Эми Тан - Сто тайных чувств
— Что она имела в виду, сказав «на самом деле»?
— Именно об этом я ее и спросил. А она медленно, четко выговаривая каждый слог, произнесла: «Я имею в виду твои чувства по этому поводу». Я ответил: «По-моему, что это нормально». И тут она взорвалась: «Ты даже не подумал, прежде чем ответить!
Я спросила тебя не о погоде, я спросила тебя о человеческих жизнях! Я говорю о жизни женщины и о зарождающейся жизни в ее чреве!»
— Она истеричка, — мне хотелось обратить внимание Саймона на безрассудство Эльзы, на ее непредсказуемость.
Он кивнул.
— Она выпрыгнула из машины прямо на ходу и вскочила на лыжи. Перед тем как сорваться с места, прокричала: «Я беременна, ты, идиот! И не собираюсь пускать под откос свою жизнь, оставив этого ребенка! Но мне не дает покоя мысль, что я должна буду избавиться от него! А ты сидишь тут, ухмыляешься и говоришь, что это нормально!..»
— О, боже, Саймон. Откуда тебе было знать?
Вот как это было, подумала я. Эльза решила женить на себе Саймона и поставила его перед фактом. Он отказался. Тем лучше для него.
— Это был словно гром среди ясного неба, — продолжал он, — я не мог и подумать об этом. Мы были всегда так осторожны…
— Ты думаешь, она нарочно «ошиблась»?
Он нахмурился.
— Она не такая.
Казалось, он защищал ее.
— И что ты сделал?
— Надев лыжи, я пошел по ее следам. Я кричал ей, чтобы она подождала меня, но она уже перевалила за гребень горы, и я не мог ее видеть. Боже, как красиво было в тот день, солнечно, тихо. Знаешь, ты ведь никогда и не подумаешь о том, что может произойти что-то ужасное в такой прекрасный день… — Он горько рассмеялся.
Я думала, что он уже закончил свой рассказ — с того дня они с Эльзой не виделись, конец одной истории, начало другой, то есть истории со мной.
— Ну что же, — сказала я с деланным сочувствием, — по крайней мере, она могла бы дать тебе шанс обсудить ситуацию, прежде чем бросаться на тебя.
Саймон нагнулся и закрыл лицо ладонями.
— О, господи боже мой!..
— Саймон, я все понимаю, но это не твоя вина, и теперь все кончено.
— Нет, погоди, — хрипло проговорил он, — дай мне договорить. — Он уставился на свои колени, несколько раз глубоко вздохнул. — Когда я взобрался по склону, передо мной открылось безграничное снежное пространство. Эльза сидела на уступе склона, рыдая и обнимая себя за плечи. Я позвал ее, она раздраженно посмотрела в мою сторону и, вскочив на лыжи, ринулась вниз, прямо в открытое ущелье. Я до сих пор вижу этот снег — невероятно чистый, бесконечный. Эльза скользила вниз по укатанному спуску. Но на полпути каким-то образом попала в глубокий снег — ее лыжи увязли, и она остановилась.
Я заглянула в глаза Саймона. Они смотрели в далекое, потерянное никуда. Мне стало страшно.
— …Я звал ее, кричал изо всех сил, — продолжал он. — Эльза пыталась вытащить лыжи из снега. Я кричал: «Черт побери, Эльза!», и вдруг… этот звук, похожий на приглушенный выстрел. Потом — гробовая тишина. Она обернулась, сощурившись, ослепленная солнцем. Не думаю, что она видела его — этот двухсотметровый снежный столб, возвышающийся над ней, не видела, как он начал беззвучно распадаться на две части, словно гигантская застежка «молния». Трещина превратилась в провал, а потом… огромная, сверкающая глыба начала соскальзывать вниз. Раздался оглушительный грохот, земля содрогнулась, и эта дрожь охватила меня с ног до головы. А Эльза… Я уверен, что она все поняла. Она отчаянно пыталась скинуть лыжи…
Я тоже поняла, что должно было произойти.
— Саймон, не думаю, что стоит продолжать…
— Она сбросила лыжи и рюкзак, побежала по снегу, проваливаясь по пояс. Я закричал: «Отходи в сторону!» А потом снежная лавина настигла ее, и я услышал только чудовищный грохот и треск деревьев, которые ломались, словно зубочистки…
— Господи… — прошептала я.
