Татьяна Лисицына - Рассказы (СИ)
Я вспомнила Верку. Их уютную маленькую квартирку, в которой постоянно делался ремонт, потому что не хватало денег. Наши посиделки на кухне. Из-за этой шубы я потеряла свою единственную подругу. Я скучала по ней и знала, что к прошлому нет возврата.
К своему удивлению я почувствовала, что сейчас расплачусь. Шуба и восхищенно-завистливые взгляды не стоили нашей дружбы. Никто в жизни никогда не понимал меня так, как Вера.
— Вы даже не представляете, как дорого мне досталась эта шуба, — хрипло сказала я, доставая носовой платок, — и дело здесь вовсе не в деньгах.
17.02.2009
Руанский собор
Дмитрий прохаживался по Гоголевскому бульвару, наслаждаясь осенним теплом. Неяркие лучи солнца подсвечивали желтые кроны деревьев, оживляя пастельные тона стоящих по обе стороны старинных домов. Маргарита опаздывала, и Коршунов присел на скамейку. Последние три года его знакомая жила на Сивцевом Вражке, и они часто встречались здесь, чтобы неспешным шагом, обсуждая свои дела, прогуливаться по бульвару, подобно двум хорошим знакомым. Дмитрий повернул голову в тот момент, когда Марго появилась на бульваре, чтобы полюбоваться, как она идет и как глазеют на нее окружающие. Сказать, что она была красивой, не сказать ничего. Маргарита обладала элегантностью. Дмитрий не знал, как удавалось его знакомой всегда выделяться на фоне других представительниц женского пола. В этом и заключалось ее магнетическое воздействие на мужчин, которого в свое время не избежал и он сам. К счастью, все обошлось, и они, как и прежде, остались партнерами. Маргарита предпочла одиночество, а он женился на Илоне, наивной и доброй девушке, которая не задавала много вопросов по роду его деятельности.
Сегодня Маргарита была в бежевом длинном пальто и черной маленькой шляпке, одетой набок.
— Давай сходим в музей, — таинственно начал Коршунов, после того, как они обменялись приветствиями. — Мне хочется, чтобы ты взглянула на одну картину.
— Только не говори, что у тебя есть клиент, который решил обзавестись Ренуаром, — засмеялась Марго.
— Прошу тебя, не забегай вперед. Кстати, как ты относишься к импрессионистам?
— Лентяи, которым не хотелось тратить время на выписывание деталей. Хотя вряд ли я разбираюсь в живописи. Мой конек — драгоценности. О камнях знаю почти все. К тому же они остаются живыми, несмотря на проходящие годы в отличие от мертвых пейзажей, застывших под кистью художника.
Коршунов сдавал пальто в гардеробную, наблюдая, стоящую у зеркала Маргариту. Она никогда не прихорашивалась и не красила губы на виду у всех. Могла поправить прядь волос или разгладить оборку на блузке. Дмитрий знал, где висят полотна нужного ему художника, поэтому быстро вел спутницу через залы. Ничего не говоря, он придержал ее локоть перед «Руанским собором вечером». Она высвободила руку, и некоторое время разглядывала картину, чуть склонив голову. Потом повернулась к нему с легкой улыбкой.
— Одна из немногих, которая мне нравится. Я бы повесила ее в гостиной над камином. Если это все, что ты хотел мне показать, пойдем на улицу.
— Ты не хочешь остаться и насладиться другими картинами?
— Когда у меня возникнет подобное желание, я приду сюда одна. Сегодня слишком чудесный день, чтобы проводить его в музее.
Они вышли на Волхонку и, не сговариваясь, снова повернули к Гоголевскому бульвару.
— Так что я должна сделать? Украсть эту картину? — иронически спросила Марго.
Дмитрий кашлянул, зная свою партнершу, мог предугадать ее реакцию. Ему не удалось удержаться от вступления, чтобы она не считала его сумасшедшим. Еще больше смутился, когда начал объяснять, что весь земной шар пронизан кротовыми норами, в которых можно путешествовать в пространстве и во времени. Кротовая нора обладает монопольным магнитным полем. Для того чтобы использовать его силу, нужно увеличить персональное магнитное поле путешественника. Достигается это просто и одновременно сложно. У тех, кто может прочувствовать состояние полета, ощутить эйфорию, получается легко. Траекторию устанавливаешь сам, удерживая образ человека, с которым собираешься встретиться в прошлом. Идеально получается, если он тебе симпатичен.
Каждая нора имеет ворота. Самые главные находятся вблизи Северного и Южного полюсов, но их много в любой точке земли, а в их городе они вообще обозначены на карте. Когда он назвал их, с Маргариты слетела элегантность. Лицо исказилось странной гримасой, она стянула шляпку и перчатки, словно ей стало жарко.
