Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
– Знаете, Олег, я даже не подозревала, до чего легко стать непрофессионалом в нашем деле.
– Не думаю, что это так уж легко. Вы слегка затянули с обращением за помощью, это да. Но могу сказать, что если есть путь из профессии, то есть и обратный путь. В вашем случае ничего необратимого не вижу. Будем работать.
– Конечно…
– Итак, вы утверждаете, что не готовы к внезапному разрыву с вашим возлюбленным. Я правильно понял?
– Да. Я ничего, кроме него, не вижу. Для меня просто ничего больше не существует. Если оторвать меня от него – останусь в пустоте. Да еще с огромной раной, с жуткой болью.
– Вам сейчас кажется, что ничего, кроме вашей любви, у вас нет. Это потому, что вы ушли в зависимость и потеряли границы себя.
Я послушно киваю. Олег продолжает.
– Вы слились с вашим любимым. А он, между тем, существует отдельно. И судя по вашим рассказам, тяготится этим слиянием. И он вас отторгает, защищает собственные границы.
– А раньше почему не тяготился?
– По-разному может быть. Думаю, нам это только предстоит выяснить.
– Но я просто хочу быть рядом… хотя бы иногда…
– Вы уверены, в таком случае, что он вас правильно понимает? Что он знает, что вы хотите только быть иногда рядом?
– Я не знаю. Вообще ничего не понимаю. Я не поняла, что произошло, когда это началось и почему. Было же все по-другому.
– Так. Непонятно, почему и как произошло, да? А что произошло? Что именно?
– Ну… Он как-то вдруг перестал мне звонить так часто, как раньше. А сейчас вообще не звонит. Разговаривает раздраженно… Смотрит по-другому, ну… тоже в общем с раздражением.
– И вы не помните начала, так? Не можете понять причину?
– Да. И это меня мучает больше всего. Наверное.
– А вы его об этом спрашивали?
– Спрашивала, конечно.
– Расскажите, как это было.
– Я, например, недавно специально позвонила ему и спросила: почему ты стал ко мне плохо относиться? И он, все с тем же раздражением, ответил: с чего ты это взяла?! То есть не сознался ни в чем, ничего не стал объяснять. Но интонацией снова дал мне понять, что я его достала… В том-то и дело, что прямо он никаких претензий не предъявляет. Просто меня как бы вычеркивает, а почему – неизвестно.
– Неизвестность действительно очень стрессогенное состояние. Всегда желательно разъяснить ситуацию неопределенности. Но вы уверены, что готовы выслушать любой его ответ? Какую-нибудь, например, горькую правду? Иногда нам кажется, что неизвестность – самое худшее. Но ведь она дает все же какую-то надежду. Полная определенность может эту надежду и убить.
– Да, это страшно… Нет, я не уверена, хочу ли знать что-то такое… Хотя…
– Иногда удар может оказаться слишком сильным. Но плюс тут в том, что психика уже получит всю отрицательную информацию и сразу начнет ее обрабатывать.
– Да, конечно.
– Мы постепенно как бы привыкаем к плохой информации. И уже без этой изнурительной перспективы получать дурные вести частями, напрасно надеясь на лучшее и потому не пытаясь справиться с худшим.
– Да, конечно… Вы правы. Нужна все-таки определенность.
– Нужна. Ведь, получив плохие вести, наша психика сразу же начинает создавать защитные структуры. А когда человек надеется, что все еще может быть хорошо, эти структуры не формируются… Женя, первый шаг к выходу из зависимости вы уже сделали: это признание вашей зависимости как таковой. Второй шаг – принятие себя и принятие ситуации как она есть.
– Все так. Но я не могу этого принять. Я думаю о нем. Мне его не хватает. Вернее, мне кажется, что у меня отняли всё! Ничего не осталось, – я заплакала. В который уже раз на этих сеансах.
– Женя, не мне вам объяснять, что вы не управляете вашей ситуацией, а она управляет вами. Вас это не устраивает, иначе вы не пришли бы ко мне. Вы не можете работать, и ваше поведение в личной жизни тоже не приносит желаемых результатов, так?
– Именно так. Я все понимаю. Просто… меня мучает, что еще недавно у нас все было по-другому. Мне это покоя не дает. Что случилось? Почему? Он же ничего не объясняет.
– Жень, правильно я понимаю, что вы думаете, если он объяснится, вам станет легче?
– Я не просто думаю, я уверена. Ну вы же знаете, сами же говорите: самое разрушительное – неизвестность. Ничто так не пробивает, как она. У меня сейчас все развинчено, и думать ни о чем не могу, кроме как о «почему?». Ну пусть он объяснит! Пусть он мне…
– Хорошо. Значит, по-вашему, вам нужна информация, так?
– Конечно. Тогда я буду знать, как себя вести. Не буду тупить и смогу что-то сделать для себя наконец правильное, полезное.
– Женя, а кто, по-вашему, владеет нужной вам информацией?
– Ну разумеется он, Виталик. Но в том-то и дело, что он ее не говорит.
– А я так думаю, Женя, что вы на самом деле по-настоящему не спрашивали. Ведь вы боитесь услышать нежелательный ответ. Все ваши вопросы наверняка вы интуитивно ставили таким образом, чтобы такой ответ не прозвучал.
– Да… Возможно… Хотя мне казалось, иногда я задавала вопрос вполне определенно. Олег, так вы думаете, мне не на что рассчитывать? Вы думаете, между нами все кончено?
– Я думаю, Женя, что вы так думаете. Я это только считываю с вас. И по-видимому, у вас есть причины так думать. А еще я думаю, что вам действительно нужно серьезно поговорить с Виталием. И вот этот-то будущий разговор нам сейчас и нужно обсудить.
Я быстро вошла в кабинет Вита с бешено колотящимся сердцем. Но помня все наставления Олега. Мне нужна была информация. Пора было расставить все на свои места. Хотя в глубине души оставалась надежда, что все еще можно исправить.
Мне повезло. Он был один. Я придвинула кресло поближе к столу.
– Могу с тобой поговорить?
– Ты все можешь, дорогая, – сказал он насмешливо.
– Вот это твое «дорогая» – это просто фигура речи, или я могу считать, что все еще дорога тебе?
– Ты можешь считать все, что тебе угодно, дорогая.
– Так ты готов со мной поговорить?
– О чем?
– О нас.
Он откинулся в кресле, сложив руки на животе, и молчал.
– Понимаешь, мне бы хотелось определенности.
– Какой тебе еще нужно определенности?
– Это значит, ты считаешь, что у нас полная ясность?
– Да.
– То есть ты хочешь сказать… что вот эти сейчас отношения… То есть то, что мы сейчас имеем с тобой, вот эта враждебность – все это то, к чему мы пришли?
– Нет никакой враждебности.
– Ты можешь поговорить со мной по-человечески?
– Я стараюсь.
