Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие
Кошкам купили новую когтеточку. Розовое Ухо унюхала кошачью мяту в мешочке, расценила это как знак, вдохновилась и стала кокетничать с доской и трогать лапкой, где пахнет. Ночью раздался грохот, как будто в нижнюю квартиру вернулись прошлогодние таджики. Розовое Ухо решила снять когтеточку со стены и принести ее к маме на тахту. Понять ее можно было – спать, конечно, хотелось, но нельзя же было оставить нового друга там, в углу у входной двери. И Розовое Ухо решила с ним не расставаться. Теперь она тягает когтеточку за собой по всему дому, а как? Берет в зубы мешочек с мятой, за мешочком тащится вся доска. Радостно грохочет. Мешочек же там прибит на совесть.
Застала ее вечером лежащей в умывальнике в ванной. На томно отставленной лапе, зацепленное когтиком, игриво покачивалось маленькое розовое полотенечко. Вся ее поза говорила – искупаюсь, потом вытрусь, потом спать…
А кошка Розовое Ухо (РУ) похожа на букет невесты, беленькая с розовым. Чистый зефир. А еще она умеет делать специальное лицо: я нежная одинокая кошечка, пожалейте меня, а лучше накормите вкусным. Романтический ее образ портит живот и походка. Ходит вразвалочку, поигрывая плечами, вихляя пушистым подхвостием. А живот – какое там изящество, тянет к полу, и валится РУ, где застанет ее сон.
Я и говорю, кормить кошек девять раз в день – это расточительство и беспредел. Но хотя бы семь. Ну ладно, восемь.
Кошка РУ и кошка Скрябин по очереди укладываются на мой ноутбук, как будто ходят на физиотерапию прогревать свои меховые толстые бока, животы и лапы. Вчера РУ вне очереди прибежала, уселась на клавиатуру, пригрелась и не заметила как уснула. А засыпает она так: смотрит в одну точку, глаза соловеют, слипаются и голова тяжело падает вниз – бум! Все бы ничего, но на мониторе была открыта страница в Фейсбуке. И этим своим «бум!» Ру успела нахамить главному редактору известного журнала, отослав ему оскорбительный комментарий в девятнадцать тысяч знаков с текстом:
«Тююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююююю…»
А вчера, когда она уминала своими лапами теплую лежаночку клавиатуры, познакомилась и тесно сдружилась с голливудской красоты и мужественности отставным полковником корпуса морской пехоты США Дейвидом Хаслеем, который приехал в Украину в поисках невесты. И пока я это заметила, РУ, мгновенно заснув, сблизилась с полковником Хаслеем, аккуратно уложив голову на лапку, а лапку на две рядом сидящие клавиши букв «ye», что по-русски примерно означает неуверенное «да». Вроде: «ну да, почему же нет, да…»
Короче, я согнала РУ с клавиатуры и как честный человек стала отвечать на вопросы полковника сама. РУ сидела у меня на коленях, тарахтела и с любопытством смотрела в монитор. Как будто читала.
– Вы блондинка или брюнетка?
– Блондинка натуральная, – честно ответила я, сверившись с цветом шелковой шерстки нашей РУ.
– Вы замужем?
– Нет, – честно ответила я за кошку РУ, – я барышня.
– Оу! Расскажите о вашей семье, please.
– У меня приемная мать, – ответила я, имея в виду нашу кошку Скрябин, которая подобрала и выкормила РУ, когда той было четыре недели от роду.
– А сестры или братья?
– Ну есть. Братик. Тоже приемный, по имени КРЭБ, – ответила я неуверенно, имея в виду любимую игрушку Скрябин, фетрового красного краба на удочке, с которым она всерьез играет в дочки-матери, укладывает спать, тащит его на кухню кормить и высаживает на лоток. Он постоянно валяется в неожиданных местах.
– Оу, – восхитился Хаслей, – как благородна эта великая женщина, ваша мать!
– Ye… – согласилась я, то есть РУ. – А остальные – так… – неопределенно продолжала я стучать по клавиатуре под строгим надзором кошки РУ, – есть еще всякие слуги, ну, обслуживающий персонал. Одна, – подробно стала я рассказывать, – меня кормит, вторая лечит, возит к врачу, они меня купают, причесывают. А недавно они подарили мне дом, – похвасталась я, имея в виду мягкий стеганый домик с подушкой внутри. Домик, который я купила кошкам к Рождеству.
– Wow! – изумился полковник. – Wow! А как ваша фамилия? – Он не скрывал своего волнения, о, попал, надо же!
– Наша фамилия Скрябин.
– WOW!!! WOW!!! – как мартовский кот заверещал полковник в ответ. (Буквами, конечно.) – Это, кажется, компоузер? Рашн компоузер?
– Еще какой композитор! – ответила я за Скрябин. А что, я лично Скрябина очень люблю, композитора. Ну и кошку тоже. Чего там.
