Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие
Она лакает кефир с кошачьими витаминами. Ей нравится. Она лакает и ворчит, лакает и бормочет что-то, покачивая устало головой, лакает, лакает, лакааа… лака… ла… Бумц! – мордочка в миске. Спит.
Кошка РУ познает мир, пробует все на зуб и на коготь, сует свой розовый нос во все углы, ведет раскопки, верней, закопки в лотке. Закапывает серьезно, ответственно, насупившись, под наблюдением кошки Скрябин. Скряба, тщательно вылизав кошку РУ, обучает падчерицу всему, что должна знать порядочная кошка из хорошей семьи.
Вот, судя по мелодичному мурлыканью и строгому фырканью, кошка Скрябин вылизывает рожу кошке РУ – та только что пробовала клубнику. А может, они начали учить ноты?.. Пора уж.
Днем они отсыпаются. Розовое Ухо валяется, где и как сон застанет: то так, то эдак, раскидав лапы, уши и хвосты. Скрябин собранно, компактно. Правда, уже во сне из-за жары может растянуться вдоль. Но как-то очень спортивно, экономно.
Зато ночь – это их время. Только темнеет и на небо вплывает човнык желтого месяца, эти две медленно встают, иногда радостно и опасно скалясь на полную луну, и всю ночь по дому: туб-ту-ту-ту-туб! А если повезет, то и прыжки сверху: ты-дыщ! Ты-дыщ!
В ванной стоит пластиковый бочонок для питьевой воды. (Мы ее покупаем, нашу местную воду употреблять нельзя.)
Любопытная кошка Розовое Ухо приоткрыла крышку бочонка – как раз сегодня нам привезли свежую воду, – приоткрыла, заглянула, еще заглянула и… Если бы не кошка Скрябин, если бы не…
Выловили, завернули, обогрели. Скрябин суетилась рядом, облизывала дурочку РУ. А та приговаривала и приговаривала: нет, я же только заглянула, только заглянула. А эта бочка на меня кааак… прыг! Кааак… цап!
Кошка Розовое Ухо укладывается прямо на маршруте «комната – кухня – ванная – прихожая». Мы все ходим как на лыжах, чтоб не наступить, не прищемить. Туда же кошки стягивают все имущество: приемного сыночка Скрябы – красного фетрового краба на удочке, – мышку-неваляшку, мышку с колокольцами, бархатного уродца в перьях, мамин носок и кусок огурца, чтобы точить зубки. Все это складывается живописной кучкой на участке «прихожая – гостиная». Голубой пакет «Блю Диор» приходит в эту компанию сам, верней, на плечах Розового Уха как плащ супергероя. Розовое Ухо просовывает голову в ручку голубого пакета «Блю Диор» и ходит в нем, шуршит, спасает мир.
Когда приходят мамины студенты, мы суетливо все распихиваем по углам. Студенты думают, что мы – неряхи. А у нас просто кошки творчески одаренные – все инсталляции да инсталляции…
У кошки С. и кошки РУ очень хорошо с биологическими часами. Даже если ты решил поспать подольше, то ровно в семь часов утра все равно просыпаешься от пристального внимательного взгляда – напротив твоей подушки сидит и вздыхает (да-да, именно вздыхает, вот так – ох… ох…) кошка С. Или того хуже, если ты неосмотрительно оставила открытой дверь в свою комнату, то вскакиваешь от страха: кто-то месит какую-нибудь часть твоего тела, не пряча когтей. Ах эта наша кошка РУ, она никогда не прячет когтей, не научилась. Что делать, у приемной ее матери кошки С. пока маленький опыт в методике воспитания котят, поэтому пока так. Доктор Малиношевский говорит, да какие проблемы – подстрижем когти, и все. Но моя великодушная и предусмотрительная мама возражает:
– Что вы, доктор! А чем же она будет цепляться за занавески, карабкаться и держаться на новых обоях? И как можно лишить ее удовольствия точить когти о диван или кресла? Что вы, доктор Малиношевский, что вы, не надо, она ведь может ненароком упасть!
Мама в гостиной убирает: ходит, шуршит, тарахтит и чем-то чваркает. Это они с кошками разбирают елку. Мама то и дело приговаривает: ну ладно-ладно, на, поиграй, только осторожно. И потом слышен треск и звон.
По-моему, моя мама переплюнула даже Бродского. Это он, говорят, предлагал симпатичному ему гостю: «Хотите, я разбужу для вас моего кота?» А если до кого недоплюнула, то до самого пророка Мохаммеда. Тот, собираясь уходить по важным делам, обнаружил, что на рукаве его халата спит кошка. Он, недолго думая, отрезал этот рукав, чтобы не тревожить кошачий сон, оделся и так ушел. В халате с одним рукавом.
Надо бы, думаю, спрятать в шкаф мамину дубленку… А то мало ли… Вдруг Скрябин или РУ захотят на ней поспать.
Я ночую у мамы. В дверь моей комнаты скребутся. Громко. Настойчиво. Долго. Переговариваются. Старшая говорит, я же помню, что тут была дверь. Младшая, да ну, пойдем поедим. А старшая, неееет, я еще не сошла с ума – я поооомню, здесь точно была дверь. А может… А может, здесь все-таки была стена? Или просто замуровали… Пока мы спали… А? Младшая согласилась, да-да, здесь всегда была стена. Точно. Пойдем поедим?
