Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших
Еще через несколько мгновений лошадь вывернула Ивана из козырьков и в ужасе исчезла…
А Иван… стал хладнокровно шагать до дому…
Звери продолжали кружить вокруг намеченной добычи своей. Круги их… становились все уже… Наконец, наступил момент, когда звери бросились с двух сторон к Ивану под ноги с намерением повалить обреченного человека.
Быстрым движением, однако, хладнокровно Иван изловчился и схватил дюжих зверей каждого одновременно за кожу на крепких шеях их…
Иван продолжал идти… Теперь волки, напуганные, в свою очередь, случившимся, роняли пену из страшных раскрытых пастей своих, угловатыми лапами упираясь в дорогу.
Держал Иван Бурлюк волков, как на железных палках, отведя их в стороны от себя, чтобы не укусили за ноги…
Когда верховые увидели Ивана Васильевича с пригорка, они успокоились:
— Иван Васильевич у Симерницких двух борзых купил…
Но, подоспев ближе, по бледному лицу Ивана Васильевича, по волосам, растрепанным и сбившимся, по шапке потерянной поняли недоброе.
Волков убили. Рук человека, потерявшего дар речи и память, разжать не могли. Через несколько дней деда Ивана похоронили…»
Вот такая история. Бурлюк — натура художественная, мог, украшая свою родословную, малость пофантазировать. Но вполне возможно, что все так и было.
Фото автора. 26–29 августа 1994 г.
Каннибализм
Каннибализм в переводе с французского — людоедство. Но есть толкование слова более широкое, биологическое, означающее поедание себе подобных, — внутривидовое хищничество. На этом снимке — пример каннибализма, лягушка-бык пожирает зазевавшуюся соплеменницу.
Видеть проявление каннибализма всегда неприятно. Явление это не такое уж редкое, хотя и выходит из привычных естественных норм.
Часто каннибализм вызывается голодом. Но есть и случаи «узаконенные», когда поеданье собрата обеспечивает выживание вида.
Однажды в пойменных окских зарослях я набрел на маленький бочажок. В светлой воде все просматривалось до дна. Приглядевшись, я увидел резвую стайку мальков-окуней. Как-то им тут живется? Оказалось, не очень спокойно. После весеннего половодья в маленькой водной ловушке вместе с мальками остался и взрослый окунь. Есть ему было тут нечего, и полосатый хищник вылавливал, возможно, собственное потомство.
Во время уженья рыбы в Каракумском канале в каннибализме мы уличили даже вегетарианца сазана. На живца (маленького сазанчика) попался здоровенный сазан-папаша.
Все объяснялось просто. В нагретую воду недавно прорытого ложа из холодной Амударьи устремились косяки рыб. А есть им нечего, дно у канала еще ничем не поросло. Вот и началась охота больших вегетарианцев за маленькими.
А хищные щуки, кажется, вовсе не делают различий между «своими» и «чужими». Чистишь щуку, а в ней другая, поменьше.
У наземных животных каннибалами часто становятся волки. Вечно голодные звери в критических ситуациях легко переходят черту запрета. Жертвой обычно бывает раненый или ослабший собрат. Рысь при обилии зайцев способна задрать лису, но есть не станет, лиса ненавистна рыси как конкурент. Однако в голодные годы не до разборчивости, голенастая кошка может прикончить даже себе подобную.
По наблюдению зоологов, каннибалами чаще становятся самки животных. А у медведей — наоборот. Вылезший из берлоги голодный самец прикончит маленьких медвежат, если мамаша их будет беспечна. Но обычно медведица постоянно настороже и свирепо гонит разбойника.
Явление это, надо думать, характерное для медведей. Сами малыши знают, что надо делать, когда в поле их зрения появляется папа-громила. Они немедленно взбираются на деревья, причем не толстые, куда медведю никак не забраться.
В этом от рождения запрограммированном поведении можно усмотреть моменты естественного отбора. Медведь в природе врагов не имеет.
И потому самец выполняет роль щуки, заставляющей карася не дремать, — «выбраковывает» не очень жизнеспособных.
Каннибализм у медведей может стать частью характера отдельных особей. Рядом с Лыковыми в таежном уединении несколько лет жил «добрый медведь». Добрососедство простиралось до того, что зверь следовал за людьми, когда они собирали урожай с кедров, и кормился остатками сбора. Идиллия кончилась с появлением «большого недоброго медведя».
