Джудит Леннокс - Зимний дом
Майя открыла бутылку сама.
Пенистая струя хлынула на столик из кованого чугуна и оросила траву.
— Потеря девственности… — Майя подняла бокал. — Это было просто божественно. Вы даже представить себе не можете. Это нелегко описать словами…
— Девственницам? — небрежно закончила Робин.
Майя пожала плечами.
— По пути в Шотландию мы остановились в гостинице. На мне была потрясающая шелковая ночнушка. Вернон был удивительно нежным и деликатным. Знаешь, ему ведь уже тридцать четыре, — добавила она, глядя на Робин. — Он очень опытный. Не могу себе представить, как бы у меня все прошло с кем-нибудь помоложе. Наверно, это было бы ужасно.
Когда Робин и Элен ушли, Майя поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться к обеду. Спальня была особенно роскошной: широкие окна, выходившие в сад, прикрывали тонкие белые шторы, на полу лежал светлый ковер с рельефным рисунком. Одну стену занимали платяные шкафы; в смежной ванной стояла мраморная ванна с золотыми кранами. На мраморе и золоте настояла Майя.
Горничная уже наполнила ванну. Майя позволила ей помочь расстегнуть платье, а потом отпустила ее.
Оставшись одна, она сняла с себя платье и бросила его на пол. Для длинных рукавов день был слишком жарким. Но выбора не было: каждое запястье Майи опоясывали браслеты из синих кровоподтеков. «Как сапфиры», — подумала Майя, погружаясь в ароматную воду.
Клоди открыла дверь. Ее волосы были накручены на папильотки, а нижняя губа выпячена, как у Лиззи, когда та вот-вот разревется.
— Няня только что пришла, а мне нечего надеть, — сказала она Джо.
— Ты и так замечательно выглядишь. — На Кло было зеленое хлопчатобумажное платье в клеточку и белые чулки.
— В этом? — Она поджала губы. — Я хожу в этом старье уже несколько лет. Не могу вспомнить, когда я в последний раз надевала что-нибудь новое. Врач прописал Лиззи специальную диету. Понятия не имею, как я смогу ее соблюдать.
Джо следом за Клоди поднялся в ее спальню, сел на кровать и принялся смотреть за тем, как она роется в шкафу. С утра все пошло вкривь и вкось, но он подозревал, что это еще не конец. В пивной, где он подрабатывал днем, началась драка и кто-то огрел его по голове бутылкой. Он сидел на подушке и щупал синяк.
Клоди стояла перед ним в одной комбинации и чулках. Джо похлопал ладонью по матрасу.
— Кло, давай никуда не пойдем. Я уверен, что мы найдем себе занятие получше. А тебе не придется искать платье.
Она презрительно прищурилась.
— Джо Эллиот, я не выходила из дома уже целую неделю. Твой друг был так любезен, что пригласил меня, а ты… Ты что, хочешь испортить мне вечер? Ты же знаешь, что я нигде не бываю. Вдове с маленьким ребенком…
Она несколько раз всхлипнула. Джо потер глаза и сделал над собой усилие.
— Кло, ты чудесно выглядела в этом цветастом. Фрэнсис говорит, что ты похожа на портрет работы прерафаэлита.
— Кого? — подозрительно переспросила Клоди.
— Разве не помнишь? Я показывал его тебе в Национальной галерее.
К его облегчению, Клоди тут же снова достала платье в цветочек.
— Белоснежная кожа, большие глаза и огромные груди, — добавил Джо, прикрыв веки и мечтая поспать.
В метро они то и дело ссорились. Поезд был битком набит, и Клоди порвала чулок о чей-то зонтик. Фрэнсис выбрал ресторан в Найтбридже. Еще одна неудача, подумал Джо, едва войдя в дверь. Большинство обедавших были в вечерних костюмах. Метрдотель презрительно посмотрел на его поношенный пиджак и обтрепанные манжеты, но Фрэнсис что-то пробормотал (наверно, какую-нибудь чушь про богатых родственников, подумал Джо), и другой официант угодливо подвел их к столику.
Конечно, Робин чувствовала себя здесь как дома. На ней было то же коричневое бархатное платье, что и во время их первой встречи — наверняка сшитое портнихой, которой недоплатили. Такой же, как Клоди. Джо потянулся к руке сидевшей напротив Клоди, но она лишь слегка коснулась его пальцев, а потом взяла сигарету, предложенную Фрэнсисом. Фрэнсис заказал шампанское.
— Очень мило, — сказала Клоди. — Что мы празднуем?
— Мой юбилей, — ответил Фрэнсис, протягивая ей бокал. — Ровно десять лет назад меня лишил девственности капитан сборной школы по регби.
Клоди едва не грохнулась в обморок.
— Не мели ерунды, Фрэнсис, — с досадой проворчал Джо и повернулся к Клоди. — Просто издательство «Гиффорд Пресс» получило большой заказ. По нашим меркам.
— А я напечатал первый номер своего журнала.
Фрэнсис вынул из кармана сложенный журнал и гордо положил его на стол.
Название «Разруха» было набрано угловатыми черными буквами. На титульном листе были перечислены стихи и статьи, написанные Фрэнсисом и кое-кем из его знакомых.
Клоди наклонилась, и Фрэнсис дал ей прикурить от своей сигареты.
— Вы умница, Фрэнсис.
— А вы, Клоди, сегодня выглядите просто потрясающе, — весело ответил тот. — Да, опоздали вы родиться. Вам следовало жить тридцать лет назад и быть натурщицей.
Клоди хихикнула. Робин посмотрела на Джо, а потом заглянула в меню:
— Что будем заказывать? Может, палтус по-дуврски? Звучит заманчиво, правда, Джо? Я не ела палтуса по-дуврски с тех пор, как приехала в Лондон.
Джо залпом осушил свой бокал и попытался сосредоточиться. Этот чертов метрдотель, индюк надутый, не выходил у него из головы.
— Джо привык к простой северной кухне. Правда, Джо? — Фрэнсис выпустил колечко дыма. — Послушайте, любезный, у вас случайно нет свиных ножек или вареного рубца?
Клоди еще раз хихикнула и откинула длинные распущенные рыжие волосы. Фрэнсис снова наполнил бокалы.
Робин быстро сказала:
— Думаю, нам всем нужно заказать палтус по-дуврски. Три палтуса, пожалуйста, — кивнула она официанту.
Джо не мог понять, кто из троих вызывает у него большее раздражение. Фрэнсис был ублюдком, потому что ему нравилось играть роль ублюдка; Клоди флиртовала с Фрэнсисом, потому что в ней говорил инстинкт. А Робин была вежливой, воспитанной и всячески содействовала им.
Фрэнсис рассказал Робин и Клоди о заказе.
— Вы не поверите, но это свадебные объявления. Огромные перечни гостей и приглашения. Буржуйские штучки, но что делать. На эти денежки я буду издавать «Разруху».
— А мне нравятся пышные свадьбы. Я еще помню, как мама возила меня в город смотреть на свадьбу леди Мэннерс. Такое было красивое платье… — с завистью сказала Клоди.
— А ты, Робин? Тоже обожаешь флердоранж и конфетти?
Робин скорчила гримасу:
— Вот еще. Я вообще не выйду замуж.
