Н. Денисов - В чистом поле: очерки, рассказы, стихи
Читает. Вежливо кивает. Не хвалит. А так – ровно советует: продолжай, мол, а там посмотрим! И то ладно. И запомнилось. И пронес я эту мимолетную встречу через года. И, вроде, знаковой стала встреча эта, коль сейчас вспоминаю о ней, как о существенной.
Еще существенное – на исключительно деревенской Тюменщине – разбуженный север. На картах области не успевают обозначать открытия геологоразведчиков. И физические карты являют -огромное, расцвеченное в зеленое-полевое и лесное – пространство. Но уже кипит оно, пенится незнакомой, оттого таинственной и притягательной, новой жизнью. Конечно, с младшей школьной поры помнится Березово. И при нем – черный «газовый» значок на большой школьной карте, что висела на полстены в нашем классе. Значок «оповещал», что в 1953-м из пробуренной Березовской скважины внезапно вырвался под небеса газовый фонтан. Укротили! И на географической карте отметили!
Новые фонтаны из потревоженных недр прозвучали не столь скоро. И потому недавним десятиклассником, сочинял я: «Край родной мой – просторы тюменские, где вокзалы и те деревенские, где знамена алеют над чумами, а в тайге еще ханство Кучумово!»
Таким он, мой край, виделся мне из южной Бердюжской моей глубинки! Деревенские вокзалы знал воочию, а про север – представления, фантазии. И не зря один критик-знаток сказал недавно про эти «знамена»: «Где видел?»
Не видел. Но это ж в образном смысле, ханство Кучумово тоже!
Север, север! Есть уже промышленное месторождение нефти – Шаимское! Оттуда нефть скоро станут вывозить железными баржами на Омский нефтеперерабатывающий завод. Заработает загадочная для меня река Конда, заработает славный песенный Иртыш! Газеты печатают уже восторженные новости о крупных открытиях в недрах Приобъя. Гудят разведочные буровые вокруг ямальского Уренгоя. Вот-вот грянет на всю страну, на весь удивленный всепланетный мир – гигантский нефтяной Самотлор!
Тюмень! Тюменщина! Родина моя сибирская!
Пишу о ней еще по привычке вчерашней – деревенское, пахотное, сенокосное. А собратья-сочинители, что постарше, что торят северные таежные тропы, полнятся новой темой – первопроходства!
Это здорово – правда? –
Очутиться в Тюмени
Вот в такой же весенний
Ослепительный день,
И почувствовать заново
Запах сирени, И увидеть
Сиренево-синюю тень…
Это здорово – правда? –
После серых, как скука,
И холодных, как смерть,
Заполярных снегов
Вдруг на землю упасть
И послушать: «А ну-ка,
Как ты дышишь, земля,
Ты здорова? И я,
Я чертовски здоров!
Чуешь,
Как от меня
Пахнет дымом и потом
И ноги блаженно
Гудят в сапогах?
Им досталось шагать
По тюменским болотам:
Как-никак, а всю зиму, земля,
На ногах!…»
Это здорово – правда? –
Шагать по асфальту
В остроносых ботинках,
Легко – как босой!..
Так и хочется сделать
На улице сальто
Или просто пройтись
По земле колесом!
…В сквере возле вокзала
Звонкогорлое пенье –
Здесь скворцы начинают
Раньше прежнего петь.
Это здорово – правда? –
Очутиться в Тюмени,
А потом до весны
Вновь в тайгу улететь.
И правда – здорово!? И я посылал искренний сердечный привет незнакомому мне автору – Виктору Козлову, что напечатал эти строки в тоненьком коллективном сборнике местных стихотворцев. Рядом с «нейтральными» лирическими стихами Петра Амелина, Федора Чурсина, Бориса Полочкина, баснями Георгия Первышина – звучат они на местном поэтическом чистом еще поле ново, ритмически непривычно, будоража душу, как и всякая новизна.
Утверждаются на этом же литературном пространстве и имена местных прозаиков – Петра Горбунова, Станислава Мальцева, Павла Кодочигова. Со школы знаю их книжки Тюменского издательства, рассказы, напечатанные в альманахе «Сибирские просторы».
Эти книжечки на «простой» некачественной бумаге, эти нечастые выпуски местного литературного альманаха вот-вот станут вчерашним днем. И отыскать их можно будет разве что в глубинных архивных хранилищах или на домашних полках пристальных собирателях «старины».
