Марлена Штрерувиц - Соблазны
На следующее утро Хелена доложила Надольному и Нестлеру о беседе с доктором Штадльманом. Надольный и Нестлер сидели на диване в кабинете Надольного. Хелена — напротив. На стеклянном столике лежали толстые папки и каталоги. Хелена быстро окончила свой рассказ. Мужчины были довольны. Нестлер переспросил, как будет обстоять дело с участием Штадльмана. Что, нельзя опубликовать никакой заметки, фотографии или еще чего-нибудь без его, Штадльмана, визы? Нестлер вопросительно глядел на Надольного. Надольный пожал плечами. Придется. Хотя бы поначалу. Если бы за всем не стоял Штадльман, пустить аппликаторы в продажу было бы затруднительно. Даже в Австрии официальное разрешение на медицинские товары — дело серьезное. Пусть фрау Гебхард успокоит Штадльмана. Они ведь ладят. Фрау Гебхард и доктор Штадльман. Ладят ведь? Или? Надольный ухмыльнулся Хелене. Но проблема не в этом. В настоящий момент проблемы другие. Мужчины многозначительно рассмеялись. Нестлер и Надольный сидели над кипой папок и каталогов. Чуть не хлопая в ладоши. От радости. Вдруг Хелена ясно представила себе, как Надольный стоял в детстве перед рождественской елкой. Хелена хотела уйти. Нет. Нет. Она должна остаться. Надольный налил себе с Нестлером коньяку. Потом они принялись разглядывать фотографии манекенщиц и каталоги модных агентств. Нестлер начал с отдельных снимков, на которых были отпечатаны или написаны шариковой ручкой имена и телефоны моделей. Эти не из агентств. Зато с телефонами. Надольный счастливо улыбался Нестлеру. Мужчины передавали Хелене фото, которые уже просмотрели. Изображали серьезность. С каждым глотком коньяка делались разговорчивее. Обсуждался вопрос, как должны быть одеты модели во время съемки. Надольный был за полную наготу. Нет. Пожалуйста, никакого белья. Чтобы ничто не отвлекало от товара. Нестлер тут же согласился с аргументами Надольного. "Лица нам тоже, собственно говоря, не нужны", — считал Надольный. Нужна ли она им, спросила Хелена. Да. Да. Им нужен женский взгляд. В конце концов, товар предназначается для женщин. Нестлер и Надольный нагнулись над каталогом с обнаженными моделями. Как бы познакомиться с этими girls, вздохнул Нестлер. Надольный подлил коньяку. Это не проблема. Вот. Он знаком с одним хозяином агентства. Они вместе охотятся. Пусть только Нестлер скажет какая. Все остальное уладит Надольный. Это не просто. Но возможно. Для Нестлера. Он с ней познакомится. А потом… Мужчины рассмеялись. Потом уж — дело Нестлера. Хелена раскладывала снимки и бумаги. Брошюры. Плакаты. Она уже не различала лиц. Старалась не смотреть на мужчин. Те елозили по дивану. Даже не пытаясь скрыть свое возбуждение. Казалось, они заводят друг друга. Хелена их ненавидела. Оттопырившиеся ширинки были отвратительны. И злилась, что ее они не замечают. Во всяком случае, как женщину. Не довольно ли ей изучать женским глазом снимки? Она предлагает этих троих. Нормальные фигуры. Тем более что снимут только затылок, бедра, колени и локти. По ее мнению, следует пригласить манекенщика. Исцеление мужского тела подействует убедительнее. Надольный нагнулся над столом. Подмигнул: не надо быть эгоисткой. Какой ему прок от голого мужчины. Во время фотосъемки. А о господине Нестлере она, похоже, совсем не думает. Что? Хелену позвали к телефону. Звонила свекровь. Надо ли приготовить детям еду? Она забыла, как они договаривались. Хелена сказала, ее дни — вторник и четверг. Потому что она должна задерживаться на работе. До вечера. Но может быть, ей некогда? Нет. Нет, заторопилась свекровь. Просто все так тяжело. И она волнуется из-за Грегора. Он опять не звонил. Ей. Она уж больше и не знает, жив ли он. Сил больше нет. Хелена стояла у своего стола. Если и в эти два дня ей придется в двенадцать уезжать домой и возвращаться только в два, о работе можно забыть. Разумеется, в это время делать нечего. Но Надольный хочет, чтобы она сидела в конторе. На всякий случай. И так он все время злится из-за понедельников и сред. Словно она бросает его лично. Хелена попросила свекровь подумать о детях. Им хватит картофельного пюре. Или бутербродов с колбасой. И стакана молока. Не надо ничего готовить. В холодильнике все есть. Тем более что Катарина и есть-то почти не может. Из-за распухшей губы. "Да", — перебила Хелену старуха. Как же такое случилось. Она ничего не имеет против Хелениной сестры. Но отчего Хелена ее не попросила. С ней бы такого не случилось. Хелена пыталась закончить разговор. Надольный и Нестлер хохотали за стеной. "Эту! Да! Эту! Непременно!" — кричал Нестлер. Надольный поздравил Нестлера с удачным выбором и направился к бутылке с коньяком. Хелена перебила свекровь. Ей надо заканчивать. Она придет в