— Эльза барахталась в снегу пытаясь держаться на поверхности. А потом… Ее поглотило… Она исчезла. Грохот стал глуше, и воцарилась тишина. В воздухе запахло сосновой смолой сломанных деревьев. В голове проносились тысячи разных мыслей. Только не паниковать, говорил я себе, если начнешь паниковать, все кончено. Я спустился на лыжах по склону, там, где снег оставался нетронутым. Запомни место, где она провалилась, говорил я себе, посмотри, не торчат ли где-нибудь лыжи. Используй одну из своих лыж как ориентир. Копай палкой, постепенно расширяя круг… Но когда я спустился вниз, все выглядело совершенно иначе, нежели сверху. Точка, которую я наметил как ориентир, черт… ее там не оказалось, только груда снега, твердого, как мокрый цемент. Я беспомощно топтался вокруг, чувствуя себя как в кошмарном сне, когда тебе отказывают ноги…
— Саймон, тебе не надо…
— Но потом вдруг меня охватило странное ощущение полной безмятежности, — продолжал он, — я словно увидел Эльзу, увидел то место, где она находилась. Мы с ней были неразрывно связаны. Ее разум как бы направлял меня. Я пробрался туда, где, по моим расчетам, она должна была находиться. Начал раскапывать снег лыжей, приговаривая, что скоро ее достану. Потом я услышал рокот вертолета. Слава богу! Я махал руками как помешанный, пока оттуда не вылезли два спасателя с собакой и зондами. У меня явно поехала крыша, потому что я начал рассказывать им, какая она спортивная, какой у нее пульс, сколько миль она пробегает каждую неделю, где им нужно копать. Но спасатели и собака начали зигзагами спускаться по склону, а я продолжал копать там, где наметил. Очень скоро я услышал снизу вой собаки и крики спасателей, что они, дескать, нашли ее. Это удивило меня — оказывается, ее не было там, где я думал. Когда я спустился к спасателям, то увидел, что они уже откопали ее до пояса. Я пробирался к ней, задыхаясь, обливаясь потом, бормоча слова благодарности, говоря, какие они классные, потому что видел, что с ней все в порядке. Она все время была там, прямо там, на каких-то два фута ниже поверхности. Я был чертовски счастлив, что она жива…
— Слава богу, — прошептала я, — Саймон, я уж было подумала… Хорошо, что ты сказал…
— Ее глаза были открыты, но она сидела неподвижно, склонившись как-то набок, сложив руки чашечкой у рта, как я ее учил, чтобы создать воздушный карман и тогда можно дольше продержаться. Я смеялся и повторял: «Черт, Эльза, не думал, что у тебя хватило выдержки и ты не забыла про воздушный карман…» Но спасатели вдруг принялись оттеснять меня со словами: «Извини, парень, она мертва». А я отвечал: «Что за пургу вы гоните? Она там, я ее вижу, вытащите ее оттуда». Один из спасателей положил мне руку на плечо и сказал: «Парень, мы откапывали ее в течение часа, а о снежном обвале сообщили еще на час раньше. Она могла продержаться минут двадцать, от силы двадцать пять».
«Да ведь прошло каких-то десять минут!» — заорал я. Я был вне себя. Знаешь, что я подумал? Что Эльза велела им сказать так, потому что все еще дулась на меня. Я растолкал их и подошел к ней. Видишь ли, мне хотелось сказать ей, что все понимаю, всем сердцем чувствую, как бесценна жизнь, как тяжело расставаться с ней, будь это твоя жизнь или жизнь другого человека…
Я положила руку ему на плечо. Он начал задыхаться, как астматик:
— Когда я к ней подошел, то начал выскребать снег, набившийся ей в рот. И, и, и… Только тогда я понял, что она не дышит, понимаешь, не дышит в этот чертов воздушный карман, который я учил ее делать. И, и… Я увидел, какое у нее темное лицо, замерзшие слезы на застывших глазах… Знаешь, я сказал: «Эльза, пожалуйста, не делай этого, ну, давай же, не пугайся». Я схватил ее руки — вот так, о, черт, они были ледяные, но она все равно… Все равно…
— Я знаю, — мягко сказала я.
Саймон покачал головой.
— Она молилась, понимаешь, руки у рта, вот так, видишь, как я ее учил. И хотя я все уже понял… Господи, хотя я понимал, почему она молчит, я все равно слышал ее голос, ее плач: «Не дай мне умереть, Господи, прошу тебя, не дай мне умереть».
Я отвернулась, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не расплакаться, и не знала, что сказать, как его утешить. Я осознавала, что должна испытывать неизбывную печаль, безграничное сочувствие его горю. Конечно, я сочувствовала Саймону. Но, если честно, острее всего был парализующий страх — ведь я ненавидела ее, хотела ее смерти, а теперь получилось так, будто я убила ее. И должна за это заплатить. Все вернется, повинуясь какому-то злому року — так уже было с Кван и психиатрической лечебницей. Я взглянула на Саймона. Его невидящий взор был устремлен на силуэты деревьев, на вспышки светлячков.
— Знаешь, хотя я уже смирился с тем, что Эльзы нет… — проговорил он с душераздирающим спокойствием, — но иногда, стоит мне вспомнить о ней — и я вдруг слышу, как по радио передают нашу любимую песню… Или в тот самый момент позвонит ее подружка из Юты… Не думаю, что это совпадение. Я чувствую ее. Она здесь. Потому что мы были связаны, понимаешь? По-настоящему связаны. И не только физически, это отнюдь не главное. Это было словно… Можно, я прочту тебе то, что она написала?
