Рене-Виктор Пий - Обличитель
Призрак смерти витает над одиннадцатиэтажным зданием из стекла и стали, расположенным на углу авеню Республики и улицы Оберкампф. Костлявая, так сказать, лезет во все щели, и прежде всего в ту в буквальном смысле трещину, которая внезапно обнаружилась в фундаменте здания, — мистическую трещину, которую не удается «срастить» никакими усилиями инженерной мысли и которая с каждым часом расширяется. Вокруг трещины таинственным образом загораются и так же таинственно исчезают свечи — такие же, как и те, что горят у гроба Арангрюда, непонятно как попавшего в здание штаб-квартиры «Россериз и Митчелл».
Как зловещее предзнаменование выступает тот факт, что здание это выстроено на территории, прежде занимаемой кладбищем, которое и сейчас непосредственно с ним соседствует. В обеденный перерыв сотрудники фирмы имеют странное обыкновение прогуливаться среди могил, разглядывая венки, каменные кресты и позеленевшие памятники. Один из мавзолеев, тех же — черного и зеленого — цветов, что и ленты, обвязывающие пергаментные свитки, служит лазейкой, через которую злоумышленник проникает в подземелье здания «Россериз и Митчелл», где на стенах начертаны символы смерти и какие-то магические знаки. Очевидно, здание связывают с кладбищем узы некоего внутреннего свойства.
Кладбище, впрочем, не только царство смерти, в романе оно символизирует, по-видимому, также и память о прошлом. Речь ведь идет не о каком-то заурядном погосте, а о знаменитом Восточном кладбище, именуемом Пер-Лашез: здесь похоронены те, кто составляют гордость и славу Франции, — ее поэты, философы и т. д. Это духовное прошлое, которое формально чтут, но в котором не видят никакого проку — скорее, даже видят вред — и потому испытывают тайное облегчение от мысли, что те, кто создавали его, мертвы. Обратим внимание на следующую фразу из четвертого послания: «Они (те, кто управляет фирмой „Россериз и Митчелл“) любят писателей, художников и музыкантов, которые уже умерли, а не тех, кто живет и работает в одно время с ними».
Если довериться воображению директора по проблемам человеческих взаимоотношений, именно здесь, на Восточном кладбище, притаилась змея с длинным зеленоватым облезлым хвостом — злой дух, князь тьмы, задавшийся целью погубить полнотелую красотку «Россериз и Митчелл», облечь ее соблазнительные прелести в саван. Это его усилиями в фундаменте здания образовалась поначалу небольшая змеевидная трещина, которая имела такие катастрофические последствия.
Так, может быть, злополучное соседство с Восточным кладбищем и есть причина несчастий, постигших здание из стекла и стали на углу авеню Республики и улицы Оберкампф?
Но почему же тогда аналогичные явления можно наблюдать и в других зданиях из стекла и стали, расположенных за тридевять земель от старого Пер-Лашез и ни с какими иными кладбищами не соприкасающихся? Раскроем роман американского писателя Дж. Хеллера «Что-то случилось», не так давно изданный в переводе на русский язык. Это картины из жизни американской ТНК, столь же могущественной, как и «Россериз и Митчелл», именуемой в романе просто фирмой («29 отделений: 12 в Америке, 2 в Канаде, 4 в Латинской Америке и 11 за океаном»). Герой книги Боб Слокум — один из ее руководящих сотрудников, во многом схожий с героями «Обличителя». «…Все менеджеры мира… похожи друг на друга, думают все одинаково», — утверждает Пий, и, вероятно, так оно и есть. Послушаем же исповедь Боба Слокума:
«Несчастья одно за другим проносятся у меня в мозгу, незваные и нежданные, точно всадники жуткой кавалькады прямиком из преисподней или еще из какого-то страшного и мерзкого места. Я просматриваю доклады фирмы, а сам вижу скелеты в развевающихся гниющих саванах, скелеты эти скалят зубы, но не от веселья. Я слышу запах неведомого тлена. Меня бросает в дрожь, мне противно. Я часто презираю себя — какого черта мне вечно чудятся катастрофы».[2]
Видение «призрака на мягких лапах» постоянно преследует этого в общем-то очень делового и весьма преуспевающего менеджера.
