Анатолий Елисеев - Страна Эмиграция
Мы были костноязычные или почти безязыкие. На нас смотрели с любопытством, нас расспрашивали, с нами пытались общаться — это было мучением, мы в то время могли общаться в основном в магазинах, да и то жестами.
Забывшие или никогда не знавшие еврейских (я говорю не о себе, а, например, о своей жене) традиций и праздничной процедуры, которые были частью жизни принимавших нас семей, для этих неплохих в общем-то людей, мы были полу-дикарями. Они (то-есть — мы) не знают иврита — чему их только в школе учили?!
Не знают того, не знают этого… Бедные папуасы!
Мы тоже старались быть достойными, но разница в наших положениях, и невозможность преодолеть эту разницу, рождали унижение.
Кто-то приспосабливался.
Помню один из устроенных общиной вечеров, где по стенам были развешаны первые заказные рисунки моей дочери на русские темы. У нее эти рисунки купили — это тоже была милостыня, но тщательно завуалированная. На сцене выступал один из наших — он конечно был «конструктор» и своей карьерой доказал это — он знал, что от него ждут и говорил то, что от него ждали. Он говорил вздор с нашей точки зрения, но зал внимал ему с благоговеньем. Я ни в коем случае не осуждаю его, если бы мне дали возможность и если бы мой английский в то время позволил мне, я сам бы наверное наплел «воз до небес», но скажи мне честно Господин С***, сегодня, добившись успеха, подписался бы ты под тем, что со слезой в голосе произносил тогда.
Ворчливый, с постоянным немного брезгливым взглядом, Mr Z***, помогал нам, эмигрантам больше всех других. Организатор и глава комитета (не знаю точно, как он назывался) помощи еврейским эмигрантам из России он приходил на каждое заседание и, недовольно морщась, старался, уговаривал, увещевал. Когда мы искали новую квартиру именно он ворча возил мою жену (машины у нас тогда конечно же не было) по многоквартирным домам, где сдавались квартиры, был нашим гарантом, так как о документах мы тогда ещё мечтали.
Mr Z***! Скажите, если бы вы знали, что говорят «деструкторы» за вашей спиной или даже, когда сидят за вашим праздничным столом — стали бы вы так стараться.
Мы были благодарны за помощь, но мы не могли забыть унижений.
Когда нас просто кормили, было достаточно унизительно, но по крайней мере проще…
Как нас видели и кем считали, когда помогали нам — кто может заглянуть в души этих людей. Но иногда что-то прорывалось.
Нас долго опекала величественная пожилая «леди» из избранного круга — Лайла З***. Вдова известного адвоката, художница в свободное время, она принимала горячее участие в наших и не только наших первых шагах. Мы ей многим обязаны, и конечно благодарны за то, что она для нас сделала. Но однажды мы забыли о её приглашении на традиционную встречу еврейского нового года. Все отношения с нашей семьей были порваны сразу и бесповоротно. Почему? Мы виноваты, да, не отрицаю, но уровень «наказания» вряд ли соответствовал нашей вине. В чем же дело? Может быть мы не имели права забывать, что либо исходящее от благодетелей.
Когда постепенно интерес спал, мы вздохнули свободно, а еще свободнее — когда сами стали принимать гостей.
Глава 14
Первая Работа
В 1994 году я писал другу:
«Попыток своих устроится в Университет я не оставил и не оставлю, а пока работаю учителем в школе, что по нашим меркам не так уж и плохо — учитель в Южной Африке весьма уважаемая и довольно высокооплачиваемая работа».
Это было правдой или казалось правдой в 1994. Прошло 10 лет и многое изменилось, как-то незаметно профессия учителя стала не такой уж престижной, превратилась в среднеоплачиваемую и совсем по-советски бумажно-писучую.
Пришла пора рассказать о том, как я стал учителем.
Рассказать об этом — это значит рассказать о самом интересном отрезке времени, который мы пережили в Южной Африке. Рассказать о том с чем сталкивались все эмигранты, о типичных проблемах и нетипичных решениях, потому что у каждого из нас был свой путь.
Но начать придется не с учительства, а с самого начала, с моей первой работы.
Это была небольшая частная компания, семейный бизнес «клана» Вайнштейнов. Старший, отец семейства, Элиот (если мне не изменяет память) в то время был генеральным директором, а три сына управляли отделениями компании.
На интервью меня туда привез Mr Z*** и может быть поэтому — он был крупной и известной фигурой в Еврейском конгрессе — меня на работу взяли. Взяли, несмотря на отсутствие документов и примитивный английский.
Нужно сказать, что мой первый пост — эквивалентный работе кладовщика — высокого английского и не требовал. Требовалось понимать что говорит мой напарник, он же в какой-то степени начальник, и уметь писать латинские литеры.
Я был принят на должность cardex clerk'а.
Вы не знаете, что такое cardex? Ну а, что такое card index, вы знаете? Прекрасно знаете, только под другим именем — каталожный ящик. В этой передовой фирме я был ответственен за рукописное заполнение карточек поступления и продажи. Поступил новый stock — немедленно записывается в соответственную карточку, продали — та же операция, но со знаком минус. И так далее. Приходилось и таскать ящики и разгружать грузовики… В общем — грузчик с дополнительной ответственностью.
