Ребекка Годфри - Драная юбка
Я знала, что стану прекрасной медсестрой. Кто еще вынесет эту гадость?
Пока я училась, Николас смотрел выступления чемпионов на видео.
Это Кристиан Хосой, сказал он. Знаешь, кто это?
Да, знаю.
(Перемотка) Сара, оцени двойной переворот!
(Перемотка) Это Тони Хоук, смотри! Это «фейки олли импоссибл»!
(Перемотка) Это я, Николас Райский. Смотри, смотри, Сара. Вот в это месте зрители дуреют, когда я на восьми футах зависаю. (Перемотка)
Краем глаза я углядела: мальчики без рубашек, с костлявыми и гладкими грудными клетками, совсем как у него.
Я попыталась его отвлечь – предложила снять форму, если он выключит телевизор.
Ни за что. Тебе идет этот наряд. Ты в нем непорочная.
Нет, я не непорочная, сказала я. Я лишилась невинности в «Королевском Отеле».
Он ответил: Не смеши меня.
Я уселась к нему на колени, задрала рубашку и поставила засос – красную метку в дополнение к его временным шрамам.
Ты не похожа на нимфоманку.
Ох, а на кого же я похожа?
Он убрал белые пряди с моего лба и обвел пальцем мое лицо.
На Снежную Королеву.
Соседские мальчишки зашли за спидами. Одному из них, Скотти, наверное, еще и тринадцати не исполнилось. Он сделал себе надрезы в бровях.
В старые добрые дни чемпионства это было фирменной меткой Николаса. Джинсы у Скотти висели, как у Николаса, но тот не прикладывал к этому никаких усилий – он был очень тощ, потому что от спидов пропадает аппетит. Скотти с трепетом пялился на Николаса, будто не до конца понимая, чем заслужил счастье находиться с ним в одной комнате.
Когда Николас ушел в туалет, я спросила: Скотти, ты знаешь парня по имени Льюс?
Того, через дорогу? Да, знаю.
А он кто?
Он пидор. Скотти ответил так, словно больше тут говорить не о чем. Конец разговора.
Ну, а что там происходит? Почему все эти девки…
Николас вышел из туалета.
Кто это пидор? спросил он, злобно пиная скейтборд Скотти.
Льюс.
Льюс, усмехнулся Николас. Этот парень – позер. Голубец.
Николас становился нежнее, когда вокруг были его почитатели. Он мог засунуть руку мне под футболку или обнять. Сейчас он меня сторонился, потому что я согрешила, расспросив Скотти о доме, который Николас определил для меня запретным.
Ну в чем дело? Я не понимаю. Николас мог часами рассказывать о своих былых деньках варвара и отступника: о том, как мочился на полицейские машины, швырял металлистов головами в витрины. Он слушал песни, где единственными словами были «убей, разрушь, убей и сри на общество». Но когда дело касалось меня или Синего Дома, его зацикливало на чистоте.
Ребята, только расскажите мне, что там происходит. Я не буду…
Слушай, Скотти, хочешь, я переклею твою доску?
Дааааааа, протянул тот.
Так ты будешь быстрее двигаться, сказал Николас.
Да, мечтательно выдохнул Скотти, так я буду быстрее двигаться.
После ухода Скотти я приняла спидов, чтобы забить уничтожающую волну химической тоски отходняка, и стала раздражительна и беспокойна. Я бегала кросс вокруг кровати.
Почему бы тебе не прогуляться? спросил он. Ты какая-то взвинченная.
Меня могут сцапать.
Никто тебя не сцапает, настаивал он.
Есть мужик, его зовут Дирк Уоллес, он желает разодрать мне морду!
Сара, у тебя паранойя. Выберись хоть на чуть-чуть.
Он провел рукой по колесикам своего скейта. Ну вот, началось, подумала я. У меня дар отваживать от себя людей.
Ну а куда мне податься?
Не суйся в центр. Поезжай домой и посмотри, ошивается ли там Сильвия.
Мне возвращаться?
Ну конечно. Он взъерошил мне волосы. Я спать без моей беглянки не могу.
Если честно, я была только рада выбраться из его квартиры. Снаружи ветер бушевал в сумеречном фиолетовом небе. Я бродила по улочкам за разрушенными домами, пиная гравий и надеясь на грозу. Я знала, куда мне хотелось податься, и бороться с соблазном было бесполезно.
Я сильно запыхалась, когда добралась до Синего Дома. Никогда в жизни я еще так не волновалась. Сердце стучало так сильно и быстро, что казалось, оно выпрыгнет наружу прямо через кожу. За последнюю неделю я побывала в стольких местах, спала в стольких чужих кроватях: Мин, задворки, кафе, «Королевский Отель», «Склеп», «Белые Дубы», постель скейтера – каждый следующий шаг делал меня отважнее и храбрее. С таким же успехом мог бы пройти и год с того момента, как я, безмолвная и никудышная, торчала в лесу. Если у Мина я была нервной и тихой, то сейчас стала беспутной, возбужденной и уверенной. Уверенной, что это будет лучшее из всех мест, что я видела. Уверенной, я была такой уверенной.
