Артур Беккер - Дядя Джимми, индейцы и я
Дома мы созвали кризисный совет и потребовали от дяди, чтобы он сказал нам всю правду о своём сомнительном гешефте.
Со своей стороны мы пообещали ему помочь в выплате рассрочки, которой за это время набежало уже три тысячи долларов. С тех пор как я работал в видеопрокате и зарабатывал больше, чем в «Тако Белл», я смог отложить небольшую сумму. Деньги хранились не в банке, я спрятал их по старому ротфлисовскому методу — между простынями в моём платяном шкафу.
Но Джимми заверил нас, что его фирма по продаже развлекательной электроники развивается великолепно. И что с выплатами нет никаких просрочек, даже напротив, он уже смог скопить тысячу долларов.
Как-то я увидел в газете, которую читал Бэбифейс, объявление одного польского кредитного посредника: «Русский эмигрантский банк предлагает ссуды на благоприятных условиях». Я сказал Чаку:
— Те небольшие деньжата, которые у меня завелись, неплохо было бы во что-нибудь вложить!
Мы разработали две бизнес-идеи и рассчитали, что нам на них потребуется около пятидесяти тысяч долларов — в качестве стартового капитала.
Когда мой дядя услышал, что мы замышляем нечто великое, он сразу решил присоединить к нашему делу и свои собственные сбережения.
Мы огласили наши планы перед ним и Бэбифейсом. За две тысячи долларов мы сможем взять кредит в Русском эмигрантском банке для основания фирмы. После небольшого взноса для вхождения в бизнес нам сразу же будет предоставлен кредит в пятьдесят тысяч долларов.
— Я всегда говорил, — заявил Джимми, — что русские — это единственный славянский народ, который никогда не бросит в беде своих братьев - поляков!
Чак вычитал в журнале «Вог», взятом у Джинджера, что хитом сезона стала японская еда. Поэтому мы решили для начала открыть в нашем доме суши-ресторан. Для этого надо было немного перестроить первый этаж. Я выразил готовность перебраться в подвал, чтобы освободить мою комнату под ресторан.
— А что это такое — суси-ресторан? — спросил Джимми.
— Не суси, а суши! — рассердился Чак. — Это когда подают сырую рыбу из Японии! Нори - Маки и сашими, и Токио, и Осака!
Джимми закатил глаза и закурил сигарету:
— И что за рыбу подают? Неужто пиранью на тостах?
— Мы возьмём на работу японца, — сказал я, — который сможет нам приготовить хоть шар - рыбу! Тут ни на миллиметр нельзя ошибиться! Ведь её яд смертелен!
Джимми пришёл в восторг:
— Я буду у вас поваром! Я лучший польский специалист по приготовлению шар-рыбы! А Бэбифейс будет моим ассистентом! Настоящего японца из Японии вам всё равно не заполучить, это слишком дорого, а если мне немного постоять перед зеркалом и как следует напрячь глаза, то я сойду за самурая!
— А самурай — это тоже рыба? — спросил Бэбифейс.
Но суши-ресторан должен был послужить лишь началом, поскольку основные деньги мы надеялись заработать на погребальном бизнесе — непродолжительная работа дяди Джимми в качестве водителя катафалка дала нам решающий толчок в этом направлении, только наша фирма должна была специализироваться на летаргических усопших. Газетные сообщения со всего света укрепляли нас в наших намерениях: в моргах повсюду буйствовала жизнь.
Наша фирма будет называться «Говорящий гроб», и мы уже готовили объявление в «Жёлтые страницы». Мы собирались оснастить наши гробы радиоустройствами, чтобы безутешная родня у себя дома могла принять сигналы бедствия от их ошибочно погребённого покойника
Чак сконструировал радиоустройство, что оказалось не таким уж сложным делом. В его гараже - мастерской нашлись все необходимые части для опытного образца.
Моему дяде наша идея совсем не пришлась по вкусу:
— Ах вы, осквернители трупов! Кто однажды лёг в гроб, тот уж будь любезен оставаться там, а не бродить, как зомби, спотыкаясь, по улицам. Обратного хода нет, снова корова не телится. И номер с вечной жизнью у вас не пройдёт, даже не старайтесь! Иначе бы все люди быстренько кончали жизнь самоубийством, а не маялись здесь по семьдесят да по восемьдесят лет. Вы же не верите, как Бэбифейс, в рай, по которому разгуливают вместе счастливые бизоны и охотники?
Я выплатил польскому кредитному посреднику две тысячи долларов и стал ждать ссуды от Русского эмигрантского банка, которая должна была поступить через две недели на вновь открытый счет фирмы «Хару суши и говорящий гроб».
