Ольга Эрлер - Я и мои (бывшие) подруги
Я, обладательница статуса лучшей подруги, всегда спрашивала разрешения приехать в Москву и остановиться у нее. Другие, бывшие сокурсники или одноклассники, не были такими щепетильными, приезжали к ней, как к себе домой. Экономили на гостинице и ресторане. Ожидали накрытого стола и гостеприимства в его первобытном варианте, пользовались ее порядочностью и добротой. А она не могла отказать. У меня вызывали некоторые подозрения ее новые друзья и подруги. Я не понимала, что бывают ситуации, когда ты не можешь себе позволить разборчивость в отношениях. Слава богу, мне не приходилось переживать такие времена. А ей пришлось. И это не прошло бесследно.
С трудом она пошла на подъем. Окончила курсы, освоила новую специальность и компьютер, нашла сначала одну, потом другую — лучшую работу.
А потом мои зимние приезды к ним в Москву или летние «пролеты» через столицу прекратилась. Не спрашивайте меня, почему. Я просто не помню. Что за обстоятельства управляли тогда моей жизнью, и почему у меня не было сил или желания управлять ими — не помню.
Лень, текучка, нежелание повторять одно и то же? Или просто пришло время сделать перерыв в отношениях. Ведь всему в жизни свое время. Это было давно, еще задолго до европейского миллениума в 1999 и тем более до русского в 2000 году. Я не помню фактов, дат, событий. Такая у меня память, да и жизнь. Не временная, а эмоциональная, не сумма лет, а произведение эмоций и чувств. Вот последнюю нашу встречу помню именно из-за эмоций.
Она состоялась лютой московской зимой, скорее всего в феврале, когда холоднее всего. Я еще дубленку себе хотела купить, так меня впечатлили этот холод и москвички, все как одна в шубах и дубленках до пят.
У нас в Европе такое не носят. Стыдятся. Во-первых, считается варварством сначала мучить зверей на фермах в маленьких клетках, а потом убивать ради шкур. И потом, просто смешно ходить в соболях зимой, когда столбик термометра не опускается ниже плюс пяти. А когда в наши края попадает такая русская туристка в шубе до пола, то даже сдержанные местные жители недоуменно оборачиваются на нее, как на зверя из зоопарка с человеческой головой. Одним словом, милые женщины, соберетесь в наши края, не надевайте шуб — не поймут и не оценят, зря промучаетесь.
Но вернемся в морозную Москву. Мы втроем — Ира в шубе, Валя в дубленке и я в драпе на рыбьем меху — пошли на рынок покупать мне турецкую дубленку. Было весело, я что-то там мерила. А один честный продавец — обратите внимание на это странное выражение из двух слов, исключающих друг друга — сказал мне: «Женщина, не покупайте эту ерунду, у вас хорошее пальто». Ну, часто вы встречали подобное? Нет, чтобы впарить, а потом руки потирать. Значит, не всегда работает «не обманешь — не продашь». Неудивительно, что я запомнила этот эпизод.
В мои первые приезды я обычно жила у Вали, а к Ире ходила в гости. Валя жила одна. А у Иры дети, муж, одно время даже огромная собака. Я чувствовала себя стесняющим элементом, да и Валя мне по духу как-то ближе была. Потом картина изменилась, я попеременно жила то у одной, то у другой. Зависело это от разных факторов: наших планов, наличия билетов в театр, машины, близости к аэропорту.
В последний день, о котором речь, я должна была ночевать у Вали. То есть, накануне, проснувшись у Иры, мы пошли на рынок, где к нам присоединилась Валя, у которой я должна была заночевать в последнюю ночь перед отлетом.
Но в этот день у нас как-то не получилось гармонии, и, пробыв у Вали вторую половину дня и вечер, я спросила, не обидится ли она, если я переночую у Иры.
Она удивилась и обиделась. Хотя виду не подала. Но нам не надо было его подавать. Мы понимали друг друга. В тот день мне было легко с Ирой, а с Валей — нет. И я выбрала легкий путь.
Скорее всего, произошло какое-то минутное расстройство инструмента, ничего страшного, просто надо было подтянуть струны. А, может, у обеих выдался неудачный день или предменструальный синдром вмешался, или усталость, или не совпало настроение. Но как-то не комфортно нам было друг с другом. На другой день все могло бы получиться по-другому. А вот в тот вечер мне хотелось к Ире, к ее цыганскому табору, к ее непрекращающимся рассказам о трех детях, быте, книгах, театральных постановках, вечных дискуссиях с супругом. Валя обиделась, но если бы я осталась, вечер мог оказаться неудачным для нас обеих. Потому что мы привыкли быть откровенными друг с другом, и красная клюква натяжки или неискренности испортила бы ситуацию еще больше. Я думала, что нам обеим станет лучше, если я уйду.
