Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших
Не упуская из вида явление каннибализма, его значение в живой природе не следует преувеличивать. Гораздо чаще мы наблюдаем все подавляющий инстинкт материнства, когда родители самоотверженно защищают потомство, нередко рискуя собственной жизнью.
Именно этот инстинкт является главным в обеспечении непрерывности жизни. Вспоминаю впечатляющую киносъемку. Африканская рыба тилапия бережно во рту инкубирует икринки. И даже мальки некоторое время при опасности находят убежище во рту родительницы. Но вот рыба, у которой в буквальном смысле забот полон рот, увидела червяка. Тилапия голодна и хватает добычу.
Остается червяка заглотить. Но тогда и мальки окажутся в желудке у матери. Нет, тилапия не стремится немедленно утолить голод, она выпускает изо рта червяка и пока что беспомощных малышей. Схватив червяка снова, рыба глотает его и тут же раскрывает ворота безопасного приюта для малышей.
Торжество жизни достигается множеством разных путей. Но некоторые из них человеческому сознанию ближе. Наши симпатии на стороне тилапии, а не щуки, мечущей много икры, но способной потомство свое прищучить.
Но стратегия бытия во всех случаях одинакова: жить, обеспечивая продолжение жизни!
Рыба тилапия с ненаглядной своей мелюзгой.
Фото из архива В. Пескова. 2–5 сентября 1994 г.
Люби меня
(Окно в природу)
Две взрослые чайки. Одна из них подносит угощенье другой — маленькую рыбешку. Игра? Взаимовыручка? Ни то ни другое. Это предсвадебное ухаживание, нечто вроде букета цветов или коробки конфет у людей. Но это и нечто большее, чем знак внимания. Подобную картину можно наблюдать и у некоторых других животных. У зарянок и зимородков подношенья взаимны — самцы и самки ритуально кормят друг друга. Волчица, прикинувшись щенком, скулит, выпрашивая корм у самца. И он приносит его.
Ритуалы эти предшествуют образованию пар. И это не прихоть природы, это нечто вроде теста-проверки: способен ли супруг вместе с самкой добывать пропитание?
У некоторых маленьких птиц подношение корма происходит в момент спаривания. Самка готова к этому акту, но он не произойдет, если самец не держит в клюве только что пойманную мушку. Любопытно, что самка мушку взять не спешит. Ее требовательность — не голод. В ответственный момент продолжения рода самке важно видеть: отец ее будущих детей способен мушек ловить.
В Антарктиде, наблюдая за пингвинами адели, я видел ухажеров с камешками в клюве. Ритуальное подношение строительного материала для гнезда означает, что и впредь этот дефицитный во льдах материал будет доставляться. Это демонстрирует также привязанность ухажера к этому месту и к своей избраннице.
Продолжение рода — дело очень серьезное в жизни природы. Сбой, ошибки в выборе пары сводятся к минимуму множеством разных способов: турнирами между самцами, а также ритуалами, при которых выявляются физические и психические данные партнера, а также исключение из любовной пары близкородственных видов.
У птиц все это проявляется особо наглядно. В брачную пору самцы одеваются в яркий наряд.
Райские птицы демонстрируют радугу оперенья. Родственник пеликанов фрегат надувает на груди огромный ярко-красный пузырь. На мушкетеров в жабо из перьев становятся похожими турухтаны. Американский воротничковый рябчик демонстрирует изысканные радужные узоры распушенного хвоста. То же самое делает и павлин. Яркое оперение — черное с белым и набухшие красные брови демонстрируют самкам тетерева.
Можно предположить: у невест существует некое эстетическое чувство, способное оценить феерию красок. И с уверенностью можно сказать: в ярких красках оперения закодированы жизненные силы пернатых ухажеров, и самки весьма тонко в этой сигнализации разбираются.
А что делать серой невзрачной птице? Она берет свое голосом. Пример — жаворонки, дрозды, соловьи. Сила голоса и утонченная, часто весьма сложная песня — сигнал самцу-сопернику: территория занята и призыв самке: «Слушай, вот я каков!» Несомненно, что сила звуков, их строй, их поражающая наше восприятие гармония самке соловья говорят больше, чем нам с вами, и определяют ее выбор.
Есть и еще одна форма демонстрации жизненных сил — танец. Деревенские хороводы, игра в горелки были смотром для женихов и невест. То же самое наблюдаем у журавлей с их весенними танцами в болотных крепях, в высшем пилотаже воронов, совершающих брачный полет, в стремительном беге страусов в африканской саванне, в ритуальном беге по кругу волков.