Стало быть, есть нечто такое в атмосфере подобных твердынь капитализма, что делает их необычайно чувствительными в отношении мистических кошмаров. «Нервы сотрудников больших компаний слишком перенапряжены», — констатирует в самом начале романа Р.-В. Пия сам генеральный директор французского филиала «Россериз и Митчелл» Сен-Раме, словно предчувствуя «грозные потрясения», ожидающие вверенное ему учреждение. А директор по проблемам человеческих взаимоотношений со своей стороны иронически замечает, что нервы президентов и руководящих сотрудников транснациональных корпораций менее устойчивы, чем их норма прибыли.
Легко понять, отчего капитанов транснациональной индустрии подводят нервы. Причин более чем достаточно: постоянно ужесточающаяся конкуренция, усиливающаяся борьба рабочего класса за свои права, трудности, с которыми сталкивается экспансия западного капитала в странах «третьего мира». Но главная причина нервного срыва — назовем его так, — который имел место в фирме «Россериз и Митчелл-Франс», — явления идеологического и культурного порядка. Она — в изначальной ущербности односторонне утилитарного и плоско-рационалистического образа мыслей сегодняшних деловых людей. Чем меньше жизненных смыслов вбирает в себя то или иное мировоззрение, тем больше их оно оставляет за бортом и тем в большей степени оно обрекает себя на положение утлой ладьи, готовой перевернуться при первом порыве ветра. Организация, культивирующая односторонний утилитаризм и плоский рационализм, может быть высоко эффективной в плане конкретно-экономических задач, но люди, чье мировоззрение строится на этих двух, с позволения сказать, китах, демонстрируют, как это видно из романа «Обличитель», совершенное убожество внутреннего мира и в конечном счете человеческую несостоятельность.
Вот отчего возникает панический страх перед смертью — от отсутствия сколько-нибудь цельного представления о жизни. Как ни парадоксально это звучит, смерть в данном случае напоминает об истинных измерениях жизни, о которых в мире cash flow утрачено всякое представление. Пренебрежение к метафизике оборачивается метафизическим страхом. И в силу этих причин герои Р.-В. Пия оказываются особенно подверженными воздействию страха.
Страх делает из человека все что угодно, писал Гоголь. Мы видим, сколь неузнаваемо преображаются сотрудники администрации «Россериз и Митчелл», обычно великолепно владеющие собой, когда в недрах их учреждения возникает странная, таинственная опасность, угрожающая их благополучию и самому их существованию. Добропорядочные современные мещане на глазах превращаются в озверевших убийц и садистов; даже всегда хладнокровный американец Ронсон приходит в исступление, когда обнаруживает обличителя. Тема озверения человека (в иных произведениях западной литературы и искусства — просто дань определенной моде) здесь имеет конкретные социально-культурные координаты и потому решается достаточно убедительно.
Полную беспомощность вдруг обнаруживает хитроумная, казалось бы, «инженерия человеческих отношений»! Это изобретение американского психосоциолога Дж. Мэйо поставило целью способствовать психологической адаптации работников к деловой атмосфере своих предприятий или учреждений и друг к другу. Капиталистическая корпорация — механизм, где каждый работник является колесиком или шестеренкой, и, чтобы все они исправно вращались и друг друга не царапали, их смазывают, то есть воспитывают в них лояльность в отношении хозяев и пресловутый «дух сотрудничества». О том, какое значение придается сейчас этой стороне дела, свидетельствует тот факт, что почти в каждой крупной корпорации существует должность директора (или помощника директора) по проблемам человеческих взаимоотношений.
И вот мы знакомимся с человеческими взаимоотношениями внутри «Россериз и Митчелл» и обнаруживаем, что «дух сотрудничества» здесь — одна видимость. Ответственные сотрудники фирмы ненавидят друг друга, и не по причинам личного или принципиального характера, а просто потому, что все они «зажаты в одинаковые тиски». В мрачных подземельях, пролегающих под одиннадцатиэтажной громадой здания из стекла и стали, — они вызывают в памяти подземелья Парижа, описанные в «Отверженных» В. Гюго и в «Парижских тайнах» Э. Сю, только у Р.-В. Пия все выглядит более кошмарным — эти деятели сбрасывают маски благопристойности и взаимной доброжелательности, и тогда открываются их настоящие лица, искаженные страхом и ненавистью.
В конечном счете всеобщая ненависть сосредоточивается на генеральном директоре французского филиала «Россериз и Митчелл» Анри Сен-Раме — возмутителе спокойствия, добровольном агенте сатаны, превратившем, по его словам, розыгрыш некоего студента в эксперимент по испытанию нервов предприятия.
