Дмитрий Лекух - Игра слов
И – плевать, что по газонам еще не везде снег стаял.
Все равно – весна.
Поеду-ка я в паб.
Выпью кружечку-другую в ожидании парней.
А часам к семи – Машка подтянется, жена, мы с ней договаривались вместе поужинать перед ее ночной гонкой.
У них сегодня первый в этом году челлендж.
Открытие сезона.
Я, может быть, даже поеду, поприсутствую – в качестве зрителя, разумеется, чтобы потом ей поподдакивать да вместе домой уехать.
Мне нравится, когда ей хорошо.
Самому лучше становится.
…Так что, наверное, – соберусь.
Если настроение будет, естественно.
Я, в отличие от нее, от стрит-рейсинга – ну совсем не фанатею.
То ли дело – футбол…
…Ну вот, значит, – выхожу на улицу.
Господи, а там – настоящая весна!
Солнце.
В лужах – синее, без единого облачка, небо отражается.
И – воздух такой, какой только весной бывает. Кажется, еще чуть-чуть, – и почки лопаться начнут.
Ну, вы меня понимаете…
Махнул водителю рукой, чтобы подождал, достал сигареты. Стою, смотрю, улыбаюсь совершенно по-дурацки.
Хорошо…
И тут – этот звонок.
Наталья.
Бывшая жена.
Представитель этого страшного для почти любого сорокалетнего мужика вида хомо сапиенс.
Причем насчет «сапиенс», – я бы еще, наверное, поспорил…
– Дим, ты? – спрашивает.
Как будто по моему мобильному телефону может кто-то другой отвечать. Да к тому же еще и моим голосом.
– Я, – отвечаю. – Здравствуй, Наташ. Что-то случилось?
– Нам нужно срочно встретиться, – говорит.
– Наташ, – вздыхаю. – Ты мне постоянно говоришь, что нам нужно срочно встречаться. Что это – вопрос жизни и смерти. А потом это заканчивается банальным требованием очередной суммы денег. Помимо тех, которые я тебе и так даю…
Молчит.
Сопит.
Потом говорит:
– Это – твой долг…
Но голос уже менее уверенный.
– Ну, – вздыхаю, – и в чем мой долг на этот раз? Поломанный компьютер детям я уже – заменил, путевки вам в Испанию на майские – купил, гостиницу в Питере на белые ночи – оплатил, дачу на лето – снял. Насчет двух недель летом в Турции – мы договорились, выберете отель – оплачу. Чего еще-то произошло?
– Я не хочу об этом по телефону, – заявляет.
– Фу, – выдыхаю. – А я не хочу сейчас мчаться сломя голову через всю Москву, чтобы выслушивать про мой очередной долг. Может, перенесем?
– А мчаться никуда не надо! – смеется торжествующе. – Я здесь, в пяти минутах пешком от твоего офиса. Сейчас подойду.
Подловила…
– Ладно, – вздыхаю покорно. – Только в офис не надо. А то на меня уже секретарши с сочувствием смотреть начинают, не говорю про бухгалтерию. Тут, слева по Ленинградке, – пивной ресторан. Ты его знаешь, мы в нем в прошлый раз встречались. Вот туда и подходи. Буду ждать…
Прервал звонок, подозвал водителя, объяснил ситуацию, – да и пошлепал по лужам.
А что делать?
Только уселся – и она тут же появилась. Как будто специально ждала. Я даже пива не успел заказать.
Может, думаю, – оно и к лучшему.
Лучше – кофе.
Зачем портить хорошее пиво плохим разговором?
– Давай, излагай, – говорю. – И постарайся попредметнее. У нас с тобой в распоряжении – максимум полчаса…
– Хорошо, – поводит бровями, – излагаю. Нам нужно пять тысяч долларов. Это – первый взнос педагогу. Твоя дочь хочет быть эстрадной певицей.
Хорошо, что еще кофе не принесли.
Точно бы обварился.
– Наташ, – говорю осторожно. – Во-первых, я совершенно не уверен, что хочу, чтобы моя дочь становилась эстрадной певицей. Насмотрелся, знаешь ли…
– Это не тебе решать, – пожимает плечами. – А ей.
Задумываюсь.
Лезу в карман за сигаретами.
– Согласен, – говорю. – Ей. Не мне. А вот решать, давать ли денег на такое, с моей точки зрения, – весьма сомнительное, – образование, – уже не ей. А как раз даже и наоборот. Ты меня понимаешь?
Смотрит на меня с презрением.
– Ты что, собираешься отказать собственному ребенку?
Тут она, конечно, – в точку бьет.
Дочери мне очень трудно хоть в чем-то отказать. Так получилось, что я ее совсем по-другому чувствую.
Как хоть и полузнакомого, – да что там, совсем незнакомого, но все-таки необычайно близкого человека.
И откуда только что берется…
Хоть и не виделись бог знает сколько времени.
Мне это очень трудно объяснить, но она – моя.
Абсолютно моя.