Народ в компании был разный и в общем-то интересный.
Мой напарник по складу, африканер G*** — высокий, лохматый, молодой парень, немного похожий на начинающего Фреди Меркури. В свое время он недоучился в школе, считая, что белый цвет кожи компенсирует недостаточность образования. Он был дремуче невежественен, но совсем не глуп. Он открыто завидовал моему диплому и предрекал высокое начальствование в ближайшем будущем.
Во времена прошедшие он успел послужить в армии, воевал в Анголе. G*** иногда рассказывал о своём боевом прошлом, в частности о том как они ловили и допрашивали партизан, ангольских и кубинских. Я несколько раз пытался навести его на рассказ о советских «специалистах», раза два он воодушевлялся, видимо встречи с ними все-таки были, но спохватывался и промычав что-то невразумительное: «Ну да, но мы этим не занимались, их сразу отправляли в Преторию…», менял тему.
Он был слишком привязан к «дахе» или «гандже» и был, если можно так выразиться, немного слишком деятельным. Он все время вынашивал и пытался претворить в жизнь какие-то удивительные проекты, обычно кончающиеся ничем.
Другой ветеран войны в Анголе — Billy S*** был совсем не похож на G*** и по возрасту и внешне — по мефистофельски прихрамывающий и скорее похожий на Юла Бринера из «Великолепной семерки», чем на рок-звезду, да и характерами они совсем не сходились. Билли был немногословным, излучающим волны скрытой агрессии. Если G*** был иногда злым, иногда забавным лохматым и вечно суетящимся щенком, то Billy был волком — одиноким хищником.
Он не любил черных, цветных и т. д., хотя ему приходилось работать именно с ними — он был диспетчером, отправлял и принимал заказы, распоряжался транспортом, шоферами, каждый день организовывал, по распоряжению нашего босса для меня транспорт на и с работы.
Когда я увольнялся, Billy сказал мне: «Пока я здесь, никогда больше иностранцев в компании не будет!»
Наверное он имел в виду евреев, так как в общем-то был антисемитом, что иногда прорывалось. Мог ли он исполнить свое обещание? Вряд ли… А вот как я стал евреем — следующая история.
Почему я вспомнил Билли? В 1992 или 1993 — не помню точно, а в справочники лезть просто лень — в Южной Африке проводился последний апартеидный референдум. Белое население и только белое, пригласили ответить на один вопрос — поддерживают ли они реформы Де Клерка. Ответ «да» означал всеобщие выборы 1994 года и несомненный приход к власти чёрного правительства. «Нет» — что это могло означать объяснил мне Билли. В день перед референдумом я спросил его, как он собирается голосовать. «Я буду голосовать за реформы» — ответил он и видя недоумение на моем лице, пояснил «я терпеть не могу «кафров», но я хочу жить».
Значение его слов мы узнали позже, уже после 1994 (вам нужно напоминать, что на референдуме белые сказали «да»?). В «Музее Африки» мы забрели в тихий пустовавший зал и обнаружили там уникальную выставку — «Подготовка к рефендуму». Имелась в виду подготовка чёрного населения к белому волеизъявлению. Готовились к гражданской войне, готовили топоры и бутылки с «молотовским коктейлем», самопалы и бомбы. Особенно нас впечатлил один экспонат — что-то вроде мачете с крюком на конце ручки. Нам позже рассказали, что крюк служит для выдирания кишок из живота.
Но вернемся к еврейской теме.
В Южную Африку мы попали из Израиля, в компанию меня привезли из «Chabad House», привез сам Mr Z***, принимал на работу меня сын Элиота Вайнштейна — Поль. Конечно в компании коллеги посчитали меня евреем. Об этом впервые сказала соседка по офису, когда я выбрался из склада и занял место в отделе доставки. Моей соседкой была старушка-еврейка, которую я за глаза называл бабой Соней. Круг ее обязанностей я не уверен, что понимаю и сейчас — что-то она проверяла, что-то куда-то записывала… Самое главное, что её работа оставляла много времени для разговоров со мной, мои служебные занятия после повышения в общем-то стали не слишком обременительными, так что мы могли беседовать, насколько мне позволял мой английский. Она рассказывала мне, как хорошо ей жилось в той — старой Африке, рассказывала о своей семье, которую к тому моменту она как-то незаметно растеряла (муж умер, дети разъехались). Работа была для неё скорее отдушиной, клубом, муж оставил ей вполне приличный капитал и особо в деньгах она не нуждалась. Отказываться от присвоенной мне национальности я не считал нужным, хоть чукчей назови, к тому же объяснять всем, что я русский-русский считал глупостью еще в России. Никаких привилегий ни та, ни другая национальность мне не давала — в стране, где бок о бок живут выходцы со всего мира важна скорее религиозная принадлежность, а я так же мало чувствовал себя христианином, как скажем, буддистом.