У некоторых животных эти смотрины перед заключением брака носят характер длительного церемониала — на каждое действие партнер отвечает соответствующей позой, криком.
Брачный союз невозможен, если в этом следующем друг за другом каскаде «вызовов и ответов» произойдет сбой.
Очень красочны, выразительны и доступны для наблюдения ухаживания у альбатросов. Они начинаются хлопаньем крыльев, дальше следуют позы, прыжки, поклевывание друг друга, изгнание появляющегося как бы для проверки чувств «третьего лишнего», и наконец, широко развернув крылья, сцену помолвки альбатросы заканчивают парным торжествующим криком — союз заключен!
Легко заметить, у всех животных при ухаживании особо демонстрируются жизненно важные органы. Летуны-альбатросы выставляют напоказ длинные крылья. Демонстрируют летные качества и увертливость вороны. Дубоносы, у которых мощность клюва для раскалывания семян — надежное свидетельство процветания в жизни, эти клювы друг другу и демонстрируют. Для волка, которого «ноги кормят», и для бескрылого бегуна страуса надежность ног — привлекательное «свадебное приданое». В любви страусов именно бег все и решает. Самка стремительно убегает, самец на пределе сил за ней гонится. Спаривание может быть только финалом состязания в беге.
Есть животные, у которых ухаживание требует от самца большого терпенья и некоторых особых качеств в привлечении самки.
К ним относятся широко распространенные в Австралии птицы шалашники. Для ритуала ухаживания самцы оборудуют специальные площадки, насыпают холмики, делают из травы навесы (шалашики) и проторяют аллейки в зарослях. Место свидания шалашники украшают цветами, перьями, раковинами, костями и всем, что может остановить взгляд избранницы. Некоторые виды шалашников даже красят любовное ложе соками ягод.
В большинстве случаев у животных ухажером является самец. Но есть исключения. Инициативу в любовных играх держат в своих руках самки носорогов, страусов, древесных дикобразов и обезьян гиббонов. Голосистые обитатели тропических лесов гиббоны — единственные, кроме людей, существа, предающиеся любви не только для продолжения рода, но и для «радости жизни».
Излишне говорить, что все ухаживания у животных, так же как и у людей, эмоционально окрашены. Тут есть соперничество, ревность, горе и упоение счастьем. Многие животные после спаривания расстаются. Но существует и долгая глубокая любовная привязанность, страдание от неверности или потери партнера. Все это разным животным свойственно в разной степени. Ярче всего они проявляются у моногамных животных, сохраняющих семейную пару иногда на всю жизнь (волки, лисицы, шакалы, лебеди, гуси).
Гусиная преданность известна многим, кто наблюдал этих птиц на деревенском дворе. Гусак никогда не даст в обиду избранницу. Если она садится насиживать кладку яиц, гусак, как на часах, находится где-нибудь рядом и помогает позже гусыне выхаживать молодняк.
«Животные гораздо менее умны, чем мы привыкли думать, но в чувствах и эмоциях они куда меньше отличаются от нас, чем принято считать». Это написано Конрадом Лоренцем, нобелевским лауреатом, высшим авторитетом в знаниях о поведении животных. Несколько лет Лоренц наблюдал жизнь диких гусей, помеченных кольцами и живших безбоязненно около его дома-лаборатории на Дунае. Образование пар, ухаживание, семейная жизнь гусей и все, что этому сопутствует, прослежено биологом и осмыслено.
Он пишет, как трогательно сближаются гусаки и гусыни, рассказывает о парном «торжествующем крике», означающем нечто вроде расписки в загсе, вроде клятвы: всегда быть вместе.
Так чаще всего и бывает. Но может возникнуть почти человеческий «треугольник», когда внимания гусыни станет добиваться гусак с какими-нибудь особенными достоинствами.
Драма! Соперник, высоко подняв голову, держится вызывающе. Гусыня колеблется между клятвой и новым соблазном. А гусак?
«В распоряжении любого «законного» мужа или жениха есть несколько форм поведения, к которым он может прибегнуть, чтобы помешать гусыне уйти к сопернику. Он может не отходить от нее, куда бы она ни шла. И становиться ей поперек дороги, если она вздумает направиться к другому гусаку. Совершенно выведенный из равновесия, он может даже ущипнуть ее, чего при нормальных обстоятельствах никогда не сделает… Он не может оставить гусыню и ринуться в бой с соперником, потому что стоит ему отойти, как изменница его покинет. Он не может как следует питаться и, если драма затягивается на недели, худеет прямо на глазах».
