанки. Люди, действительно способные помочь, за диагностику денег не берут. Я один из тех, кто не считает возможным брать с людей деньги за добрый совет. Но когда люди переходят от слов к делу, в первую очередь они вспоминают почему-то именно обо мне. Наверное, именно потому, что деньги — не моя цель, у меня и не было ни одного промаха.
— Вы работаете из соображений сатанинского альтруизма?
Он пожал плечами и рассмеялся.
— Я достаточно обеспеченный человек и без этого занятия. Деньги мне, конечно, платят, и платят, хочу вам сказать, немалые, но это занятие для меня в большей мере хобби. Мне нравится уничтожать. Я люблю бороться с системой. Мне доставляет это наслаждение. Вот моя визитная карточка, вы без труда сможете найти меня, если это вам, конечно, захочется… Поедемте, я довезу вас до вашей машины.
— До встречи, Евгений, — улыбнувшись, сказал мне он, и через мгновение я, выйдя на улицу, освободился от навязчивого запаха машины стоимостью в полмиллиона долларов. Вырвав из записной книжки листок, он записал свой телефон, фамилию и дописал: «В любое время». — Это вам на всякий случай.
Бережно уложив листок в свою записную книжку, я кивнул.
Кого не довозили в «Майбах», тот не поймет разочарования, садясь в «Мерседес».
Глава 14
Два часа назад мне позвонила Раечка, а еще через час Альбина. Первой я сказал, что буду пить кофе в кафе у «Вижуэл» в шестнадцать часов, второй сообщил, что в семнадцать буду стоять и ждать в ста метрах от кафе, в котором к тому времени должен был попить кофе. Вот так вся наша жизнь. Приходится крутиться между женщинами, не имея к ним известных чувств, потому что странный народ они, эти женщины, — ты к ним не имеешь известных чувств, а они простить не могут, что ты пьешь кофе с другой. Они будут говорить — да мне плевать на это, будут утверждать — какое мое дело, но где-то глубоко внутри они будут страдать и думать о том, что, если ты встречаешься с другой, хотя бы якобы и по делу, то это подкоп под отношения с нею.
Время до четырех я потратил на переговоры. В доме моем живет очень интересный человек. Как он оказался в трехкомнатной квартире элитного строительства сталинских времен, в доме, где проживают одни лишь успешные люди и изгои типа меня, неизвестно. Ясно только то, что оформлена квартира была на него, как на некую субстанцию, имеющую уши, глаза, желудок и сломанную мочеполовую систему. Это был человек по утверждению биологов, а потому имел полное право иметь в частной собственности квартиру. Естественно, числился он собственником, но уже была доверенность, было завещание, то есть все, что необходимо для смерти субстанции. А пока он числится собственником, никакой налоговый орган не предъявит истинному собственнику претензии. В нашей стране упорно не замечают, как качает углеводороды Абрамович и копит Потанин. Но если, упаси боже, найдется кто-то, кто купил за 500 тысяч треху на Кутузовском, тут начнется самый настоящий чертополох. Финансовый мониторинг отсечет сделку, гражданина возьмут под контроль, и налоговая полиция начнет преследование всеми доступными средствами. Очень тяжело у нас в стране тем, кто живет на 1–2 миллиона долларов в год. Немного легче тем, кто питается из потребительской корзины, и совсем уж хорошо себя чувствуют граждане, до которых нет дела ни Федеральному агентству по финансовому мониторингу, ни налоговой полиции — миллиардерам класса Lux.