Я постучалась в дверь.
Подозрительный и осторожный женский голос спросил: Кто там? а где-то сзади послышался дерзкий и издевательский смешок. Был ли у них глазок? Видели ли они меня, как я стояла на пороге в форме медсестры? Что же я делаю?
Внезапно вспомнились все предостережения Николаса. Он и Скотти предупреждали меня о Синем Доме и идиотских слухах. Жертвенные девственницы, белое рабство, кожа, плетки и цепи.
Наверное, это был отходняк от спидов, потому что мое возбуждение перешло в нечеловеческий ужас. Я зайду внутрь и буду стерта с лица земли. Волк переодет в бабушку. А почему у тебя такие большие глаза?
Изо всех сил я побежала прочь от Синего Дома. Небо опухло дождем, и я должна была продираться через эту черную сырость. Голос у меня в голове твердил: Ты глупая, ненормальная девка. Ты только что чуть не проморгала лучшее, что у тебя было. Белое платье промокло. Я видела, как просвечивают мои груди и бедра, освещенные уличными фонарями. Я тряслась и мечтала поскорее оказаться в постели скейтера. Он ведь хороший парень, осторожный и добрый, совсем не такой, как Брайс и Дин. Я тихо взберусь по лестнице. Я извинюсь. Мне нужно ему доверять и прислушиваться к советам. Я не знаю, что в меня вселилось, но мне просто необходимо было прямиком отправиться туда, где быть абсолютно не следовало. Николас согреет меня. Мы пойдем в кровать; я не стану просить; я не стану больше на него давить; я добьюсь его любви.
Я сняла туфли и тихо пошла наверх. Я хотела, чтобы мое покаянное возвращение было сюрпризом. Дверь была открыта, и тихо, как привидение, я пробралась через кухню на цыпочках.
В спальне кто-то стонал.
Сжатые кулаки, заброшенная назад голова, приоткрытый рот – на подоконнике сидел Николас; еще один стон. На коленях перед ним стоял мальчик с безволосой грудью. Мне неважно, кто это был. Мог быть Скотти, мог быть любой из мальчишек, что катались в бассейне. Позже, когда я перебирала в голове всех этих ребят, я вспомнила Девона – конопатого пацаненка с выбеленным ежиком и смешной щербатой улыбкой. В спальне был Девон, который однажды протянул Николасу свои новенький скейтборд и дрожащим голосом попросил автограф.
Николас сгорел бы со стыда, если б узнал, что я видела. Он бы почувствовал то же, что чувствовала я, когда меня застукал отец. Мне этого не вынести.
Я разревелась, когда надела Китаянкино пальто, и сгребла все спиды из хлебного пакета. Кому какое дело, думала я, я опять плохая. Где же мой нож? Мысли скакали, и я боролась с желанием закричать. Мне придется оставить тут библиотечные книжки, ах, подайте на меня за это в суд. Мистер Профессионал может артистично забросить их в окошечко, элегантно пролетая в отчаянном «олли» с переворотом.
Когда я снова постучалась в Синий Дом, я выглядела просто маньячкой. Сумасшедшее лицо может пригодиться – я впишусь. Тук-тук-тук. Кто там? Красная Шапочка.
Я просто хотела повеселиться.
Льюс! очень точно изобразила я. Льюс, отвори!
Во всем виновата раскрывшаяся дверь, в которую я зашла. Вы, наверное, думаете, что не стоило этого делать, – ну а куда еще мне было податься? Я не должна была соваться туда – значит, я должна была туда сунуться. Не знаю, возможно ли это объяснить. Сейчас вы уже, наверное, понимаете, что я имею в виду.
Синий Дом
Я заявилась на вечеринку незваной, в форме медсестры, и, глотая ворованные спиды, передвигалась по темному людному коридору. Я вела себя очень непосредственно: Привет, ребятки, – и махала незнакомцам, только бы не выдать, что попала туда без малейшего намека на приглашение. Целеустремленно я направлялась к кухне, зная, что найду там какую-нибудь бутылку, потому что амфетаминов уже не хватало, а хотелось напиться вдрызг. У кухонной двери стоял враг Николаса, печально известный Льюс, который предположительно был антихристом, но с виду оказался вполне безобидным. Он насмешливо спросил: Это не ты ли – новая пассия Николаса? и рассмеялся, как стая диких котов. Да ради бога, смейся сколько влезет. Шутка за твой счет, дружочек. Утром ты проснешься с трупом в доме, подумала я.
Могу ли я предложить тебе выпить? поинтересовался он. Ты выглядишь немного дезабилье. Ты когда-нибудь пробовала «Аквавит»? Он налил мне бесцветной жидкости, которую я выпила одним глотком, потому что из-за спидов пересохла от жажды. Ты скандинавка, правда?