Через час или полтора усилий по открыванию двери эта парочка уходит перекусить и ложится спать. Но ненадолго. В четыре часа утра начинается прежний скрежет: и все-таки я помню, что тут была дверь. Я помню. Непорядок. Если есть дверь, она должна быть открыта. Не выдерживаю, встаю, открываю.
Стоят обе, большая красивая и маленькая криволапая, строгие такие, как вахтерши в женском общежитии, как дружинницы с красными повязками, как троллейбусные контролерши. Морды взыскательные, осуждающие.
Наконец старшая, глядя мне за спину, в комнату, мыркнула: я ж говорила, что тут никакая не стена. Я ж говорила.
Ага, согласилась младшая, пойдем поедим?
И эти заразы, не входя в комнату, развернулись и пошли на кухню. А мне пришлось вставать, сон улизнул куда-то, слинял, растворился. Я сварила кофе, села к компьютеру работать. Ни одна, ни вторая больше не появились. Полюбопытствовала, где же они. Выглянула – спят вповалку, пушистыми животами вверх, развалив лапы как придется. Сладко посапывают. Конечно, такое дело провернули.
Утро было такое яркое, что прямо темно. Всегда, когда очень яркий свет, тогда прямо темно.
Розовое Ухо сидела на подоконнике в кухне, сидела белоснежная, на фоне зеленых листьев винограда и ореха за окном, сидела неподвижным кувшинчиком, любовалась жизнью, водила ушами и громко урчала. Сразу видно – кошечка выспалась. Они – прекрасны. И жизнь, и кошка.
Как-то кошка Розовое Ухо готовила побег. Чуть ли не месяц. Мы не знали. Оказывается, ежедневно с завидным упорством она прорывала москитную сетку в открытом окне на кухне. Сегодня она улучила момент и вылезла наружу.
– Свобоооо… – было закричала она, но подоконник с той стороны был очень крут, с большим наклоном, жесть скользкая. Розовое Ухо тихо-тихо мурлыкнула:
– Ой, мама…
И от звука собственного голоса поеееехала…
– Нина! Нина! Нина! Там… Там… – побежала Скрябин искать мою маму.
Когда мама увидела эту страшную картину, какую обычно показывают только в кино… (Вот, например, обиженный начальством клерк становится на край окна где-нибудь на десятом этаже и смотрит пустыми глазами в никуда, но все-таки в надежде, что прибегут, спасут, погладят по головке и не то что не уволят, а назначат заведующим отделом хотя бы по связям с общественностью…) Так вот, когда мама увидела эту картину, у нее буквально подкосились ноги. Как моя слабенькая мама одним движением сдвинула тяжелый кухонный стол, отодрала с окна москитную сетку, как вылезла по пояс в окно, как успела схватить уже летящую вниз, на острые колья металлического кованого забора, Розовое Ухо за голову!? Вот просто схватила ее нежную розовоухую голову в кулак и так, за голову, втащила в дом.
Обе схватились за сердце – мама и Скрябин. А этой маленькой авантюристке хоть бы что. Сейчас сидит, трогает лапочкой москитную сетку уже в спальне, водит розовыми ушами…
Одно из самых любимых занятий РУ – утаскивать мамины домашние носочки. Мама ходит по дому босиком, так ей велел врач. РУ уносит их в зубах как собака, укладывает рядом с собой, когда укладывается спать.
Это она что, в дочки-матери играет или подражает Скрябе? Та ведь своего краба Розовому Уху не дает.
Мама хотела погладить белье. Но я ее отговорила – день очень жаркий, а еще утюг. Но мама все время говорила, надо погладить, надо погладить… Вот будет вечер, и я поглажу, повторяла мама. И вечером к ней на колени пришла кошка Скрябин и привела Розовое Ухо: хотела гладить – гладь.
Кошка Розовое Ухо, видимо, из приматов. Еду она берет рукой. Ну как… Она берет кусок лапой как ложкой и потом из лапы ест, сидит, откусывает неторопливо, тщательно пережевывает.
Протянутый корм ест брезгливо, без удовольствия. С аппетитом поглощает только то, что – как деликатно формулирует мама – возьмет сама. То есть, проще говоря, сопрет.
Кошкам купили новую когтеточку. Розовое Ухо унюхала кошачью мяту в мешочке, расценила это как знак, вдохновилась и стала кокетничать с доской и трогать лапкой, где пахнет. Ночью раздался грохот, как будто в нижнюю квартиру вернулись прошлогодние таджики. Розовое Ухо решила снять когтеточку со стены и принести ее к маме на тахту. Понять ее можно было – спать, конечно, хотелось, но нельзя же было оставить нового друга там, в углу у входной двери. И Розовое Ухо решила с ним не расставаться. Теперь она тягает когтеточку за собой по всему дому, а как? Берет в зубы мешочек с мятой, за мешочком тащится вся доска. Радостно грохочет. Мешочек же там прибит на совесть.
