Бен Элтон - Звонок из прошлого
19
Их объятие было прервано столь же внезапно, как и началось.
Полли отошла в сторону.
– Я не должна вешаться тебе на шею, Джек. Я вообще не должна на тебя вешаться.
Значительная часть ее существа просто жаждала продолжения объятий, но еще большая часть никак не могла забыть ту рану, которую когда-то нанес ей этот человек.
Джек тоже сделал шаг назад. Он вовсе не ожидал этих объятий. И это смутило его.
– Да-да, я же сказал, что просто рад тебя повидать.
Полли решила, что ей следует получше разглядеть Джека, и включила настольную лампу. Однако на свету убогость обстановки ее квартиры стала слишком уж явной, и она тут же пожалела о своем решении.
– А я часто себе воображал, как должно выглядеть твое жилище, – произнес Джек, оглядываясь кругом.
Ни о каком порядке в комнате не было и помину. Что было, между прочим, обычным явлением в жизни Полли. Ее вещи лежали в порядке только один раз, в тот день – вскоре после ее переезда на эту квартиру, – когда к ней в гости собиралась прийти мать. Готовясь к ее визиту, Полли старательно все убирала, расставляла, чистила, мыла, терла, скоблила и наводила чистоту с большим рвением.
Мать между тем нашла, что все в квартире перевернуто вверх дном.
Она вообще считала, что тарелки должны находиться в буфете, кастрюли – стоять на том месте, где у Полли почему-то стояли кружки, а кружки, в свою очередь, должны висеть на специальных крючочках, которых у Полли не обнаружилось вовсе. Исключение мать делала только для самых красивых кружек, которым, по ее мнению, все-таки разрешалось украшать собой интерьер. Она принялась воплощать свои идеи в жизнь и преуспела во всем, кроме кружек, для которых крючочков так и не нашлось. Поэтому кружки она оставила в сушилке в надежде, что Полли в скором времени исправит ситуацию, но там они и оставались до последнего времени, иногда чистые, но чаще грязные.
Собственная жизнь внезапно показалась Полли ничтожной и унылой. «Убогой» – вот самое подходящее слово, которое пришло ей на ум, или еще более подходящее – «тусклой». Она чувствовала себя растерянной, что, в сущности, было несправедливо, потому что если кому-то и надлежало здесь чувствовать себя растерянным, так это Джеку, и все-таки именно Полли почувствовала, что краснеет.
Она спешно принялась за уборку. Вообще-то она была по природе «ронятельницей» вещей, а также их «разбрасывательницей». Она никогда не занималась текущей ежедневной уборкой, но делала это по заведенному однажды порядку раз в семь дней. Почему-то именно на этот раз цикл был нарушен, и она прилагала усилия к наведению чистоты в своем доме девять дней назад. На полу валялись колготки и трусики, грязные тарелки и кружки стояли на столике возле кровати вперемешку с журналами и книгами, которые вообще-то были разбросаны повсюду. Полли понимала, что в первую очередь должны быть спрятаны предметы интимного обихода, а затем то, что успело обрасти плесенью, особенно если эти две категории вещей совпадали.
Наблюдая за суетливыми усилиями Полли очистить пол и другие поверхности от своих трусиков и бюстгальтеров, Джек не мог не погрузиться в воспоминания о том времени, когда она, еще юная девица, занималась поисками своих интимных принадлежностей в гостиничных номерах и на сиденьях автомобиля. Однажды случилось так, что ее неуловимые трусики так и остались ненайденными, и они рискнули пойти поужинать, боясь не только быть застигнутыми вместе, но и того, что под коротенькой джинсовой юбочкой Полли была совершенно голой. До чего же чудесный получился у них тогда ужин! Джек скинул под столом ботинок и совал свою ногу между ног Полли. За все прошедшие с тех пор годы этот славный ужин всплывал в мозгу Джека тысячи раз. Ему даже казалось иногда, что это был самый счастливый момент в его жизни. Во всяком случае, среди всех ужинов этот был точно самый счастливый.
– Могу поклясться, что ты даже представить себе не мог, что все здесь так ужасно, – сказала Полли, засовывая собранное с полу грязное белье в ящик для чистого белья.
Но Джек думал совсем о другом. Наблюдая за ее перемещениями, он вдруг понял то, чего боялся больше всего на свете. А именно то, что он все еще ее любит.
– Нет, успокойся, – ответил он. – На самом деле я думал, что все будет гораздо хуже.