Мы с Чаком отремонтировали мою комнату и наметили план переустройства. Я спал пока в комнате моего дяди. Из подвала мне тоже пришлось убраться, потому что там мы решили устроить кладовую для продуктов и напитков, для овощей и рыбы.
Мой друг пилил доски для гроба, сколачивал их гвоздями и встраивал внутрь радиоустройство. Мы должны были провести всесторонние испытания, чтобы запатентовать изобретение.
Подготовка к контрольному испытанию шла полным ходом; чтобы полностью исключить обман, Чак даже пригласил двух свидетелей — Биг Эппла и Джинджера.
— Это научный эксперимент, — сказал он, — тут всё должно функционировать безупречно.
Через две недели — никакого вклада на счёт «Хару суши и говорящий гроб» пока так и не поступило — мы уже могли начать наши испытания. На небе показалось солнце, жара стояла, как на Гавайях. Приёмник и передатчик сигналов находились в саду: простой телефон с антенной и цифровой шкалой. В гараже на двух металлических козлах стоял гроб с другим радиоприбором. Антенна должна была под землёй выдвигаться из гроба наружу, как только умерший попытается войти в контакт со своими родными. Это будет происходить автоматически — как в автомобиле, объяснил Чак. Всё было готово.
Мы собрались вокруг стола, на котором стоял телефон: мой дядя, Чак, Бэбифейс, Джинджер, Биг Эппл и я. Джинджера я попросил фотографировать каждую стадию технического процесса: закрытие крышки гроба, звонок и разговор, который должен был записываться на кассету.
— А кто же у нас будет покойник? — спросил Джимми. — Вы всё продумали, но ведь нам ещё нужен труп!
— Можно бросить жребий… — предложил я.
— Почему бы не взять Крези Дога? — сказал Бэбифейс. — Он у нас храбрый волчара!
— Это было бы мучительство животных! — сказал Джимми. — Мало вам того, что советские запустили в космос своих шелудивых псов! Я сам пойду на это — ради науки! Когда-то всё равно придётся грызть траву — надо понемногу привыкать.
Мы проводили Коронко в гараж.
— После того как я закрою крышку гроба, ты ничего больше не должен делать, только лежать и ждать! — сказал Чак. — А потом что-нибудь скажешь, микрофон висит аккурат у тебя над головой!
— Не учи меня, как умирать! — шикнул на него Джимми. — Во Вьетнаме я много перевидал таких, как ты, юнцов-мальчишек, их косило сотнями! Ты, красный империалист!
Мы закрыли дверь гаража и вернулись в сад, Чак включил радиоустройство.
— Мейдей! Мейдей! — услышали мы в нашем громкоговорителе на столе.
— Дядя! Ты умер? Это Теофил! — сказал я. — Дядя! Я повторяю: ты умер?
В громкоговорителе прозвучало громкое клик - клак, потом несколько секунд что-то шумело. Как оказалось, причиной шумов был включённый голосовой генератор.
— Да, я умер, но могу говорить! — сказал он. — Дай мне краснокожего!
— Да! Это Бэбифейс! Не видел ли ты где - нибудь там моего дедушку?
— Я вообще ничего не вижу! Принесите мне карманный фонарик! Про свет-то вы вообще не подумали, тоже мне, инженеры! Ну и темнота же в вашем гробу!
Польского кредитного посредника разыскать в Виннипеге так и не удалось, он бесследно исчез, а Русский эмигрантский банк отрицал, что когда бы то ни было заключал и подписывал договор или иные соглашения о ссуде пятидесяти тысяч долларов со мной и Чаком. Поэтому у них не было оснований признать наше требование о возврате нам двух тысяч долларов: перевод названной нами суммы нигде не был проведён, об этом не осталось никаких документов — ни квитанции, ни расписки — деньги исчезли.
Нам ничего другого не оставалось, как отказаться от обоих наших бизнес-проектов. Хару - суши-ресторан, погребальная контора, даже говорящие гробы — всё оказалось мыльным пузырём, думали мы, а мой дядя сказал:
— Вы, тряпки! Вы отдали все деньжата в руки КГБ! Теперь русский строит на мои доллары танк и скоро походным маршем заявится на нём в Ротфлис!
9В июне 1989 года «Солидарность» выиграла парламентские выборы. Джимми все вечера и ночи просиживал перед телевизором, в одной руке держа польский национальный флаг, а в другой — аэрозоль от комаров, и смотрел по всем каналам новости. Кроме того, он начертил в своём блокноте для заметок таблицу и заносил в неё каждую свежую новость из Польши, в отдельных клеточках проставляя время, место, имя персонажа и само событие. Бэбифейса дядя превратил в своего камердинера. Тот вытряхивал дядины пепельницы и приносил из кухни пиво и что-нибудь из еды.