Вместе с таежными открытиями первопроходцев-романтиков приспевало на Тюменщине главное литературное событие начала шестидесятых. К нему я и подступаюсь. Через град Тюмень подступаюсь. Областная столица – пока еще малолюдный город, еще не обласканный вниманием столичных газет и радио, но уже взбодренный прибывающими сюда со всего СССР ватагами добровольцев, завтрашних северян. Для них Тюмень – перевалочная «база». Все маршруты отсюда- на север. На север!
Тюмень, в которой я бываю то на спортивных соревнованиях, то просто по любопытству (билеты на железной дороге стоят копейки!), сама по себе – кудрявый от зелени в июне, заснеженный в декабре, не очень ухоженный и обустроенный город. Дивит лишь огромным стадионом в центре, обилием речной и озерной рыбы в базарных рядах да емкими тазами с черной осетровой икрой в приземистом гастрономе на углу Первомайской и Республики. Икру покупают, как в нашем сельмаге привычно берут пшенку или перловку. Продавщицы в халатах, обтягивающих их безразмерные талии, кладут этот пока еще ходовой, пока еще недорогой товар на весы, черпая его из тазиков и бочонков поварешками, напоминающими полпудовки с колхозного зернового склада.
А заглянувший на тюменский огонек поэт-песенник Лев Ошанин очаровался здесь вкусными сибирскими пельменями, которые так легко рифмуются с Тюменью. И написал Ошанин звонкую песню с этими пельменями. Зазвучала по московскому радио, прославляя пока не очень прославленный наш таежный и морозный край.
И вот он, в начале метельный, а затем, к средине своей, синий- синий февраль 1963-го. Стартовый год и месяц рождения Тюменской областной писательской организации, о которой, в основном, и стану говорить на последующих страницах этой книжки.
По воле судьбы, точней – по «исполнению воинского долга», я на эту пору оказываюсь далеко от родных весей. На военной службе. Потому извиняюсь сейчас за длинную цитату по теме этого литературного события. Цитату беру из статьи «В ворота памяти стучусь», написанную по моей редакторской просьбе для 50-го номера газеты «Тюмень литературная» Константином Яковлевичем Лагуновым в ноябре 1998 года. И пусть сам стиль и пафос лагуновский отличен от моего негромкого повествования, здесь он уместен:
«…В шестьдесят третьем в Тюмени не было дворцов культуры, не было и филармонии, и Дома политического просвещения с их просторными многоместными залами. В городе имелся всего один большой, современно оборудованный зал заседаний в помещении областного комитета партии. В том зале проходили все наиболее значимые совещания, заседания, конференции, пленумы. Поэтому, вероятно, никого не удивило, что в тог студеный февральский вечер к обкому шли люди. И шли они в основном не по одному, а веселыми говорливыми стайками – так идут на всенародный праздник.
К означенному в приглашениях часу зал заседания был переполнен. Припоздавшие стояли либо сидели в проходах на невесть откуда раздобытых стульях.
Непривычным оказался и состав президиума этого собрания. Вместе с областной «верхушкой», возглавляемой первым секретарем Тюменского обкома партии Борисом Евдокимовичем Щербиной, за длинным широким столом президиума восседал секретарь Правления Союза писателей РСФСР, известный детский писатель Сергей Баруздин и шестеро именинников – членов Союза писателей СССР, из которых и состояла только что родившаяся Тюменская областная писательская организация. Её рождению и посвящено было столь представительное и многолюдное собрание общественности города Тюмени.
Собрание открыл Щербина. Человек высокообразованный, эрудит, прекрасный оратор. По своей природе, складу ума, духовному настрою Щербина был идеологом. Его всегда занимала и глубоко волновала духовная жизнь всего советского общества, и, конечно же, своего края. Именно он сыграл решающую роль в создании областной писательской организации. Щербине во многом обязана она своим стремительным взлетом, превращением в одну из авторитетнейших писательских организаций Советского Союза.
Присутствующие в зале тюменцы овацией встретили весть о рождении организации. И щедрыми аплодисментами наградили каждого писателя.
За вычетом моей персоны, их было пятеро. Великолепная пятерка!
Иван Истомин. Человек – легенда. Прозаик и поэт. Публицист и драматург. Всю жизнь не расстававшийся с костылями. Человек могучий духом, постоянно преодолевавший жесткие наскоки немилосердной судьбы…
Вторым память высветила Михаила Лесного (Зверева). Это добродушный, изысканно вежливый, гостеприимный ишимец. Он жил тихо и неприметно в своем ишимском «поместье». Сочинял книжки для детей – о родной сибирской природе, о наших четвероногих друзьях…
