Дмитрий Лекух - Орхидея в мотоциклетном шлеме (сборник)
— Да нет, — отвечаю. — Что, Машка, дура что ли?! Я онанизмом не занимаюсь…
— А он? — кивает в сторону тела.
— А его, — жму плечами, — видимо, устраивало…
— Понятно, — говорит.
Помолчали, я закурил.
— Дмитрий, — вздыхает, наконец.
Потом тоже закуривает.
Потом снова вздыхает.
— У меня к вам огромная просьба. Вы не могли бы посмотреть его вещи? Нет, я понимаю, что вы здесь не часто бывали. Он, похоже, вообще сюда мало кого приглашал, мы и вас-то по номеру телефонному в его мобильнике вычислили. Но вдруг… Вдруг что-то в глаза бросится…
— Хорошо, — отвечаю, — посмотрю.
И пошел.
Потрогал руками письменный стол.
Солидный такой стол.
С чувством собственного достоинства.
На нем, как всегда, бумаги валяются. В известном только одному Ростику порядке.
Кто в них теперь разбираться будет?..
Книга у дивана, раскрытая обложкой вверх.
Дэн Браун, «Код да Винчи».
До середины не дочитал.
Я ее где-то с месяц назад одолел.
Ничего особенного.
Пятачок за пучок.
Сказка о потерянном времени…
А вот Пелевина, который на столе лежит, он явно дочитал.
Я — так и не смог.
Это, скорее игра, головоломка, компьютерная инсталляция.
А для меня книги — живые, и то, чем Пелевин занимается в последнее время, — труположество.
Некрофилия.
Не хочу…
…Фикус в горшке не поливали уже, наверное, пару недель. Странно, у него же вроде домработница…
Или выгнал?
Там же, в горшке — несколько бычков.
В том числе пара «беломорин».
Привет славному городу Амстердаму.
Не знал…
Свитер на кресле.
Само кресло, кстати, — дико неудобное, с резными деревянными ручками и очень прямой и жесткой спинкой.
А ему нравилось.
Музыкальный центр.
Интересно, а что он слушал?!
Тьфу, говно какое…
Книжные полки.
Так, ну это — от родителей.
У него папа профессором МГУ был.
А вот это уже сам покупал.
Браун, Поланик, Хелл, Коупленд, Мураками.
Джентльменский набор.
Часть — даже не читанные.
Грустно им, наверное.
Ага…
…И вообще — сумеречно в комнате.
Плохо.
На полке, рядом с томиком Кастанеды — черно-белая фотография молодой красивой женщины.
Ирка…
— Знаете ее? — спрашивает капитан из-за спины.
— Знал, — отвечаю. — Это Ира Кондратьева, в прошлом — директор нашего Свердловского филиала. И его первая и единственная любовь. Она умерла лет восемь назад. Рак. Поздно спохватились. Ничего сделать было нельзя. Старики этой гадостью могут долго болеть, а молодые — в момент сгорают. Вот и она. За три месяца…
— Понятно, — говорит.
Да что тебе тут может быть «понятно», думаю.
Молчу.
Иду дальше.
— Может, — говорит со вздохом, — они сейчас и встретятся, кто знает…
Я только головой покачал:
— Знаешь, — говорю, — капитан. Я всегда себе с ужасом представляю все эти фенечки, типа «встречи на небесах». Люди, похоже, вообще не думают, когда так говорят. Это ж — ужас ужасный. И он за годы так изменился, что она его не узнает. Да и она в его воспоминаниях, наверняка, совсем другой стала. Совсем не такой, какой при жизни была. Так что — ну его на фиг…
Он помолчал.
Потом опять закурил сигарету.
— Интересный, — говорит, — у вас взгляд на вещи, Дмитрий. Нестандартный. У меня от таких взглядов — мороз по коже…
— Капитан, — смеюсь, — ты же не барышня, еще и не такое в жизни повидал. Человек в каждый период жизни — разный. Помнишь, кто «остановить мгновенье» от Фауста требовал?!
— Нет, — хмурится.
— Дьявол, — говорю, — сатана. Понимаешь, почему?
Он некоторое время молчит.
Пепел стряхивает.
В тот самый горшок с фикусом, кстати.
Забрать, что ли, отсюда, этот фикус?
Жалко бедолагу.
А сколько ему еще всего веселого предстоит…
— Кажется, — кивает на труп, — догадываюсь…
— То-то и оно, — вздыхаю. — Ладно, пойдем дальше…
— Пойдем, — соглашается.
А вот и моя фотография.
Точнее, наша с Ростиком.
На рыбалке.
Стоим, смеемся…
— Это вы где? — капитан спрашивает.