Пришелец, заломавший и сожравший собрата, стал источником постоянной опасности для людей. А недавно костромские охотники рассказали мне о медведе, который специализировался на каннибализме и заломал несколько даже более крупных сородичей.
Грешок покушения на собратьев недавно зоологи обнаружили и у львов. Тут каннибализмом движет не голод, а домогание самки. Пришлый лев изгоняет из прайда самца-отца и как добычу уносит у самки детенышей, чтобы вернуться к ней не имеющим помех любовником.
Случаи каннибализма англичанка Джейн Гудолл обнаружила у шимпанзе, не брезгующих, как оказалось, мясной пищей и умеющих хорошо охотиться. Но тут «обезьяноедство» одной из самок и воспитанной ею дочери рассматривается как резкое отклонение от нормы в сложной социальной жизни этих животных.
Так это бывает у лягушек-быков.
А вот случай, когда покушение на собрата является нормой или почти что нормой, помогающей выживанию вида. У хищных птиц (орлов, ястребов) при недостатке корма более сильный птенец может закусить слабым, и родителей это не беспокоит — важнее вырастить одного сильного, чем двух или трех слабых.
Но эту «норму» надо считать условной, каннибализм вызывается все-таки голодом.
И есть случаи, когда каннибализм «узаконен». У некоторых пауков и насекомых самка поедает самца, как только любовная близость закончится. «Дело продолжения рода сделано, чего добру пропадать» — так, наверное, могла бы рассуждать самка паука, прозванная черной вдовой. То же самое происходит и у сверчков, кузнечиков, богомолов, муравьиных львов и некоторых жуков.
Серьезную дилемму приходится решать в этом случае снедаемому страстью любовнику: сладостный миг или жизнь? Дело всегда решается в пользу продолжения рода. Однако и свою жизнь сохранить хочется. Кое-кому это удается. Важно вовремя от любовницы улизнуть. Чтобы выиграть несколько нужных мгновений, некоторые насекомые приносят самке «свадебный подарок». А чтобы с подарком возились подольше, подносимое лакомство тщательно заворачивают в травяную ветошь.
Пауку-маме у некоторых видов этих созданий тоже грозит опасность. От деток! Прежде чем отправиться из кокона в большой бушующий мир жизни, паучата завтракают, и поскольку объектом первой охоты в коконе может быть только мама, она и лишается жизни.
Такова жестокая целесообразность в причудливых хитросплетениях бытия.
До высшего предела целесообразность эта доведена у живородящих песчаных акул. В утробе матери развивается сразу дюжина акулят. Все они с зубками и, чтобы расти-развиваться, должны питаться. Природа распорядилась в этом случае крайне жестоко. Во чреве матери начинается безжалостная охота акулят друг за другом. В конце концов выживает один, он и появляется на свет упитанным крепышом.
У некоторых животных, главным образом у быстро размножающихся грызунов, каннибализм сдерживает чрезмерную численность.
Древесная землеройка метит своих малышей секретом пахучей железки. Этот запах — отличительный знак: «мои дети». Если его нет, родители малышей поедают. В стрессовых ситуациях, когда численность землероек становится высокой, зверьки сохраняют способность к деторожденью, но не метят потомство, и оно становится обреченным.
Несколько иной механизм регулирования численности у мышей. Тут у самки происходит выкидыш (с поеданием эмбрионов), если она почувствовала поблизости запах самца, с которым до этого не встречалась.
Всего в природе известно более ста тридцати видов животных, у которых каннибализм «узаконен», является естественным и способствует выживанию вида. У многих других животных поедание себе подобных — отклоненье от нормы и вызывается либо физическим страданием (чаще всего от голода), либо психическим стрессом.
Не упуская из вида явление каннибализма, его значение в живой природе не следует преувеличивать. Гораздо чаще мы наблюдаем все подавляющий инстинкт материнства, когда родители самоотверженно защищают потомство, нередко рискуя собственной жизнью.
Именно этот инстинкт является главным в обеспечении непрерывности жизни. Вспоминаю впечатляющую киносъемку. Африканская рыба тилапия бережно во рту инкубирует икринки. И даже мальки некоторое время при опасности находят убежище во рту родительницы. Но вот рыба, у которой в буквальном смысле забот полон рот, увидела червяка. Тилапия голодна и хватает добычу.
