Владимир Гурвич - Гарем
— Извините, Надежда Николаевна, опоздал, а все это из-за проклятых пробок.
Женщина не слишком приветливо взглянула на него.
— Я жду вас почти пятнадцать минут. И ехала через всю Москву, тоже через сплошные пробки.
Смуров почувствовал раздражение. Да, опоздал, но можно же отнестись к этому более снисходительно. Не обязательно начинать общения с выговора.
Смуров сел напротив женщины.
— Могу лишь только еще раз попросить прощение. И предложить заказать еду, а потом начать деловой разговор.
Шестакова немного странно посмотрела на Смурова, словно бы решая, а стоит ли вообще продолжать эту встречу, затем слегка наклонила голову.
— Не возражаю, давайте так и поступим.
Пока они путешествовала по дорогам меню, выбирая блюда, Смуров еще исподтишка рассматривал свою сотрапезницу. На вид ей было лет пятьдесят пять, и хотя время оставила на ней свои следы, для своего возраста выглядела она совсем неплохо. Ему понравилось ее лицо, нельзя сказать, чтобы уж очень красивое, но милое, а главное явно отмеченное работой интеллекта, что Смуров всегда особенно ценил. Красивые, но глупые и пустые лики его никогда не привлекали. Она же, наоборот, не обращала на него внимания, ни разу не посмотрела в его сторону. Ладно, поглядим, что будет дальше, подумал Смуров.
Они заказали блюда официанту.
— Не будем терять время, поговорим о деле, — предложил Смуров.
— Давайте, тем более времени у меня немного. Опять ехать через всю Москву.
— Я вас слушаю. — Разговор про езду и московские пробки Смурову был неинтересен.
— По профессии я архитектор, но сейчас скорей работаю дизайнером, оформляю интерьеры квартир и домов.
— Интересная работа, — вставил слово Смуров.
— Мне нравится. Иначе этим бы не занималась, — немного едко произнесла Шестакова. — Сейчас у меня есть один заказчик, это весьма большой проект. Мы занимаемся им уже долго.
— Вы сказали: «мы». Вас много?
— Разумеется, — удивилась Шестакова, — на объекте работает много людей. Есть прораб, он нанимает рабочих, я заказываю мебель на фабрике, детали интерьера. Коллектив не маленький.
— Так в чем же коллизия?
— Сначала шло более или менее все нормально. Но затем стал возникать проблемы. И чем дальше, тем больше.
— Что за проблемы? Говорите предельно ясно.
— Я ничего и не скрываю. Мой заказчик весьма своеобразный человек. В нашем деле он понимает весьма мало, зато обожает вмешиваться в процесс. Причем, делает это обычно тогда, когда работа уже сделана. А у него вдруг возникает желание ее переделать. Приходится многое ломать и начинать все заново.
— Да, это плохо, но, в конце концов, он же заказчик.
— В этом нет никаких сомнений. Только любое изменение согласованного проекта требует дополнительной работы, нужно заказывать новые детали, переделывать уже сделанное. Все это стоит немалых денег. А он отказывается платить, требует, чтобы все переделки происходили в рамках утвержденной сметы. А на это не способен даже джинн из лампы Алладина. Со мной работает прораб Геннадий, он, чтобы не прерывать работу, уже неоднократно платил рабочим из своего кармана. Он влез в долги. Но заказчик наотрез отказывается их погашать.
— Это все?
— К сожалению, нет. Меня он стал обвинять в том, что я сознательно удлиняю сроки работ, чтобы заставить его платить мне больше денег. Хотя ему прекрасно известно, что я не занимаюсь подобными вещами. Он знает, что я абсолютно честная, некоторое время назад я работала с его отцом. И никаких подобных проблем у нас с ним не возникало. Поэтому меня и пригласили к сыну. Но под прикрытием этого обвинения, он не платит мне зарплату уже несколько месяцев.
— Вы пытались говорить с ним?
— А как же иначе, вся стройка в долгах. Мне звонят с фабрик, где я размещала заказы, требуют оплату. А как я могу платить, если он не выделяет денег. Ситуация очень тяжелая, не знаю, что делать. Когда я ему говорю, он вроде как бы соглашается, но затем все делает по-старому. Несколько дней назад он снова стал упрекать меня, что я затягиваю все дело сознательно, чтобы вытянуть из него дополнительные деньги. Я рассердилась и ответила, что не надо мне его зарплаты, больше с ним работать не собираюсь. Но я не знаю, что мне делать. На свои деньги, хотя он мне должен приличную сумму, я могу наплевать. Но ведь он должен и прорабу, и рабочим, и фабрикам. А от его имени выступала я. И теперь в первую очередь винят меня, что это якобы я не заплатила. Речь идет о моей профессиональной репутации. Вы понимаете меня?
