Дуглас Кеннеди - Особые отношения
— Ведь вы, американцы, намного лучше умеете давить и добиваться своего, — говорил он.
Это замечание совсем не показалось мне забавным. Но я решила не обращать внимания, бросила только:
— Надо бы собраться как-нибудь с твоими друзьями.
— Надеюсь, ты не предлагаешь пригласить их сюда? — Тони обвел выразительным взглядом кавардак на неоконченной кухне.
— Знаешь, родной, я, может, и дурочка, но не до такой же степени.
— Я так не думаю, — беспечно ответил он.
— Вот и я не думала звать гостей в эту зону бедствия. Просто было бы неплохо повидать людей, с которыми ты меня тогда знакомил — ну, помнишь, когда мы приезжали из Каира.
Тони пожал плечами:
— Можно, если ты так хочешь.
— Твой энтузиазм впечатляет.
— Ну, послушай, если тебе хочется им позвонить, так позвони, какие могут быть вопросы.
— Но лучше, если приглашение будет исходить от тебя.
— Какое приглашение?
— Куда-нибудь вместе сходить. Я хочу сказать, мы ведь живем в потрясающем городе, культурной столице, так?
Лучшие театры мира. Превосходная классическая музыка. Знаменитые музеи. А мы с тобой повязаны по рукам и ногам работой и чертовым ремонтом и даже ни разу никуда не выбрались…
— Ты что, правда хочешь в театр? — Его вопрос прозвучал так, будто я только что призналась в принадлежности к какой-то одиозной религиозной секте.
— Правда хочу.
— Не мое, признаться, не мое.
— Но, может, Кейт и Роджер думают иначе? — спросила я, имея в виду пару, приглашавшую нас на ужин в первый приезд в Лондон.
— Спроси их сама. — В голосе Тони мне послышался легкий оттенок раздражения. Этот оттенок я уже не раз замечала в случаях, когда я… ну да, наверное, когда я его раздражала.
Все-таки на другой день я позвонила Кейт Медфорд. Услышав автоответчик, я оставила сообщение, рассказав, что мы с Тони обживаемся в Лондоне, что я регулярно слушаю программу Кейт на радио и стала ее горячей поклонницей и что мы оба были бы рады повидаться. Прошло четыре дня, прежде чем она перезвонила. Но говорила она со мной очень приветливо — хотя и чувствовалось, что она не настроена на долгий разговор.
— Очень приятно было получить от тебя сообщение, — сказала Кейт сквозь помехи на линии, позволявшие понять, что она звонит с мобильника. — Я уже знаю, что ты перебралась сюда вместе с Тони.
Так, может, вы слышали и о том, что мы ждем прибавления месяца через три?
— Да, сорока и это на хвосте принесла. Поздравляю, я так рада за вас обоих.
— Спасибо.
— Надеюсь, рано или поздно у Тони и в Уоппинге все утрясется.
Услыхав это, я осеклась:
— Вы разговаривали с Тони?
— Мы вместе обедали на прошлой неделе. Он разве тебе не рассказывал?
— Я что-то стала такая рассеянная, — солгала я. — Работа, беременность, дом, просто голова идет кругом…
— Да-да, дом. В Патни, я слышала.
— Точно.
— Тони Хоббс в Патни. Кто бы мог подумать.
— Как Роджер? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Безумно занят, как обычно. А как ты? Привыкаешь?
— Осваиваюсь понемногу. Знаешь… в наш дом пока и собаку страшно привести, не то что пригласить друзей… — Она засмеялась. Я продолжала: — Может, проведем вечер вместе, сходим куда-нибудь, в театр, например?
— Театр? — повторила она, словно это слово было ей незнакомо. — Не помню, когда и была там последний раз.
— Это только вариант, — сказала я, ненавидя себя за собственный смущенный тон.
— Вариант замечательный. Просто мы оба сейчас так замотаны. Но повидаться было бы здорово. Может, выберемся и пообедаем все вместе как-нибудь в воскресенье.
— Я только «за».
— Ну и отлично. Я обсужу все с Роджером, а потом тебе перезвоню. А сейчас я убегаю. Очень рада, что ты обживаешься. Пока.
На этом разговор был окончен.
Когда Тони наконец пришел домой в тот вечер — ближе к одиннадцати часам, — я заметила:
— Не знала, что ты встречался с Кейт Медфорд на прошлой неделе.
Плеснув себе водки, он ответил:
— Да, я обедал с Кейт Медфорд на той неделе.
— Что ж ты мне ничего не сказал?
— Я должен сообщать тебе о подобных вещах? — тихо спросил он.
— Ну просто… ты ведь знал, что я собираюсь ей звонить, предложить встретиться?
— И что?
— Но когда я заговорила об этом несколько дней назад, все выглядело так, будто ты с ней даже не разговаривал за то время, что мы в Лондоне.
— Разве? — Тон по-прежнему был спокойным. После крошечной паузы Тони улыбнулся и спросил: — Так что сказала Кейт по поводу театра?
— Предложила пообедать в воскресенье. — Я говорила ровным голосом, удерживая на лице улыбку.
— Правда? Как мило.
Через несколько дней я попала-таки в театр… с Маргарет. Мы пошли в Национальный театр на «Росмерсхольм» Ибсена. Хорошая режиссура, отличные актеры… жу-утко длинный спектакль. А в тот день ко мне в восемь утра явились маляры, потом я в одиночку сражалась с антресолями, укладывая туда вещи, и вечером еле поспела в театр, когда уже поднимали занавес. Постановка получила немало лестных отзывов, поэтому я ее и выбрала. Но уже минут через двадцать начала понимать, что втравила себя и Маргарет в мрачную трехчасовую скандинавскую тягомотину. В антракте Маргарет сказала мне:
— Да, вещь просто убойная.
А к середине второго действия я благополучно уснула — и очнулась от шквала аплодисментов, когда актеры уже выходили на поклоны.
— А чем там кончилось? — поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу.
— Муж и жена прыгнули с моста — покончили с собой.
— Да ты что! — невольно ужаснулась я. — А из-за чего?
— Ну, знаешь — зима в Норвегии, заняться больше нечем…
— Слава богу, что я не вытащила Тони. Он завтра же подал бы на развод.
— Муж у тебя небольшой любитель Ибсена?
— Не хочет иметь ничего общего с культурой. По-моему, это типично журналистская узколобость. Знаешь, я предложила его друзьям, супружеской паре, пойти в театр…
И я пересказала ей свои разговоры с Тони и с Кейт Медфорд.
— Вот увидишь, в ближайшие четыре месяца она не объявится, — высказалась Маргарет, когда я замолчала. — А потом выскочит, как чертик из табакерки. Позвонит, будет ворковать, расскажет, как она «безумно занята» и что мечтает повидаться с тобой и Тони и малышом и предложит пообедать в воскресенье через полтора месяца. И ты подумаешь: значит, вот как здесь дружат?. И еще: она мне звонит только потому, что так полагается? И ответом на оба вопроса будет громкое звучное «да». Потому что здесь даже близкие друзья держатся несколько — как бы сказать помягче — сдержанно и прохладно. И не потому, что не желают с тобой общаться, — а потому, что не хотят быть навязчивыми и боятся, что ты, возможно, не особо жаждешь этого общения. И как бы ты ни старалась убедить их в обратном, с этим ничего не поделаешь. Потому что здесь так принято. Англичанам потребуется год, а то и два, прежде чем тебя примут и станут относиться как к другу. Если уж они дружат, то дружат, но и при этом все равно держат определенную дистанцию. В этой стране к такому приучают сызмальства.