Даже имя ей в свое время – я давал, преодолевая жесткое и упорное сопротивление Натальи.
Она хотела по-другому назвать.
Олей, по-моему.
Или Настей.
Наплевать.
А назвали – Русиной.
Почему именно такое – странное – имя, – это уже совсем другая, темная, страшная и немного мистическая история.
Очень и очень личная.
Мой неоплаченный и неоплатный долг.
Потом как-нибудь расскажу…
Не сейчас.
– Отказать, – говорю, – это сильно сказано. Разобраться. Нужно ли ей это на самом деле…
Поводит презрительно плечами:
– Ты хоть знаешь, – говорит, – что твоей дочери в этом году исполняется четырнадцать лет? Что она уже выше тебя ростом? Что на нее заглядываются парни на пять лет старше? И что у нее абсолютный слух и природный джазовый вокал, почти на четыре октавы?
– Я, – вздыхаю, прикуривая сигарету, – знаю только одно: что я хреновый отец. Это не рисовка, это правда. И что совершенно не чувствую себя на сороковник с лишним. Года на тридцать два – тридцать три, максимум…
Сигарета наконец-то прикуривается, а официантка наконец-то приносит кофе.
– А насчет джазового вокала тебе кто сказал? – спрашиваю.
Жмет плечами.
– Ее преподаватель в музыкальной школе, естественно…
– Ага, – кривлюсь. – И деньги – естественно – этому самому преподавателю…
– А кому еще?! – вскидывается. – У нее связи на телевидении, нужно записать фонограмму, показать девочку…
Молчу.
Курю.
Усмехаюсь.
– Тебя, – говорю, – дорогая, просто разводят, как последнюю лохушку. Точнее, – не тебя. Меня. На мои деньги. При твоем посредничестве. А я их зарабатываю, между прочим, а не на фикусе выращиваю. У меня у самого «связей на телевидении», просто в силу специфики профессии, – хоть жопой ешь. Уж побольше, чем у вашего «преподавателя из музыкальной школы», это точно. Как говорит один мой добрый знакомый из этого самого ящика – «по любэ». И толку? Знаю я эти «технологии»…
– И что теперь? – вскидывается. – Из-за того, что ты что-то там «знаешь», девочка должна попрощаться со своей мечтой?
– Почему сразу «попрощаться», – жму плечами. – Поспрашиваю у знакомых, ее послушают. Если действительно что-то есть – посоветуют, к кому обратиться. Только не к продюсеру, ты уж извини. Рано. К педагогу. К нормальному, я имею в виду, педагогу. Не из районной музыкальной школы «со связями на телевидении». А там – посмотрим. Захочет работать как проклятая ради того, чтобы на сцене десять минут покрасоваться – ее право. Нет – значит нет…
– Это все хорошо, – поджимает губы. – А что я должна сказать дочери?
– А то и скажи, – тушу окурок и подзываю официантку, чтобы расплатиться, – что я тебе сказал. Желательно – не перевирая. А сейчас – извини, но мне пора…
Расплатился, вышел, сел в машину.
Злой, естественно, как собака.
Плохо, что сегодня футбола нет.
Рожу бы какому-нибудь случайно подвернувшемуся под руку коню разбил бы – с превеликим удовольствием.
Так, думаю.
Надо Сашке звонить, продюсеру наших рок-н-рольщиков.
Он среди моих знакомых лучше всех в этой мутотени разбирается…
Набираю номер.
– Привет, – говорю, – Саш. Чем занимаешься?
– Сплю, – зевает. – А что, что-то случилось?
– Все-таки ты еврей, Шурик, – смеюсь, – а никакой не хохол. Только они вопросом на вопрос отвечают…
– Да ладно тебе, – протирает он глаза на том конце провода. – Какой из меня еврей? Если б я был евреем или гомосексуалистом, то уже давно стал бы мультимиллионером. А так – до сих пор за квартиру расплатиться с банком не могу. Опять пришлось отсрочку просить…
– Ладно, Саш, – беру быка за рога, – дело у меня к тебе есть. Тебе абсолютно неинтересное, ни по деньгам, ни по чему другому. А для меня – очень важное. Посоветоваться надо. Когда встретиться сможем?
– Охо-хо-хо-хо, – вздыхает он. – А давай сегодня вечером ко мне, часам эдак к двенадцати заезжай, лады? Ребята подъедут. Мне тут, кстати, таа-акой порошок дилер приволок – просто обалдеешь…
Я задумываюсь.
– Не, – говорю, – Саш. Если я к тебе на вечеринку попаду – раньше семи утра оттуда свалить ну никак не получится. Особенно если учитывать качество порошка. А у меня завтра – дела. Может, я сейчас подскочу?
– Да я еще толком не проснулся, – мнется он.
Потом вздыхает, догадываясь, что не отвяжусь.
– Ну ладно, – говорит, – давай, подскакивай…
…Подскочил.
По дороге бутылку виски прикупил.
Самого дорогого, какое только нашел.
Разлили.
Я добавил льда, он – чуть-чуть холодной родниковой воды.