— Ты говоришь, Никитские ворота? — она повернулась назад, словно хотела их увидеть.
— Есть еще Арбатские, Пречистенские, Мясницкие, Сретенские, Покровские и Яузские.
Молодая женщина прикрыла глаза, помахивая шляпкой, как веером. Потом вдруг посмотрела на Коршунова и сжала его руку.
— Никитские подойдут. Каждый раз, когда мне плохо, я иду туда и возвращаюсь обновленной. — она слегка покраснела, подумав, что воспроизвести чувство полета получится легко. Полеты во сне случались довольно часто и приносили непередаваемое ощущение счастья.
Голос у Дмитрия подрагивал от волнения, когда он начал рассказывать то, что узнал у старенького профессора. Если посмотреть на карту Москвы, бульвары, разбитые на месте стены Белого города, образовывали радугу. Каждые ворота отвечали за свой цвет. Пречистенские за красный, Арбатские за синий, Никитские за фиолетовый, Мясницкие за желтый, Сретенские за зеленый, Покровские за оранжевый — что согласовывалось с цветом линий метрополитена. Исключение составляли Яузские, стоящие рядом с рекой и отвечающие за голубой. Дмитрий вдруг вспомнил, что профессор упоминал, что карта нашего города очень и очень зашифрованная штучка и сколько ее не окольцовывай, город наш все равно останется свободным для тех, кто свободен в своей душе. Никитские ворота должны открыться первыми.
— Так что я должна украсть из девятнадцатого века? — насмешливо спросила Маргарита.
— Наш заказчик хочет исполнить желание мастера.
— Неужели?
— Моне создал столько картин на один сюжет, чтобы убедить нас, что каждое мгновение жизни, каждое биение сердца бесценно, но его идея работает только, когда все картины собраны вместе. — Дмитрий сделал паузу. — Когда я читал о художнике, то узнал, что, пребывая в тревожном состоянии духа, он часто уничтожал свои произведения. И я подумал, что было бы неплохо, если бы ты остановила его.
— О! Так у меня большая задача, — саркастически заметила Маргарита. — Пожалуй, стоит отправиться в прошлое в тот момент, когда он только начинает рисовать соборы.
— Тогда тебе придется прожить там более двух лет.
— Ладно, оставим в покое время моего… прибытия. Как я смогу вернуться обратно?
— Ворота открываются через солнечный год, который на четверть суток больше календарного. Только ты будешь знать, где откроются ворота в Руане. Твоей якорной точкой на этот раз буду я.
— Мне нужно подумать. Найти книги о жизни Моне. — Маргарита улыбнулась. — Попробовать его полюбить.
— Боюсь, у тебя немного времени. Никитские ворота открываются через два дня. — Дмитрий сжал ее руку. — Пойми, в этих путешествиях нет никакого риска. Тебя не смогут посадить за решетку за то, что ты украла из другого века. — он хихикнул. — Свидетелей не найдут.
— Мне нужно идти.
— Так ты согласна?
— Если решу одну проблему. В моем гардеробе нет фиолетового пальто, и мне придется обойти много магазинов.
Дмитрий смотрел ей вслед. Трудно поверить, что она пошла по магазинам, скорее отправилась в Ленинскую библиотеку, чтобы отыскать редкие сведения о Клоде Моне. Ко всем прочим достоинствам, Маргарита была очень умной женщиной и к любому вопросу подходила обстоятельно. А еще она в совершенстве владела французским языком.
Два последующих дня Маргарита пребывала в приподнятом настроении. Идея отправиться в девятнадцатый век вовсе не показалась ей абсурдной. Она словно всегда об этом знала, но не разрешала себе поверить. Дмитрий позвонил утром, когда будущая путешественница еще нежилась под одеялом.
— Надеюсь, не разбудил?
Маргарита зевнула.
— Ты знаешь, что я не люблю разговаривать раньше одиннадцати.
— Прости, но осталось так мало времени, а ты молчишь, — голос Дмитрия стал виноватым.
— Вчера я была в магазине и купила фиолетовое пальто, — она сделала паузу, вспоминая, как сидела, читая о Моне, а потом вдруг поняла, что должна поехать в магазин на Арбате. Казалось, что пальто сшито для нее. Затянутое в талии, спадающее складками до пола, с узкими рукавами, оно казалось до удивления несовременным. Маргарита всегда знала, что опоздала родиться: современный суетливый мир ей не нравился. Считала, что женщина не должна работать. К своей профессии относилась с большим уважением, не испытывая никаких угрызений совести, справедливо полагая, что вполне можно обойтись без драгоценностей. К тому же камни накапливают энергию, получая их по наследству, получаешь букет чужих проблем. Когда исчезает драгоценность, жизнь меняется к лучшему.