четыре. Заглянула фрау Шпрехер. Ее свекровь очень симпатичная женщина, сказала фрау Шпрехер, бросая многозначительные взгляды в сторону кабинета Надольного. Да. Ее свекровь милая. Свекровь всегда спрашивала фрау Шпрехер, как поживает кот. И принималась рассказывать о своей кошке Мурли. Которая, невзирая на преклонный возраст, в отличной форме. Надольный и Нестлер проследовали в приемную к фрау Шпрехер. Хелена села и попыталась сообразить, что же теперь делать. Надольный закрыл дверь в Хеленину комнату. Она слышала, как он отдает распоряжения фрау Шпрехер. Хелена попыталась сочинить о магнитных аппликаторах нечто, не слишком отдающее шарлатанством. Мужчины ушли обедать и возвращаться не собирались. Не успели они выйти, как фрау Шпрехер влетела к Хелене. Фрау Шпрехер была возмущена. Надольный поручил ей вызвать пятерых манекенщиц для предварительного разговора. К "Захеру" в холл. С получасовыми перерывами. И точно указал, в каком именно порядке. Но три первые заняты. Что ей делать. И как Хелена думает, почему к "Захеру". Хелена пожала плечами. Что тут думать. "Фрау Шпрехер! Вы ведь видели эту парочку. Неужели вы не понимаете, что они имели в виду?" С оскорбленным видом фрау Шпрехер отправилась звонить остальным манекенщицам. Тех тоже не было. Автоответчик. Фрау Шпрехер не знала, как объяснить этой машине ситуацию. Она повесила трубку. Сидела беспомощно. Хелена ее утешала. Надо позвонить в "Захер" и отменить заказ. Больше она ничего не может поделать. Никто не сидел в этом бюро и не ждал звонка от Нестлера. В конце концов Хелена и фрау Шпрехер были очень довольны провалом кастинга в холле отеля "Захер". Они выпили кофе. Хелена добавила в него по доброму глотку бурбона из книжного шкафа Надольного. "Ну разве не фарисеи?" — спросила она. Они рассмеялись.
В пятницу вечером в дверь Хелениной квартиры позвонили. На площадке стоял молодой человек. Высокий и худой. Он спросил Хелену, она ли Хелена Гебхард. Хелена ответила: "Да. Урожденная Вольффен". Молодой человек нервничал. Робел. Хелена стояла в дверях. Спросила, что ему угодно. Он, казалось, никак не мог начать. Как он вошел в дом? Он позвонил к Гебхардам. И ему открыли. Свекровь, подумала Хелена. Да, произнес молодой человек, он из банка. Да. Вот. Из "Кредитанштальта". Банк "Кредитанштальт". И. Он надолго замолчал. Многозначительно смотрел на Хелену. У нее было чувство, что ей следует что-то понять. Нужно понять. Но неизвестно, что. Она вопросительно смотрела на посетителя. Он смотрел на нее требовательно. Хелене это надоело. Она не выключила утюг. В чем дело? Да. Вот. Он должен изъять кредитную карточку. Сказал "изъять" и рассердился. Шагнул к Хелене. Она моментально захлопнула дверь. Стояла за ней. Он крикнул: "Я должен. Не то дело передается в суд". Хелена глубоко вздохнула. Из детской появилась Барбара. Что случилось? Хелена отослала ее обратно. Достала карточку из сумки. Сумка лежала в прихожей на комоде. Над комодом висело зеркало. В стиле ампир. Золотая рама из снопов. Хелена видела себя роющуюся в сумке. Молодой человек стучал в дверь. Кричал: "Фрау Гебхард". И: "Я знаю, что вы там". "Это он, паршивец, телевизора насмотрелся", — подумала Хелена. Вернулась к двери. Приоткрыла ее и спросила в щелку: "Вам не стыдно так себя вести? Так зарабатывать?" Хелена взглянула на карточку. Сломала ее. Перегнула пополам. Вдруг ей пришло в голову: а что, если это жулик? Выманивает карточки. Надо было спросить документы. Но уже поздно. Молодой человек грозно стоял за дверью. Хелена протянула ему карточку. Пересеченную широкой белой полосой. С одной стороны она треснула. Ни на что больше не годится. Хелена улыбнулась ему. Сияюще. Все равно у нее больше нет чеков. Она ничего не могла бы получить по этой карточке. Молодой человек взял сломанную карточку. Обиженно. "Не стоило этого делать, — сказал он. — Но. Наверное, оно и лучше. Или?" Неожиданно Хелена развеселилась. Было бы смешно, если бы свекровь высунулась и спросила, в чем дело. Хелена была уверена, что та подслушивает. Под дверью. Молодой человек снова занервничал. Переступал с ноги на ногу. Собирался извиняться. Хелена не намеревалась выслушивать, как или отчего берутся за такую работу. Она закрыла дверь. Молодой человек еще долго стоял на площадке. Она слышала, как защелкнулись замки его дипломата. Потом он ушел. Хелена почувствовала облегчение. Расхохоталась. У нее осталось 8000 шиллингов. И больше ни гроша. Ее жалование уйдет в погашение задолженности по счету. С этим надо разобраться. Хелена вернулась в гостиную. Гладила до глубокой ночи. Пока она гладила, по телевизору шел "Деррик". Высокооплачиваемые мюнхенские врачи мучились ревностью и алчностью. Респектабельнейшие дома. И никому не надо гладить.