– А не могли бы вы прислать мне свою фотографию? – заикнулся было полковник, а потом извинился, что слишком назойлив, еще бы, семья Скрябиных. – А впрочем, не надо, давайте это будет для меня сюрприз.
– Сюрприз? Какой сюрприз? – насторожилась кошка РУ, то есть я.
– Я бы хотел пригласить вас в Вену. На бал. С вашей приемной матушкой и братом. Обещаю вам, – с чувством писал полковник, – принять вас по-королевски. Я оплачу вам номер в отеле и куплю две бальные бутоньерки. Только предупредите брата, что для участия необходим смокинг или мундир.
– Ye… Ye… – неопределенно ответила кошка РУ.
– А если вы на балу впервые… вы впервые?
– Ye… – опять ответила РУ. Ну то есть я ответила, как ответила бы РУ. А откуда ей знать, впервые она на балу или нет.
– Если вы впервые, если вы дебютантка, я оплачу вам белое платье и корону, – размечтался полковник.
– Yeeeeee… – опять мурлыкнула РУ.
Теперь мы все думаем, как быть, что ответить полковнику. Это ведь первый случай, когда на Венский весенний бал приглашены две провинциальные толстые кошки без должных манер и потертый, видавший виды фетровый краб в смокинге, за которым тянется пластмассовая детская удочка на веревке. Зато кто их пригласил! Настоящий полковник!
Хотя… Кто знает, может, у полковника есть кот, который тоже любит греться на клавиатуре его ноутбука.
Тем временем деловитая кошка РУ сбросила на пол красивый Линкин блокнотик и копается в нем, небось записывает кавалеров на четвертый левосторонний вальс, третью мазурку и финальную польку.
Забежала с работы к маме. Мама, потирая руки, вот хорошо, сейчас чаю выпьешь, я тебе пирожок оставила, ушла на кухню чайник ставить.
Заходит растерянная в комнату, говорит:
– Понятия не имею… Куда делся… В вазе был пирожок. Лежал себе спокойно, никого не трогал… И куда-то делся…
Мы вместе пошли на кухню. Под столом чавкало. Розовое Ухо аккуратно лакомилась яблочным пирожком. Совесть ее молчала. Ей было вкусно…
Какого цвета счастье
Червонцев и Моисей
Червонцев – страшный хвастун. Туфли себе дорогие купит, наденет и в компании мужской как выкинет коленце, поставит ногу на каблучок – вот, мол, любуйтесь: туфли себе купил. Пиджак вот – две тысячи отдал. Дом построил. Два этажа с колоннами. А потом еще достроил один этаж. А потом выкопал пруд во дворе у себя. Запустил туда карпов. Зеркальных. И стал всем хвастаться, что теперь ему не надо на рыбалку ездить. Мол, вышел во двор в тапочках, закинул удочку, вытащил рыбку, выпил водки, луковку выдернул с грядки, огурчик там, закусил, рыбку с крючка снял, обратно в воду закинул – и домой телевизор смотреть. Хочешь простой, а хочешь – домашний кинотеатр.
А если жена из кухни:
– Где пил, гад ты такой?
– А на рыбалке, – ответить можно. И у жены аргументов нет. Все на виду. А на рыбалке выпить водки – это закон, это святое.
И вот Червонцев хвастался так и эдак. И зря. Потому что Гриша Кострома ему однажды в ответ и говорит, что, подумаешь, у него тоже пруд. И тоже карпы. И даже щуки. Но у него в пруду еще и рептилии живут. Называются «водяные красноухие черепахи». Почему так назвали – непонятно, ухи у них, что ли, красные – не приглядывался. Живут и живут. Рыбалка такая пассивная ему давно надоела, а вот утром вышел в тапочках, в колокольчик позвонил, и все черепахи поднимаются, как подводные лодки, – кушать. Ох, красота. И кормишь черепах – это никаких тебе Мальдив не надо. Красота и отдых. И не надоедает.
Червонцев очень расстроился, говорит:
– Слушай, Кострома, продай мне человек десять этих твоих черепах. А?
Сговорились. Сделали так. Это было зрелище – Гриша сел в лодку резиновую, выплыл на середину пруда, позвонил в колокольчик – и стали всплывать черепахи, как субмарины. Гриша их собирал сачком, складывал в сеть, переложенную ряской – такая водоросль, ряска в народе называется. И тут еще одна черепаха выплыла, видно, совсем старая – панцирь неровный, с наростами, шея дряблая, как у девяностосемилетней актрисы немого кино, глаза мудрые, обведенные черным, ну чисто Тортилла – «триста лет тому назад». Только без очков.
– О, – сказал Гриша, – здоров, Моисей!
Черепаха вроде даже кивнула и величественно и медленно поплыла прямо к Гришиной лодке.
