Кэтрин Мадженди - Над горой играет свет
Мама смотрела на папу во все глаза, мы тоже.
— Что-что ты сказал, Фредерик Хейл?
— Я сказал, что решил вернуться в колледж. — Папа снова метнулся на кухню, оттуда донеслось звяканье ледяных кубиков. Потом папа возник на пороге, он рассматривал дно стакана, который успел опустошить, не дойдя до гостиной.
Мама так на него глянула, что он точно должен был упасть замертво. Она резко вскочила, стул отлетел в сторону, чиркнув по полу ножкой.
— И заодно удрать от семьи, да? Можно подумать, в Западной Вирджинии нет колледжей. Ах да, там же неотесанные простаки, где уж им до тебя!
— Не в этом дело, Кэти.
Тут Мика вскочил с дивана и побежал к двери на улицу.
— Видал? Вот что ты творишь с собственными Детьми. Самодовольный ублюдок.
Оттолкнув папу в сторону, мама отправилась на кухню. Зазвенел лед и в ее стаканчике.
Папа с улыбкой обернулся ко мне:
— Букашечка, ты настоящая красотка. И так повзрослела.
Я не успела ничего сказать, вернулась мама с полным стаканом, она ответила вместо меня:
— Ах, какой внимательный. Ты ведь не хочешь видеть, как будут расти твои дети. — Она осушила стакан в три глотка. — Но почему, Фредерик? Почему так далеко от меня?
Папа понурил голову:
— Мама обещала платить за учебу, если я вернусь в Техас и буду ей помогать, ведь Карлы больше нет.
— Не веди себя как трус. Повтори это, глядя в глаза своей дочери и своему сыну.
Мне совсем не хотелось снова слышать про Техас. Энди тоже этого не хотел, он упрямо выпятил нижнюю губу.
Папа посмотрел поверх моей головы.
— Я сказал, что мама согласна платить за учебу, но только если я вернусь в Техас.
Мама не сводила с него взгляда.
— Масик маинький, мама будет о нем заботиться, плавда?
— Это я буду о ней заботиться.
— Ха-ха!
Энди смотрел то на маму, то на папу, лицо его искривилось. «Только бы не разревелся, — думала я, — тогда мама заставит его увести, и я не узнаю, что же нас ждет» Я сидела не шевелясь, хотя очень хотелось писать.
— Я не могу упустить эту возможность.
— А дети? Их ты упустить не боишься? И меня?
— Я ради них же хочу стать лучше.
— Им лучше, чтобы у них был отец. — Мама посмотрела на нас с Энди: — Правда, ребята?
Энди кивнул, а у меня внутри все похолодело, я застыла как ледышка.
— Я же не навсегда. И потом, они могут ко мне приехать когда угодно. — Он посмотрел на меня, но тут же отвел глаза. — Мама сказала, что будет каждый месяц присылать тебе деньги, ну… пока я учусь.
— Ясно! Плевать, что детям придется черт знает сколько ехать, чтобы навестить родимого папу.
Энди подбежал к папе и вцепился в его ноги.
— Папа, не нада-а-а. Я буду хорошим мальчиком. И сестра. И Мика будет. Все будем.
В общем, сцена из мыльных сериалов, которые смотрела мама. Душераздирающая.
Мама пронзила меня бешеным взглядом:
— Уведи Энди.
— Но, мамочка…
— Живей!
— Па-а-ап? — одним этим словом я выразила все, я молила.
Он спрятал лицо в ладонях.
Мама еще раз прожгла меня взглядом «сколько-можно-повторять». Я схватила Энди за руку, он еле-еле перебирал ногами. Маме пришлось взять его на руки и посадить на крыльцо, а меня она просто выпихнула и плотно затворила дверь.
Я побежала к окну, надеясь все подслушать. Но тут из дома выскочил папа и запрыгнул в новую свою машину, торопливо нажал на газ. Я вбежала в клуб поднявшейся пыли с воплем: «Папа, не уезжай!». Потом оглянулась и увидела чуть поодаль Мику и Энди, Мика его обнимал. Я поплелась к ним и встала рядом. А вскоре к нам подошла мама и тоже встала рядом. Мы долго смотрели вслед. Но это не помогло — папа не вернулся.
Папа прислал нам из Техаса по письму. Я прочла Энди папино послание, длиною примерно с червяка.
Дорогой Энди, обещаю, что скоро мы снова встретимся. Будь хорошим мальчиком и слушайся маму.
Твой любящий папа.Что папа написал Мике, осталось тайной, он разорвал письмо не прочитав, а клочки выбросил в помойное ведро. Я достала кучку клочьев, попыталась сложить, но кусочки были слишком мелкими. Кое-какие отдельные слова я разобрала: «вот увидишь», «взрослым», «сердиться», «прости», «прошу». Вот, пожалуй, и все.