— Под Астраханью, — отвечаю. — Рыбак он был знатный. Один из лучших…
— Вот оно что, — вздыхает. — Я сам туда каждый год езжу. Под Харабали…
— Для меня, — киваю, — рыбалка вообще как наркотик. Как только свободные выходные — сразу или в Дельту, или в Карелию…
— Согласен, — кивает. — Только для этого деньги надо иметь.
— На это пока хватает, — кривлюсь.
— Завидую, — усмехается.
Я только плечами пожал.
— Все, — говорю, — капитан. Ничего особенного не разглядел. Кроме гильз от травки. Не знал, что он начал покуривать…
— Ну, это фигня, — морщится. — А больше ничего?
— Ничего, — говорю.
— Жаль, — вздыхает. — Но все равно спасибо. Если что, я позвоню. И вы звоните, если вдруг что интересное услышите. Он ведь вам, судя по всему, не чужой был…
— Да в последнее время, — тоже вздыхаю, — уже почти что чужой. Все реже и реже виделись. У него своя жизнь, у меня — своя…
— Так часто бывает, — говорит.
Я на него с интересом глянул.
— Первый раз, — говорю, — на моей памяти мент свидетеля утешает. На тему, что тот уж не совсем неправильно жизнь свою ведет. Спасибо…
— Вам спасибо, — улыбается. — И до свидания. Мы вас, наверное, все-таки вызовем. Когда в бизнесе его ковыряться будем.
— Да нет проблем, — опять жму плечами. — Приду. А пока — всего доброго…
Вышел из квартиры, спустился на лифте, прошел ограждение, закурил.
Дождь.
Со снегом.
Мокро, холодно.
А по двору дети носятся.
А что им?
Уроки сделали…
Собака, вон, ковыляет, на трех лапах.
Четвертая поджата.
Бедолага.
Прямо как тот фикус.
Вот же ж, блин…
…Я водителю махнул, чтоб подождал, сел на скамеечку.
Сижу, дымом давлюсь.
А ведь смерть, думаю, это очень просто. Это когда пробегающий мимо ребенок бежит дальше.
Но уже без тебя…
…Докурил.
Встал, отряхнул снег с дубленки.
И медленно пошел в сторону машины.
Да, думаю, с Машкой сегодня в ресторан ужинать не стоит идти.
Только настроение испорчу.
И ей, и себе…
Фанатка
Номер в мобильном телефоне не определился, но трубку я все-таки взял.
Мало ли что?
Ведь часто бывает, что кто-то из нужных людей или просто добрых знакомых звонит откуда-нибудь с обычного городского номера.
Или «сим-карту» новую поставил.
Обычное дело.
Поэтому на звонки я отвечаю всегда. Потому как, если человек знает мой номер, — имеет право рассчитывать на ответ. Абы кому не даю.
Ну, если уж быть совсем честным, — почти всегда.
Иногда я не отвечаю.
Но это только в том случае, если четко знаю, КТО звонит. И именно его в настоящий момент времени я слышать, ну, совершенно не хочу.
А так…
Короче, поднимаю трубку:
— Да, я вас слушаю…
— Дмитрий?! Извините — Дмитрий Валерьянович?
— Он самый, — отвечаю. — А в чем дело?
— Это, — говорят, — вас из МЧС беспокоят.
— Откуда-откуда? — переспрашиваю.
— Из МЧС, — уточняют. — Спасатели, в смысле…
Я аж задохнулся.
— Так, — говорю. — А теперь быстро и четко — с кем из моих что случилось?! Подготавливать меня и нести утешительную хрень не надо. Я мальчик взрослый. Только информацию и как можно четче и короче. Машка разбилась?! Где она?!
— Да вы не волнуйтесь, — успокаивают. — С вашими вроде все в порядке. И с родными, и с близкими. По крайней мере, у нас никакой негативной информации нет. Просто нужен ваш совет и, возможно, помощь…
У меня от сердца отлегло.
Выдохнул, что называется.
У Машки этим вечером как раз какая-то особо сложная гонка…
— Спасибо, — говорю. — Вот только о помощи просить не нужно. Такая организация, как ваша, помощи не просит. Требует. И правильно, кстати, делает…
— А вот за это спасибо, — отвечают. — Тогда, раз уж у нас с вами такой консенсус вырисовывается, не могли бы вы немедленно подъехать к Экспоцентру. Именно немедленно. Ситуация того требует, простите. Причем, настоятельно. Мост там пешеходный знаете?
— Знаю, — говорю. — А что случилось-то?
— Приедете, все объясним, — хмыкают. — По телефону долго и ни к чему. Да, кстати, там оцепление. Скажите номер и марку машины, чтоб пропустили.
— «Лендровер Дискавери». Цвет — мокрый асфальт. Номер такой-то.
— Спасибо, — говорят, — принято. Когда вас ждать?
— Да минут через пятнадцать-двадцать, — отвечаю. — Я еще водителя не отпустил.
— Это в полвторого ночи? — удивляются.
