Леонид Габышев - Из зоны в зону
— Вы напишете?
Петров не ответил. Не понял вопроса. Тогда она спросила во второй раз:
— Вы напишете?
Ему стыдно, не знает, что ответить. Екатерина Александровна написала в записную книжку свой московский адрес, и, неужели, лихорадочно думал он, просит написать письмо. Он непонимающе смотрит на нее.
— Вы напишете? — в третий раз спросила сестра поэта.
— Что написать, Екатерина Александровна?
— Статью в газету.
— А-а-а, — повеселел Коля, — напишу, обязательно напишу, — даже не подумав, где могут опубликовать, ответил он, — и вышлю.
Он шел к клубу, часто затягиваясь сигаретой. «Я представился режиссером, и Екатерина Александровна попросила написать статью. Но в какой газете меня опубликуют? В областную меня, бывшего зека, могут и на порог не пустить. Впрочем, почему не пустить? Откуда они знают, что я сидел. А лучше в заводскую многотиражку написать. Там быстрее опубликуют».
И клубе посмотрел кинофильм о Сергее Есенине. Этот документальный фильм крутили туристам несколько раз в день уже не один год.
Побывав в доме-музее и литературном музее Есенина, зайцем добрался до Москвы. Переночевал в общежитии у Марата и поехал на Ваганьковское кладбище. Оказывается, поклонники Есенина по воскресеньям собираются на его могиле и читают стихи. Прочитал и он несколько стихотворений.
Вечер. Ярославский вокзал. В кармане у Коли копейка. Хочется есть. Пассажиров тьма-тьмущая, можно и угол вертануть, но воровать не хочется. И он подошел к парню.
— Слушай, я в отпуске, проездился. Дай, если можешь, двадцать копеек.
Парень протянул монету.
Неудобно просить у пассажиров мелочь, но голод не тетка, и он насшибал больше рубля.
Съев пирожок, незамеченным проскочил в общий вагон и рано утром подошел к вологодской тюрьме. Встретился с контролерами и поехал в Грязовец. Хотелось увидеть Павлуху.
Павлуху Коля встретил возле новой вахты. Поговорив, пошел по Грязовцу, обрадованный предложением начальника режима выступить в колонии.
В клубе сидели воспитанники, и Петров с начальником и заместителем прошли на сцену.
Начальник предоставил слово. Коля встал за трибуну и рассказал, как живет и работает в Волгограде.
После собрания зашел в пятнадцатую комнату. Здесь жил Сергей Еремин — единственный из ребят, с кем Коля сидел в этой колонии. Сергею шел двадцать первый год.
Ребята, обступив Петрова, молча слушали. Отойдя к столу, тихонько спросил Сергея:
— У вас есть жратва?
— Есть.
— Проездился. Денег ни копья. Воровать завязал. Дай чего-нибудь поесть.
Сергей сказал ребятам, чтоб они вышли, и достал колбасу.
— У нас сегодня свиданка у одного была.
Коля отломил немного колбасы.
— Держи конфет, — протянул Сергей горсть шоколадных.
Он взял одну.
— Пройдемся по комнатам.
Купив на вокзале билет до первой станции, зашел в вагон, залез на третью полку и проспал до Москвы.
Солнце во всю светило, и он, проснувшись, не услышал говора. Спрыгнув с полки, увидел: вагон пустой. Поезд тронулся. Схватил туфли и выскочил в носках на полупустой перрон.
К вечеру, зайцем, добрался до Брянска и отыскал дом — в нем жили старики-родители его кента по зоне. Но дом не походил на жилой: окна забиты крест накрест необструганными досками, и поперек калитки вековое толстенное бревно.
Зашел к соседям. Навстречу старенькая женщина.
— Добрый вечер, бабуля.
— Добрый, добрый. Чей будешь, чтой-то не узнаю?
— К соседям вашим, Шуликиным, в гости заехал, а у них все забито.
— Кто им будешь?
Коля медлил с ответом. «Говорить — не говорить? А-а, скажу».
— С ихним сыном вместе сидел. Заехал попроведать стариков.
— А-а-а, — протянула бабуля, — померли, померли они один за другим. Как пришла весть, что Ефим покончил с собой, так вскорости тоже ушли.
— Когда, когда Ефим покончил с собой?
— Около года.
— Что он сделал с собой?
— Вены перерезал и истек кровью. Его в ЛЕДЯННИК посадили, ну и он…
Насшибав у пассажиров пятаков, поехал в Орел. «Через Липецк, — думал он, — доберусь быстрее».
Больше суток на перекладных, и Петров измученный, но радостный, — за сто с небольшим рублей исколесил пол-России, — прибыл в Волгоград.
11
Дня через три зарисовка о поездке в Константиново была готова, и Коля остановился перед дверью с надписью «Редакция». Перешагнуть порог — страшно. Легче было шесть лет назад обчистить чужую квартиру. За свою жизнь он не разговаривал ни с одним журналистом, и даже не знал, есть ли разница между корреспондентом и журналистом. В здании бывал десятки раз, то двери ремонтируя, то замки врезая, а вот в редакцию не заходил. Ох, эта дверь — он всегда смотрел на нее с трепетом. За ней умные, свободно владеющие словом, и пишущие все, о чем захотят, люди. Коля думал: редактор в центре города в просторном, шикарном, как у начальников лагерей, кабинете. А здесь один или два корреспондента принимают работяг, и если не могут решить ершистый вопрос, посылают бедолагу к редактору.
Стой не стой, а заходить надо, и он, не постучав, отворил дверь в маленькую прихожую. Переведя дыхание, отворил вторую и с трепетом вошел в небольшой кабинет. За канцелярским столом сидела лет тридцати полненькая черноволосая женщина. На столе портативная пишущая машинка «Москва», точно такая же, какую он шесть лет назад спер из школы.
— Здравствуйте, — он оглядывал женщину в ярком ситцевом платье.
— Добрый день.
— Мне бы редактора увидеть, — он глядел в раскосые глаза женщины.
— Редактор я.
Женщина неказистая и на редактора не походила.
— Я вот по какому вопросу. Я только что приехал из отпуска, побывал в Москве, на родине Есенина в Константиново и написал статью. Можно ее опубликовать?
— Она у вас с собой?
— С собой, — он достал из-за пазухи ученическую тетрадь.
Редактор, прочитав, сказала:
— Неплохо. Я опубликую. Меня зовут Галина Ивановна. Позвоните через неделю.
Всю неделю только и думал о зарисовке. Уж так ему хотелось увидеть свой материал и свою фамилию в газете.
Через семь дней позвонил.
— В следующем номере ваша зарисовка будет опубликована, — услыхал он голос Галины Ивановны.
«Неужели правда? Год как из тюрьмы, и в газете статья за моей подписью. Здорово!»
На следующей неделе позвонил Галине Ивановне.
— Приходите, ваша зарисовка опубликована.
Помчался в редакцию, хотя надо было в отделе кадров вставлять стекло.
Вспотевший, переступил порог, и Галина Ивановна протянула свежий номер газеты.