Свое я отправилась читать к себе в комнату, чтобы никто не мешал.
Дорогая Букашка, я живу сам по себе, в квартире. Представляешь? Правда, со мной тут совсем молодые парни, я для них старик. Решил, что у Муси-Буси торчать не стоит, но каждый день к ней захожу. Все-то я перезабыл, приходится учить заново. Вряд ли смогу получать только отличные отметки, как ты, но я очень стараюсь, чтобы вам за меня не было стыдно.
Специально для тебя цитата из Шекспира, из «Венецианского купца»:
Не действует по принужденью милость;
Как теплый дождь, она спадает с неба
На землю и вдвойне благословенна:
Тем, кто дает и кто берет ее.[11]
Успехов тебе в школе, малышка. Очень люблю
и скучаю.
ПапаВ конверт была вложена фотография. Папа сидит в кожаном кресле. А вокруг стопки книг. На полу, на столике, на тумбочках, везде. Он широко улыбается, шире, чем «кадиллак» миссис Мендель. Я положила фото в новую Особую коробку.
Каждую неделю звонила Муся-Буся и, умильно сюсюкая, рассказывала, как она соскучилась по дорогим внучаткам.
— Переезжай к нам, и папу с собой возьми, пусть вернется домой.
— Чтобы я покинула Техас? Са-а-амый лучший из наших американских штатов?
— А вот и нетушки, Муся-Буся, самый-пресамый — Западная Вирджиния. Тут очень красиво. Горы, а в нашей низине такая тишина, и деревья чудо, когда краснеют листья, и речек полно, вроде Крэнберри.
— Могу себе представить, Лаудина Вирджиния Кейт. Но я уже слишком стара.
И она заводила волынку про то, как ей одиноко, ведь Карла ее покинул. Но он оставил ей много денег, и она продала его бизнес за кучу наличных.
— И теперь я в состоянии оказать помощь, что я и делаю. Помогаю моим милым внучатам.
На бабушкины чеки мама купила бакалейную лавку.
— Поди угадай, когда пересохнет колодец и мы останемся без воды, — говорила нам мама.
Она покупала себе новые платья, и чулки, и туфли к этим платьям. Ее замечательные наряды уже не помещались в шкафу. Все из шелка и хлопка, из натурального льна. Голубые, красные, зеленые, желтовато-кремовые. Нам она тоже покупала хорошие вещи, но мы быстро их пачкали, и уже не было никакого вида. Старые нравились нам больше.
— Папа обязательно вернется. Вот увидите, — говорила мама.
Напрасно она надеялась. Однажды мы получили конверт, вскрыв который мама сразу пошла за бутылкой и своим полосатым стаканчиком. После, ни слова не сказав, рванула в спальню и захлопнула дверь. Я делала уроки под доносившиеся из маминой комнаты ругательства, треск и грохот. Когда это все стихло, я на цыпочках вошла внутрь. Она спала на кровати, прямо в одежде. Листочки из конверта были разбросаны по всему полу. Я собрала их и вышла, стала ждать, когда Мика придет домой.
Через час он появился на дороге, брел, пиная носком ботинка сплющенные пивные банки. Да, он наконец-то стал носить ботинки, даже в теплую погоду, говорил, что босыми ходят только деревенские дикари. Думаю, он заговорил так потому, что Бастер приехал из Массачусетса. Он и стригся теперь, как Бастер. Очень коротко на висках, а на верху головы волосы торчком. Даже выше теперь казался.
Я потрясла листочками перед его физиономией.
— Маме прислали вот это, и она напилась.
Мика с минуту вникал, потом протянул листочки назад. После чего наподдал еще нескольким жестянкам из-под пива, они взлетели очень высоко.
— На твоем месте я бы считал, что отныне отца не существует.
Сказав это, он развернулся и побежал в пустующий домик на холме.
Я хотела побежать следом, но мама могла проснуться и застукать меня с листочками. Я тихонечко разложила их у нее на полу, на прежних местах.
Нам мама так ничего и не сказала. Я как-то услышала обрывок ее телефонного разговора с папой. Мама говорила, что Муся-Буся дорого заплатит за письменное согласие и за нервотрепку, которую она устроила своими бесконечными фокусами.
Благодаря деньгам от Муси-Буси подарков на Рождество у нас в этом году было завались. Они горкой лежали под украшенной елкой, обернутые золотой и серебряной фольгой, с пышными зелеными бантами.
— Будем праздновать одни. — У мамы на глаза навернулись слезы, она решила пригласить тетю Руби.
Мама стала ей звонить, сидевший на кухне Мика многозначительно мне подмигнул. Как только мама ушла снимать с веревки белье, Мика набрал теткин номер.
— Тетя Руби, мама велела вам сказать, что передумала. — Он посмотрел на меня и поиграл бровями. — Сказала, что вам у нас делать нечего. От вас несет как от вонючей обезьяны.