— Я понимаю, но заняться этим делом можно лишь в том случае, если есть подтверждающие финансовые документы. Иначе ни одного шанса.
Женщина посмотрела на Смурова.
— Полагаете, что я не понимаю таких простых вещей. Я всегда очень аккуратно обращаюсь с документами, никогда ничего не выкидываю, собираю все в папки. И перед тем, как отправиться к вам, целых три часа занималась подбором. — Шестакова достала из сумки довольно увесистую папку. — Вот все, что удалось найти. К сожалению, тут не все, некоторые работы проводились на основе устных договоренностей, которые он затем нарушил. А там тоже суммы немаленькие. Люди просто в бешенстве. Представляете, специалисты по мрамору, они все на перечет. А он не желает им платить, говорит, нет договора. Наверное, я сплоховала, когда их приглашала, надо было все оформлять по закону. Но кто же знал, что он так поведет себя. Думаете, эти деньги уже не заставить его возместиьть?
— Если он не захочет, то трудно, раз нет документального подтверждения. Но иногда случаются неожиданные события. В моей практике есть примеры, когда происходило то, что казалось, не могло случиться. Если удастся задеть в человеке какие-то струны, то могут быть любые повороты в деле. Знаете, Надежда Николаевна, работа юриста заключается не только в том, чтобы выиграть процесс, использую установленные юридические процедуры, но и суметь воздействовать на человека так, чтобы в нем пробудились бы лучшие его качества, чтобы он был бы осужден не только законом, но и своей совестью. Это, конечно, ювелирная работа, но иногда что-то такое получается. Не могу вам обещать, что это произойдет в данном случае, это всегда непредсказуемо.
— Я прекрасно понимаю вас, Дмитрий Борисович. — Впервые ее голос совершенно очистился от недружественных интонаций. — Кажется, пока сказала вам все, что могла и хотела.
— Я должен все это тщательно изучить. А потом уже будем обсуждать наши дальнейшие шаги.
— Я готова подписать договор с вашей фирмой хоть сейчас, — сказала Шестакова.
— Не будем торопиться, — улыбнулся Смуров. — Сначала все изучим, а уж затем, если не передумаете, составим договор. Тем более, не могу назвать сейчас точную сумму. Все зависит от объема и сложности работы.
— Хорошо, буду ждать вашего звонка.
Пока они обсуждали дела, они съели все, что принес официант. Оставалось лишь расплатиться. Смуров взял счет и полез за бумажником.
— Вы хотите заплатить один? — спросила Шестакова.
— От имени компании это наш маленький презент своему клиенту.
— Спасибо, но я пока еще не ваш клиент. Поэтому давайте заплатим поровну.
— Как хотите, — пожал плечами Смуров.
— Так будет лучше, — резюмировала Шестакова.
Они встали и направились к выходу. У Смурова впервые за всю встречу появилась возможность разглядеть ее фигура. Невысокого роста, чуть-чуть полновата. Впрочем, ему-то что, эта его дурная привычка оценивать всех женщин с точки зрения возможного секса с ними.
Они вышли из кафе.
— Приятно было познакомиться. До свидания, — протянула руку Шестакова.
— Взаимно.
Смуров проследил, как села она в припаркованную рядом с кафе машину, уверенно выехала со стоянки и влилась в густой автомобильный поток.
Странная какая-то встреча, неожиданно подумалось Смурову. Но вот в чем заключалась ее странность, он не очень ясно себя представлял.
26
Еще во время обеда с Шестаковой, он решил, что не станет торопиться со знакомством с полученными от нее документами. Работы много и без того, несколько дней дело может подождать. Но едва он вернулся в офис, как тут же принялся за их изучение. Смуров не понимал мотивов, что его подвигло на такой поступок, но смутно сознавал, что они существуют и связаны не столько с этим делом, сколько с самой Шестаковой. Он даже спросил себя: понравилась ли она ему? И ответил: скорей нет, чем да. Уж больно резкая дама, подчас говорила с ним, словно бы он в чем-то провинился перед ней. То ли она расстроена своими неурядицами, то ли это такая у нее манера общения. Но в таком случае это характеризует ее не с лучшей стороны. Хотя, надо признать, свою проблему объяснила предельно четко, собрала, сколько могла, необходимее бумаги. Так что можно признать, что голова работает у нее четко. Да и профессия творческая — дизайнер, архитектор.
