Майкл Дибдин - День Благодарения
Он тоже учился в колледже?
Он уже окончил.
На чем он специализировался?
На философии. Не лучший товар на рынке труда.
Так что он болтался без дела?
В основном приторговывал наркотой. Но тогда это было практически нормальным. И он имел кое-какие деньги от своих родителей.
Значит, ты уехала в Канаду. Что произошло потом?
Он писал мне, а когда я вернулась, он все еще не мог найти жилья, и, ну, как я уже говорила, мне стало его жалко. Но почему мы вообще говорим про это? Полный абсурд.
Повтори.
Что повторить?
Абззурд.
А иди ты!
Ну, если ты настаиваешь.
* * *Хочешь, я тебя пососу?
Не буду возражать.
У тебя великолепный член, ты знаешь это?
Держу пари, это ты говоришь всем и каждому.
Вовсе нет. И каким это всем и каждому?
Хорошо, Люси, мы тебе верим.
Но это правда. Давай же. А знаешь, твой член первый необрезанный из всех, какие я сосала. Плюс я люблю вот эту вену, которая похожа на дорожную карту.
Шоссе Секстисят секс.
Хватит шуточек.
Договорились.
* * *О-о, прошу, о-о, прошу, воткни его в меня, сейчас же. Сделай меня сделай меня сделай меня. Пригвозди меня.
* * *Боже, я люблю трахаться. Это очень плохо?
И всегда любила?
Угу.
Когда ты начала?
Поздно.
Насколько?
Мне было семнадцать.
Это вовсе не поздно.
В то время это считалось поздно. Но я всегда запаздывала в развитии. Грудей у меня не было до пятнадцати лет. Почему ты смеешься?
Просто вспомнил старый анекдот.
Расскажи.
Да нет, он слишком скверный. И слишком соленый.
Я люблю соленые анекдоты.
Значит, мать ведет девочку к врачу, потому что у нее сильный кашель, понятно? Ну, врач берет стетоскоп и велит ей снять ее топ. «Вздохните полной грудью», — говорит он, а девочка говорит: «Да, она у меня очень полная, а мне всего тринадцать».
* * *Куда ты дела сигареты?
Я думала, они…
Я положил их тут на тумбочке.
Ах, так это моя вина?
Мне все равно, чья вина, я просто хочу покурить.
Вот они.
Спасибо.
Этот анекдот…
Да?
Со мной случилось что-то похожее. Когда я жила в Сан-Франциско, то один раз пошла в Бесплатную Клинику. Она была за углом от дома, где я жила. У меня началось что-то вроде бронхита, а лишних денег не было. Меня принял молоденький врач, прямо из медицинского института где-то на Атлантическом побережье, и велел мне снять мой топ, чтобы он мог меня осмотреть. Ну, я сняла, а он вдруг весь задрожал. И мне стало очень за него неловко и вообще как-то не по себе, понимаешь?
* * *Значит, ты отставала в развитии в смысле секса?
Пожалуй. Мне даже пришлось учиться, как кончать.
Держу пари, научилась ты быстро.
Ммм.
А кто был твоим наставником? Или тут одним не обошлось?
По сути — нет. А был им мой первый настоящий мальчик, единственный, кому за всю мою жизнь удалось разбить мне сердце. Забавно, что он позвонил мне пару месяцев назад. Я двадцать лет о нем ничего не слышала. Выяснилось, что он консультируется по поводу того, что не может «поддерживать отношения», открыть кавычки, закрыть кавычки. Консультант объяснил ему, что для угомона его личного ангела ему необходимо отыскать всех женщин, которых он когда-либо трахал, и проследить боль с каждой из них.
Ну и что ты ответила?
А катись ты. Ну, не так грубо. Но я меньше всего намерена копаться в моем прошлом, чтобы он начал воспринимать себя лучше. Да кем они себя воображают, такие люди? Нынче, если тебе удастся заполучить статус жертвы, все должны бросать собственные дела и кидаться помогать тебе приводить в порядок твои проблемы. К черту. Ненавижу прошлое.
Как по-американски.
Ну, вы там у себя становитесь ничем не лучше. Одно дерьмо за упокой Дианы чего стоит. Я хочу сказать: оставьте меня в покое. И во всяком случае, у нас это естественно, а у вас — навязано извне, а навязанное всегда пакость.
И что же ты хочешь, чтобы мы делали?
Я хочу, чтобы мы старели недостойно. И я хочу…
Да?
Ничего.
* * *Мы могли бы недостойно стареть в Ла-Советт.
А что это?
Собственность моих родителей во Франции. Идеальное место для старения.
И мы можем говорить друг с другом по-французски?
Это обязательное условие. Я буду называть тебя madame, а ты меня — monsieur. Мы будем употреблять жуткие глагольные времена и никогда не tutoyer[12] друг друга.
Jamais[13]. И детей тоже.
