Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...
— Почему детским? — удивилась Клара.
— Ну… Мне нравится одна девчонка, а она сказала, что вырастет и будет детским врачом. Я подумал: неплохо, если мы будем учиться вместе.
Клара прыснула.
— Ты что, влюбился?
— Не знаю. Она мне нравится. Нравится, это точно. А ты? Ты в кого влюблена?
Вопрос задел Клару за живое.
— У меня нет времени влюбляться, — сердито отрезала она. — Когда будет — посмотрю! Все! Давай спать.
Мальчуган прижался к ней и вскоре засопел.
Любовь… Она мало что о ней знала. Бывало, какой-нибудь паренек из соседских казался ей симпатичным, но у них здесь не полагалось обнаруживать свои чувства. Чувства для слабаков, а слабаки всегда в проигрыше. Клара стремилась, чтобы ее уважали. Ходила, высоко подняв голову, с ледяным, гордым видом. Научилась быть резкой. Смотрела всегда сурово, держала дистанцию. Она была красавицей и никого к себе не подпускала.
Быть твердой, решительной, волевой, безупречной — в этом ее спасение. Только так она вырвется из предместья. Только так осуществит свою мечту.
Другой она была только с младшим братом. От него она не прятала нежное сердце, ласково смотрела, заботилась, возилась, тормошила, потому что и вправду любила малыша и хотела скрасить ему отсутствие матери. Но Кевин рос, и Клара делалась все сдержаннее: пора и мальчику набираться твердости.
Иногда посреди ночи, когда сквозняки забот выдували сон, а глухая тишина притворялась надежной защитницей, Клара позволяла истомленному усталостью мозгу покачаться на волнах иллюзий. И тогда, заглянув за черту горизонта, проведенную стыдливостью, она решалась поверить, что однажды встретит мужчину, который ее полюбит. Мужчину, с которым она захочет жить семьей. И семья у них будет надежной и настоящей.
2
Габриэль вскочил, опрокинув стул, и потряс в воздухе сжатыми кулаками. Есть! Горящие глаза не отрывались от экрана. Допущен к экзаменам! В магистратуру одного из самых престижных экономических вузов Франции!
Он помчался вниз по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Матери в гостиной не оказалось, он выглянул в сад. Так и есть, нервно расхаживает по аллее, обсаженной розами. Ждет результатов. Взглянула на сына с тревогой, увидела его сияющую улыбку и сразу успокоилась.
— Допущен к устному! — закричал он, подбегая.
Ему хотелось подхватить мать на руки, закружить, расцеловать, но сдержал шаг, умерив порыв восторга, и просто взял ее протянутые к нему руки.
— Я горжусь тобой.
— Сказочное везение, не находишь? — Его опять захлестнула волна восторга.
— Ну еще бы! И куда же ты прошел?
— В Высшую коммерческую.
Тень пробежала по улыбающемуся лицу матери, и Габриэль ее заметил.
— До Высшей парижской не хватило одного балла, но ведь Высшая коммерческая…
— Это просто отлично, — закончила за него мать, извиняясь за невольное свое огорчение.
— Сейчас позвоню отцу. — Габриэль набрал номер на мобильном телефоне. — Папа! — начал он радостно.
— Собрание. Позвоню позже, — отрубил отец.
— Но я… Я хотел… Насчет конкурса, — запинаясь, произнес Габриэль.
— Извини. И что же?
— Прошел. В Высшую коммерческую…
— Ах, в коммерческую? Ну, хорошо, хорошо!
Габриэль снова уловил нотку разочарования, и радость сразу улетучилась. Отец, как всегда, ждал большего.
— Пока. Извини, что побеспокоил, — закончил разговор Габриэль.
— Ничего страшного. Я очень рад, — с нажимом произнес Дени Сансье, сообразив, что допустил бестактность. — Вечером увидимся.
Габриэль отключился, глядя в пустоту, еще тая в себе эхо разговора. Мать внимательно посмотрела на сына.
— Я думаю, отец доволен. — В ее утверждении скорее прозвучал вопрос.
— Он бы предпочел, чтобы я пошел по его стопам и поступил в Парижскую.
Лоррен Сансье повела плечами.
— Вряд ли. Я уверена, он тобой гордится.
— Но я же его знаю!
— Я знаю его лучше. Вечером мы отпразднуем.
— Нет. Вечером я праздную с друзьями, — возразил Габриэль, не в силах скрыть захлестнувшее его раздражение.
— Значит, завтра.
Он кивнул в знак согласия и ушел.
Его душила обида. Гнев против собственных родителей. Он делал все, что мог, из кожи вон лез, а им всегда было мало. На «отлично» учился в школе, был блестящим студентом, но от него всегда ждали большего. И он всегда обманывал их надежды. Должен был сдать бакалавриат на «отлично», а получил «хорошо». И сейчас он снова разочаровал их, потому что, видите ли, не дотянул одного балла до самой престижной из французских школ бизнеса.
Любые родители были бы довольны такими результатами, как у него, но только не его собственные. «Для тебя я хотел бы лучшего, потому что ты на это способен» — таким было кредо его отца. Дени Сансье видел сына главой их семейной фирмы и хотел, чтобы этот пост Габриэль занял исключительно благодаря знаниям и опыту. «Конечно, родня тебя обожает. Но однажды тебе придется стать главным в деле, и надо, чтобы ты главенствовал по заслугам, а не по наследству».
Никто и никогда не спросил самого Габриэля, хочет он этого главенства или нет.
Габриэль иногда отпускал себя на волю и воображал совсем другое будущее — будущее, которое он построит сам, по собственному желанию, без гнетущей воли близких.
Габриэль распахнул окно, сел на подоконник и закурил. Солнце, лучший из осветителей, искусно направило свои лучи, подчеркнув красоту сада. Медленно выпуская дым, Габриэль постарался расслабиться. Залюбовался панорамой сада, отвлекся и почувствовал вдруг, что на него снизошло озарение.
Он все преувеличил. Ему не за что обижаться на родителей. Требовательность — это выражение их любви. Откуда она взялась? Разгадка в прошлом. Отец выбился из низов, получил благодаря воле и упорству блестящее образование. Женой его стала Лоррен Дюмон, наследница старинного рода, с приданым в виде длинной родословной знатной семьи и небольшого земельного участка. Дени сумел уговорить многочисленную родню Лоррен вложить скудные остатки сбережений в покупку фабрики нетканых материалов на базе углеродного волокна. Вложение себя оправдало. Дени удалось сделать предприятие процветающим, и теперь он выглядел в глазах всей семьи героем. Габриэль прекрасно понимал, что ему повезло: он принадлежит кругу избранных. Родители дали ему возможность быть успешным, они его настраивали, подталкивали, поощряли. Конечно, ему бы хотелось еще и тепла, ласковых слов… Но в общем-то он давно привык к любви на расстоянии.
Габриэль успокоился, понял, что обижаться ему не на что. Ему двадцать лет, у него множество преимуществ, он готов к завоеванию делового мира. Все его недовольства — пустой каприз. А капризы не в его вкусе.
