Джо Мино - Сделай погромче
Вот и она, в точности такая, какой я ее запомнил: Эсме, сидящая на стиральной машине, пьющая пиво прямо из бутылки, с этой милой красной челкой, болтающая с Ким, которая пришла с Бобби Б, который, в свою очередь, напустил на себя, как обычно, скучающий вид. Все они помахали нам и улыбнулись, а Бобби Б. показал мне средний палец. Пока мы спускались, было слышно дребезжание гитары, вырывающееся из старых усилителей, и приглушенный далекий звук жестяных барабанов. Сначала я подумал, что кто-то вставил кассету в магнитофон со сломанными колонками, но когда мы спустились, я увидел, что это уже играют музыканты.
Группа называлась «Морлоки!» С восклицательным знаком и все такое. Это была группа того парня Джима, которого мы все знали, старшеклассника из государственной школы в Эвергрин-парк. Название «Морлоки!» они взяли из «Машины времени» Герберта Уэллса, я сам ее читал. Вообще-то они толком не умели играть и у них не было басиста — только вокалист, гитарист и барабанщик, — и настоящего оборудования у них тоже не было, и все равно, по-моему, они были группой, потому что, по-моему, группа — это не что иное, как идея, плохая или хорошая, и если у тебя есть идея, это уже только вопрос времени, будет у тебя группа или нет. Я представлял себя в металлической группе годами, и для меня это было почти такой же реальностью, как если бы это действительно случилось. У Джима была идея, и это были «Морлоки!», и он написал название «Морлоки!» на своей джинсовой куртке, и на рубашках, и даже на своих белых кедах черным маркером. Я всегда думал, что это круто, вот так повсюду писать название своей группы, несмотря даже на то, что едва ли кто-нибудь о них слышал. «Морлоки!» сыграли семь песен, одну за другой, три из них принадлежали Ramones, а остальные Джим написал об этой девчонке, Шерил Лэндри, которая застрелилась пару лет назад, песни с такими изысканными названиями, как «Крошка Рикошет» и «Я хочу быть твоей пулей!». В основном эти песни были конкретно плохие, совершенно неинтересные, но Джим с драйвом поливал пивом ребят, которые стояли поближе. Добрых десять минут я испытывал зависть, глядя, как они играют. Не потому, что они были хороши, а потому, что они были плохи, а людям все равно нравилось. Особенно девчонкам. Особенно Гретхен.
В общем, это типа разбило мне сердце, но я оглянулся и увидел Гретхен, которая держалась близко к тому углу, где они играли, и типа танцевала, закрыв глаза, как будто была одна, подняв руки над головой, и она не бесилась, как некоторые — в основном, парни, которые, имитируя карате, пихали друг друга; почти все они были моложе нас, со свежевыкрашенными волосами и цветными пятнами от краски на шеях, потому что никто не посоветовал им воспользоваться вазелином, или скейтеры в футболках своих любимых групп, типа Naked Raygun или Circle Jerks, с одной-единственной длинной прядью, свисающей на лицо. Все они были потные и смеялись, и усиленно танцевали. Я никогда не танцевал на таких подвальных вечеринках, потому что не знал, как это блин делается, так что я присоединился к Ким и Бобби Б. у стиральной машины, как обычно, просто наблюдая.
Как я уже сказал, вечеринка не была бы вечеринкой, если бы Бобби Б. не попытался устроить драку. Видите ли, Бобби Б. ненавидел панк-музыку. Он постоянно ворчал. «Где блин гитарные соло? Этим гребаным группам надо бы поучиться играть на своих инструментах», — говорил он обычно, ковыряясь в своем фургоне. Он пришел только из-за Ким, с которой снова помирился / поссорился. Панк-музыка была для них просто еще одним предметом спора, так я думаю. Я повернулся узнать, что Бобби Б. думает о «Морлоках!», и он снова показал мне фак, а затем опустил вниз большой палец, закатив глаза. «Хренов шум!» — прокричал он так громко, как только мог. Ким закрыла его рот рукой, покачав головой, но два качка с бритыми головами, блестящими от пота, успели это услышать. Эти ребята были правильные: нет наркотикам, нет курению — нет сексу? Не уверен насчет последнего. Они относились к тому типу людей, которые всегда ведут себя вызывающе, но никогда не получают за это по морде. Они были в одинаковых футболках «Minor Threat», что выглядело странно, и в штанах sm с четырьмя сотнями молний, сходящимися у армейских ботинок. Еще у них на затылках и на ладонях черным маркером был выведен «икс», чтобы ты знал, видимо, с кем имеешь дело. Типа быть панком недостаточно, так что им поневоле пришлось сколотить собственную группу внутри целой группы на хрен. Раздражали меня эти ребята. Ну и два этих качка обернулись и злобно посмотрели на Бобби Б., толкая друг друга локтями и скрещивая на груди руки; а Бобби Б., глядя на них, только рассмеялся. Он отодвинул руку Ким и встал, оттолкнувшись от стиральной машины и пригладив волосы, которые отрастали и из-за этого все время топорщились. «У вас что, с глазами проблемы?» — спросил он, указывая пальцем то на одного, то на второго. Я сидел прямо, не шевелясь и только наблюдая.