Джек мог видеть практически все, чем владела Полли, находящееся теперь у него перед глазами. Мебель, одежда, утварь. Ему не показалось, что со времен юности она кардинально изменила свою жизнь. Вот сувенирные кружки, полученные ею после забастовки шахтеров в 1984 году. Вот плакат, рекламирующий концерт на стадионе Уэмбли в честь освобождения Нельсона Манделы. Вот один из пластиковых цветков, которые начинают танцевать, когда включается музыка (правда, только в том случае, если не села батарейка). Вот плакат Даниэля Ортеги «Никарагуа должна выжить!». Вот плакат Гарнфилда, на котором мультипликационная кошка говорит, что ненавидит утренние часы. Вот вставленная в рамочку первая страница «Лондон ивнинг стандарт», датированная числом, когда Маргарет Тэтчер ушла в отставку (Джек, как и многие другие американцы, просто не мог постичь, как это бритты вообще допустили ее отставку: ему казалось очевидным, что ее деятельность за все проведенные у власти годы была необычайно успешной; и все-таки они ее кинули точно так же, как Черчилля после войны). У Полли было множество книг. Пара простых кресел от ИКЕА из серии «мой первый дом», сигнальная система на случай вторжения непрошеных гостей, маленький телевизор. Тридцать или сорок чистых лазерных дисков, сорок или пятьдесят пустых коробок из-под лазерных дисков.
Все здесь было именно так, как Джек себе представлял. Единственное, что его поразило, – это сам факт, какой малой собственностью владеет Полли. Большая удача, если за все содержимое ее комнаты кто-нибудь выложит две тысячи долларов. Не слишком много для женщины тридцати четырех лет. А может, тридцати пяти? Не слишком впечатляющий итог для, можно сказать, середины жизни.
Не отрываясь от уборки, Полли поглядывала на Джека. Она знала, что за мысли вертятся в его голове в эти минуты.
– Не очень впечатляет, не правда ли?
Полли все еще не была уверена, насколько эффектно выглядит ее жизнь, в которой она ухитрилась сжать свои потребности до последней степени. Да и вообще, много ли нужно несчастливой женщине? И на каком основании ее можно за это винить?
Ни на каком, разумеется. Некоторым людям везет в жизни и в любви, а некоторым нет, и никто не может заранее сказать, кому какая фишка выпадет. В школе никто, глядя на Полли, не подумал бы, что ей суждено закончить свои дни в одиночестве. По всем статьям она относилась к тем людям, которые сами распоряжаются своей судьбой. Кроме того, она была яркой и привлекательной. Судьба благоволила к ней, и она должна была иметь в своей личной жизни большой успех, но почему-то этого не произошло.
Как жестоко бросать тень на неудачи и злополучные обстоятельства несчастливой жизни. Когда в возрасте семнадцати лет Полли и ее друзья веселой компанией сидели в пабе, то, взглянув на них, никто не мог бы сказать, что «вот та, вторая слева, у которой в руке ром и кока-кола, столкнется в жизни с большими трудностями». В те времена совершенно невозможно было предсказать, что Полли, которая казалась такой сильной и самоуверенной, очень скоро падет жертвой любви и будет ею безжалостно растоптана. Что потом она проведет долгие годы в беспомощных и бессмысленных попытках найти себе опору то в одном краткосрочном знакомстве, то в другом, пока наконец ее, уже почти тридцатилетнюю, вдруг не охватит подлинный, граничащий с отчаянием ужас, что она до конца своих дней может остаться одна. Что Полли окажется в числе тех, кого поймает в свои сети женатый мужчина (живущий раздельно со своей женой и ждущий развода), который будет ей лгать, морочить голову всякими небылицами и в конце концов бросит ее ради своей бывшей жены, которую он некоторое время назад точно так же покинул ради Полли.
Каждое триумфально вступающее в жизнь поколение, каждая группа юных друзей по статистике включает в себя тех, кто станет жертвой неблагоприятных жизненных обстоятельств, которые, как они полагали, никогда не коснутся их. Развод, алкоголизм, болезнь, неудача. Именно то, что подстерегает представителей всех поколений. Причем, как правило, когда они уже повзрослеют, когда про них уже нельзя сказать, что вся жизнь у них впереди. Осознание этого приходит как шок. И тогда во всей обнаженности перед молодым человеком встает правда, что он уже перестал быть таким уж молодым, потому что подобные превращения всегда происходят гораздо быстрее, чем мы думаем.
20
В конце лета, уже после того, как Джек покинул Полли, она решила остаться в лагере Гринхэм. Ее родители делали все возможное, чтобы убедить ее вернуться домой и снова пойти в школу, но она оставалась непреклонной как скала. Ее аттестат может подождать, объясняла она, потому что имеются дела поважнее – надо спасать планету. Полли рассказала миссис и мистеру Слейд, что ее ждут большие дела, что среди единомышленников в лагере у нее появилось множество друзей, и они уже наполовину соорудили куклу женского божества, высотой в десять футов, которую они назвали «Фемина» и с которой они собираются пройти парадом по Ньюбери. Разумеется, Полли не рассказала своим родителям, что все лето она предавалась буйному разгулу с мужчиной, который был вдвое ее старше, и что теперь, когда он ее покинул, ее сердце безнадежно разбито. Она не рассказала им, что все ее существо просто корчится от боли и что иногда ей кажется, что она сойдет с ума. Она рассказала им только о «Фемине» и о том, что не собирается возвращаться домой.
