Оксана Робски - Casual-2: Пляска головой и ногами
– А почему это у кого-то два подарка, а у нас с Антоном по одному? – ребячливо обижается мама и поворачивается к папе.
Я помню из детства эту ее манеру: «А почему это никто не говорит, как я шикарно покрасилась?», «А почему это вы не хвалите мои блины?»
Большой костяной ложкой мама раскладывает по тарелкам кролика.
– Дедуля, а почему у мамы два подарка, а у меня – один? – тихо поинтересовался мой сын.
– В следующий раз и у тебя два будет, – говорю я не строго, но значительно.
– Я просто сейчас два хотел, – вздыхает Антон еще тише.
– Что это значит? – Я строго смотрю на ребенка. – У тебя один подарок, у меня два, о чем мы говорим? Лучше бы ты похвалил мою шапочку и варежки и порадовался за меня. И еще сказал бы, как они мне идут!
– У меня для тебя кое-что есть! – шепнула моя мама внуку.
– Но я сейчас хотел, – упрямо бормочет он.
– Антон! Встань и иди к себе в комнату, я не хочу сидеть с тобой за одним столом!
– Перестань! – возмущается мама. – Что ты сразу кричишь? Он же не понимает…
– Выйди вон отсюда!
Антон моргнул, смахнув слезинку, и вышел.
– Мама! Сядь, пожалуйста, не надо за ним ходить!
В тишине столовой только ножи беседовали с вилками.
Кролик был какой-то сухой.
Мне и так-то не стоило его есть, а уж если он и невкусный… совсем глупо.
Конечно, я съела полную тарелку.
Неслышно зашел Антон:
– Извини меня, пожалуйста. Я понял.
Его мягкие тонкие волосы так чудно пахли. Все еще молоком, и уже – немножко – ветром.
– И ты меня извини, – шепнула я ему в ухо.
Мы снимаемся для обложки журнала. Вместе с Ксюшей Собчак.
Они хотят снять нас как Барби и Синди. Блондинка и брюнетка. Куклы.
Стилисты обсуждают между собой разноцветные пластмассовые украшения: клипсы, корона в волосы, кольцо.
– А что надевать? – спрашиваю я. Меня причесывает моя Наташа.
Собчак красят. Она – вся в черепах – листает журнальчик. На шее висит чешуйчатый член от De Grisogono.
– Для вас – вот это желтое платье.
– Одно только?
– Ну да, а сколько?
Стилистка так увлечена своим замыслом, что ей не до нас. Ее глаза горят, лоб озабоченно наморщен.
– А если оно мне не подойдет? – спрашиваю я.
Этот вариант она даже не рассматривает.
– Почему не подойдет? Мне кажется, все хорошо. Вы – в желтом, Собчак – в розовом. И у вас зеленые тени. Погуще ей вокруг глаз зеленые тени!
– Хорошо, – кивает Наташа.
Собчак начинает одеваться, я уже накрашена, беру зеркало.
Вокруг моих глаз – огромные ярко-зеленые круги.
– Что это ты мне сделала?
– Такой образ…
– Не надо мне такой образ! – Беру спонж, тру себе глаза.
– Не трогай! – ахает Наташа.
– У нас такой образ. Вы – Синди, желтое платье… – Стилистка начинает раздражаться: я ничего не понимаю в ее идее.
– А со мной этот образ обсудили? – спрашиваю я. – Вы меня спросили, мне он вообще подходит? Ваш образ?
– А что мне надеть? – интересуется Собчак. Она держит в каждой руке по розовой тряпочке. С кружевами.
– Стирай! – говорю я Наташе.
– Вот это, – показывает стилистка моей напарнице.
– Вот эти трусы и вот эту жуткую кофту? – уточняет Собчак. Чешуйчатый член зловеще раскачивается у нее на шее.
– Почему это она жуткая? – оскорбляется стилистка.
– А вы сами ее мерили?
– Нет, мне ее зачем мерить? Это для вас. Собчак надевает шорты и кофточку с кружевами.
Кричит:
– Вы что, правда хотите, чтобы я в этом снималась? Я вообще такие вещи не ношу!
– Хорошие вещи, – не сдается стилистка, – чем вам не нравятся?
– Слушайте! А вы вообще нас не хотели спросить? Вам вообще наше мнение интересно?
Наташа перекрасила мне глаза. Надеваю желтое платье. Красиво.
– А если бы ей платье не подошло? – кричит Собчак. – Вы бы мне трусы оставили, а ей кофточку эту дали? Или наоборот?
– Почему вы кричите? – возмущается стилистка.
Примеряю к платью пояс. Нет, лучше без пояса.
Туфли мне малы.
– А это какой размер? – спрашиваю.
– Малы? – радуется Собчак.
– Малы! – не то чтобы расстраиваюсь я.
– Просто они одни были, – сухо говорит стилистка, – попробуйте так надеть.
– Вы знаете, – я честно пробую их надеть, – это не наша проблема, что у вас туфли одни и одежды нет.
– Подошли бы к нам по-человечески, сказали бы: девчонки, такая ситуация, вот все, что есть, извините, пожалуйста, – говорит Собчак, – и давайте что-нибудь придумаем…
– У вас красивая кофта, – настаивает стилист.
– Я туфли не надену, – говорю я.
– Нет! Все! Вы вообще кто такая? – спрашивает Собчак.
– Я редактор.
– Больше вы не редактор! Нет, ты слышала, – она поворачивается ко мне, – красивая кофта! Я сейчас позвоню! Алло! Привет, привет… Слушай, мы сейчас для твоего журнала снимаемся, тут редактор хамит, грубит, так себя ведет… Ага… – Она убирает телефон. – Крокодил! – заявляет Собчак прямо в лицо стилистке. И повторяет отчетливо: – Кро-ко-дил! Вы меня поняли? Ваше место работы теперь будет – «Крокодил»!
Когда мы уже стояли в кадре, стилистка собирала свои вещи. Ее уволили.
– Нет, она видела, что я вся в черепах пришла? И с членом на шее? Она могла сообразить, что это не просто так? Что вот такое у меня настроение! Осуждаешь? – Она повернулась ко мне. В любой ситуации выглядит отлично. Имидж главной блондинки страны обязывает.
Я влезла в 35 размер.
– Нет. Ни капельки.
Интервью.
– Скажите, счастье – в деньгах?
– Нет, конечно. Но с деньгами можно прекрасно проводить время в ожидании счастья.
– У вас есть мечта?
– Мечта?
В тренажерный зал точно ходить не буду. Может, попробовать в «London Body School» Илзе Лиепы? В Жуковке открылась. Катя ходит, говорит – здорово.
– Ну, конечно, есть. Кубики на животе.
– А если серьезно?
– А вы думаете, кубики – это не серьезно? Вы, наверное, никогда спортом не занимались.
А может, пойти в «Звезды на льду»? А если надоест?
Если бы я была ведьмой, я бы гнала зиму метлой.
Москва веселилась разгульной пятницей, а я читала заключение Института социальной и судебной психиатрии им. Сербского.
Социально опасен. Агрессивен.
На полстраницы анализ пунктуации в письме. Преобладающие восклицательные знаки.
За фразой «нежный фрукт» прослеживается сексуальный подтекст.
Шизофрения.
Сан Саныч сказал, что мне необходимо встретиться с психологом, чтобы он проконсультировал меня. На всякий случай.
– На какой это всякий случай?
– Случаи бывают разные. Да ладно, успокойся. Он же просто шизофреник, а не какой-нибудь боевик-наемник.
– Просто ши-зо-френик?!