Почему я так подробно все объясняю. Или даже оправдываюсь? Потому что это была наша последняя встреча. А мы этого, конечно же, не могли знать. Знал бы, где упадешь, соломку б подстелил.
Потом были еще какие-то письма и звонки с моей стороны. Помню, Валя все беспокоилась, что мне дорого обойдется телефонный разговор. Но той близости, той особой, которой отличается дружба, возникшая в детстве, фундаменте всей дальнейшей жизни, больше не было. Я имею в виду — в реальной жизни. Во внутренней она существует до сих пор.
Она могла бы возникнуть снова, как после большого перерыва случилось со мной и многодетной Ирой, потому что она никуда не исчезает, вообще ничто никуда не исчезает. Это закон термодинамики и жизни. Все остается в нас — куда ему исчезать, ведь душа бессмертна.
Пять лет спустя после нашей последней встречи в Москве мне неожиданно позвонила ее сестра и сообщила, что Валя разбилась на машине.
Шок, слезы, немота, беспомощные вопросы и подробное описание ненужных вещей: как они долго искали мой телефон, позвонили, а это оказался телефон моего бывшего мужа, он дал им мой новый… Боже, как же так?
Купила машину. Иномарку, в одиночку перегоняла ее в Москву, не справилась с управление на ровной дороге без встречного транспорта. Я потом узнала, что она водила плохо, но любила лихачить. Такая она была всегда — рисковая. Был в ней какой-то надрыв, какое-то решительное легкомыслие, такая русская черта — была, не была.
Мы поплакали по телефону. Сестра, убитая горем, я, ошарашенная и одуревшая от нелепости и ужаса такого известия. «Она из нашей семьи самая разумная была.
Только поднялась, начала хорошо зарабатывать, люди ее на работе очень любили».
Жизнь, где твой смысл и твоя мудрость!? Кому, кому нужна была эта смерть прекрасной, добрейшей, тонкой, неповторимой женщины в самом рассвете ее жизни!?
Осталась одиннадцатилетняя дочь, круглая сирота. В какого бога можно верить после этого, в какой высший разум, управляющий нами — марионетками? Я могу верить только в хаос. Да и от этого не легче.
Это было четыре года назад.
Я подумала тогда, что Валя стала уходить из моей жизни за пять лет до своего ухода из этого мира. Но я ошиблась. Она не ушла, она вернулась ко мне и уже никогда не уйдет. Я всегда чувствовала, что она меня любит. Боже мой, за что? И она умела это показывать. И я люблю ее, иначе мы бы не дружили так, как мы дружили.
Я никогда не забуду, как она утешала меня, когда дура-завучка, которую на пушечный выстрел нельзя было подпускать к детям, накануне выступления убрала меня из хора по причине роста, потому что, будучи на полголовы выше других, я нарушала линию.
Я всегда чувствовала ее любовь. Я чувствую ее и сейчас.
На небе стало одним ангелом больше. У меня появился свой человек в том, лучшем мире. Можно сказать, блат. И если мне плохо, я прошу: Валя, помоги мне.
И она помогает.
Глава 10
Кристин
Предыдущая глава несколько выбила меня из колеи — неудивительно, что я пару дней не могла подойти к тетради и продолжить начатое. Хорошее выражение — продолжить начатое, очень важно не опускать руки на полпути, а все начатое доводить до завершения. И к писанию относиться как к каждодневной работе, а не ожиданию «нападок» вдохновения. Аппетит приходит во время еды — эта мысль тоже помогает.
Итак, о чем же, милые женщины, мы поговорим сейчас?
Вчера по ТВ посмотрела интересную передачу в стиле реалити-шоу. Идея такова: две ведущие, модели, встречаются на передаче с двумя добровольцами, парнями-неудачниками, фриками, как их называют на английский манер, и в течение недели переделывают их в людей успешных. Обычно на кандидатов больно смотреть: неуверенные, стеснительные, закомплексованные донельзя.
Один из вчерашних кандидатов был изумительно хорош собой. Длинные волнистые волосы, огромные голубые глаза, прямой нос — просто герой древнескандинавского эпоса. И из себя далеко не глупый, здравомыслящий, даже с юмором. Девушки бы по нему сохли сотнями, не будь он таким закомплексованный, не стой он сам себе поперек дороги. В итоге ведущие его все же «перекодировали»: приодели, подстригли по-модному и сбросили с парашютом с самолета. Человек в первый раз разорвал паутину своих комплексов, сделал первый шаг на пути преодоления себя.