— Да нет, это у тебя проблемы, приятель, — сказал тот, что был повыше, снова злобно взглянул на Бобби Б. и отвернулся, продолжая наблюдать за группой. Бобби Б. засмеялся, оглядываясь вокруг, и сунул руку в задний карман грязных джинсов. Вытащил правый кулак, надел кастет и стал его разрабатывать, с силой ударяя им по второй ладони. Сделав широкий шаг к тому, что был повыше, он обернулся на меня, а затем — БАЦ! — нанес ему быстрый удар в затылок. Парень осел, как будто у него разом перегорели все пробки; один удар — и все, он был в нокауте. Второй, намного ниже ростом, чем Бобби Б., сделал движение, будто собрался его ударить, но не сделал этого. Несколько незнакомых девчонок собрались вокруг лежащего парня, глаза которого закатились и подрагивали, а Бобби Б., подмигивая мне, вернулся на свою позицию к стиральной машине.
Такие драки случались на вечеринках не слишком часто, потому что в большинстве своем панки были слабаками. К ним придирались и их доставали в школе, так что большинство из них были паиньками. А Бобби Б., напротив, всю жизнь был хулиганом. Я считал его неплохим парнем, но на фоне всех этих занудных панков он вроде как превратился в отморозка. Ким и Бобби Б. начали ссориться, при этом она обиженно скрестила руки на груди, а он улыбался, пожимал плечами, качал головой, а затем закатил глаза и подмигнул мне. Как будто то, что он только что ударил кого-то кастетом в затылок, было просто одним из пунктов в программе вечера.
К тому моменту некоторые ребята уже стянули с себя футболки, потому что стало очень жарко; эти панки были совсем еще дети, тощие, еще даже без волос под мышками, но им было все равно, они бесились, танцевали, прыгали под крики Джима из «Морлоков!», бросающегося на гитариста, мулатика по имени Даррен, у которого, как говорили, очень богатые родители. Потом кое-кто повязал футболки вокруг лба, некоторые хлестали ими друг друга, а некоторые подбрасывали их в воздух, и тогда Гретхен, все еще с закрытыми глазами, стянула с себя футболку и бросила ее на пол, продолжая танцевать, и я никак не мог блин поверить в то, что вижу. Гретхен, черт возьми, раздевалась, и вот она уже танцевала в своем белом лифчике в синий цветочек, и я заметил, что отхожу от стены, чтобы лучше видеть. Но вокруг было столько людей, что невозможно что-либо разглядеть — что-либо кроме призрачных мягких лямочек ее лифчика, спускающихся по кремово-белой спине.
Я повернулся к Ким, чтобы понять, видит ли она это, но она уже целовалась взасос с Бобби Б., который засунул ей руку сзади в штаны, и мне было видно ее тонкое кружевное красное белье, и они вроде как трахались всухую, прямо там. Казалось, весь мир уже обнимается и целуется, прижавшись к гладким бетонным стенам, или сидя на ступеньках, или за вывешенными сушиться простынями. Эсме, проходя мимо меня, предложила бутылку будвайзера, и я сказал: «Да, черт возьми», и мгновенно осушил ее, и стал танцевать в одиночестве, и целую минуту чувствовал себя прекрасно в этом своем гребаном одиночестве. Когда я обернулся, Гретхен танцевала с каким-то чуваком — хрен знает кто такой — и я тут же остановился, и Джим из «Морлоков!» развернул микрофон к толпе на последней песне, Rock'n'Roll Radio, еще одной мелодии Ramones.
Вот, потом я увидел это. Я увидел, как этот парень — этот хрен знает кто с длинной скейтерской волосней и в мешковатых скейтерских джинсах, с узкой безволосой грудью и грязными паршивыми ручонками — обнимает Гретхен, целуя ее взасос, и как она активно отвечает на его поцелуй, и какие они оба потные, с закрытыми глазами, и он трогает ее грудь и все такое, и она просто позволяет ему, у всех на глазах. И казалось, все вокруг меня занимаются петтингом — Ким и Бобби Б., потом эта долговязая девчонка прильнула к какому-то новому чуваку, которого я и не видел никогда, и они практически ели губы друг другу — и я больше не мог этого выносить, так что я вытащил из холодильника бутылку пива и направился вверх по лестнице из подвала, через кухню и через заднюю дверь на улицу, чтобы выебать себя самостоятельно. По полной программе.