Фамильярничать мы будем только с прислугой.
Особенно с самыми молодыми и симпатичными.
* * *Зачем тебе понадобилось включать свет? Небо сейчас такое красивое. Ясное, бодрящее.
Le jour se lève, madame[14].
Жан Габен. Ммм. Quand même, on s'en fout royalement[15].
Что-что?
А нам на… А может быть, и нет. Si on se foutait royalement? [16]
Почему твой скверный французский настолько лучше моего скверного французского?
Я там жила.
Правда?
Ну, только год. Собственно говоря, даже меньше. Академический год.
Где?
В Гренобле,
И как это было?
По сути, все свелось к тому, что меня все время лапали те французские левые, которые не терпят американскую милитаристски-промышленную империалистическую культуру, но только и думают, как бы наложить руки на ее продукт.
На мой взгляд, вполне разумно.
* * *Или Таити.
Что?
Как-то на гавайском пляже я видела одну французскую пару. Оба сплошь в морщинах, шоколадно-коричневые, и у нее на талии тонюсенькая золотая цепочка.
Сколько тебе тогда было лет?
Около тридцати. А им шел седьмой десяток, но никого сексапильнее я в жизни не видела. Прямо из какого-то старого фильма. Тонделейо, Царица Джунглей.
А, старая сучка Ламарр.
Она не была сучкой.
Не важно. Ну а я?
Что — ты?
Кем буду я?
Дай-ка подумать. Каким-нибудь моэмовским персонажем. Глушащим джин консулом, который совсем отуземился. Кэрруферз. Слегка лысеющий, скверные зубы, но крайне чистоплотен, и костюм всегда безукоризненный. Беда только в том, что остается он на нем не дольше пяти минут, поскольку туземочки с задорными грудками в невинном упоении резвятся перед его затуманенным алкоголем взором.
Хммм.
Его мозг съеден.
Да?
Но он его даже не хватился.
А ты съешь мой мозг?
Конечно.
Это угроза или обещание? Ты куда?
В ванную. Я вернусь.
* * *Ну а другое?
Какое другое?
Кроме того, чтобы стареть недостойно.
Не помню.
Нет, помнишь. Ты сказала: «Я хочу, чтобы мы старели недостойно, и я хочу…» Так что?
А. Хмм. Ну.
Ну и?..
Да нет, это глупо. Кажется, мне захотелось влезть на тебя и чтобы ты меня отшлепал. Но теперь я не так уверена.
Ну, так выясним на практике. Что скажешь?
Правда?
Дай мне только поставить бокал так, чтобы я потом на него не наступил.
Отличная идея, Кэрруферз. Планирование наперед, вот залог успеха.
Обожаю твой поддельный оксфордский выговор.
А мои груди тебе нравятся? По-моему, они держатся очень неплохо. О да, они тебе нравятся, верно? Ммм. Ммм. Ладно, а теперь окажи внимание моей заднице. А-а-а.
Не слишком сильно?
Нет. О-о.
Еще?
Угу. Крепче. Угу. Ладно, хватит. Ммм, вся кровь так туда и устремляется. Мы хотим, чтобы и я тебя?
Нет, с меня достаточно того, что я наполучал в школе.
А вас шлепали?
Естественно.
Какое варварство.
Ну, нам это вроде бы нравилось.
Черт, вы, британцы, такие извращенцы. Я и понятия не имела, пока не познакомилась с тобой.
Ты еще и половины не знаешь.
Ммм. Твои слова пробудили во мне странный интерес.
* * *Куда ты?
Посикать. Потом вернусь и покажу тебе еще кое-что.
* * *У тебя такая обаятельная жопка.
Повтори.
Что повторить?
Жопа.
Жопка.
С твоей манерой выражаться ты можешь заставить меня делать, что ты захочешь.
Совсем такая, как на той картине.
Какой картине?
Не помню. Какая-то испанская фамилия.
Гойя?
Может быть. В Национальной галерее. Нашей, имею я в виду. Ну, как бы то ни было. В любом случае эта женщина лежит на…
«Маха обнаженная»?
А, собственно, что значит «маха»?
Просто «женщина», по-моему. Но мне эта картина никогда не нравилась. Словно она все время изголяется — иди-иди ко мне, будто законная супруга причисленного к лику «Майкрософта». Ладно, вот тебе твое, а теперь займемся моим списком покупок.
Нет, я о другой. Названия не помню, но там суть в зеркале.
В зеркале? Это как же?
Ты видишь ее только как отражение, а не прямо. То есть видишь ее со спины, без лица. А спина выглядит совсем как твоя. Ее «жопа».
Она глядит на себя?
Угу.
А ты глядишь на нее.
Да.
Ну так в этом же вся суть секса, как по-твоему? Взаимный акт поклонения женскому телу.
Значит, когда мы «свершаем деяние», ты поклоняешься собственному телу?
