Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 1
И собравшиеся присудили первый приз ему. Решающую роль в этом сыграло замечание Учителя. Он сказал, что Добронравов — поэт милостью Божией, а Соловейкин — поэт из милости Божией.
Мои размышления
В институте смеются над тем, что меня не выпустили в Болгарию: мол, курица не птица, а Болгария не заграница. Мне хотя и безразлично это, но чуточку обидно из-за бессмысленности запрета: я бы все равно не поехал, так как денег на туристическую путевку у меня нет. А вообще говоря, наши власти напрасно запрещают нам поездки на Запад. Я бы на их месте разрешил. Пусть люди сами посмотрели бы жизнь на Западе и сравнили бы с нашей. Думаете, наш строй стал бы от этого слабеть и расшатываться? Ничего подобного! Наоборот! Почему? Да потому, что наши люди воочию убедились бы, что Запад для них — все равно что субтропики для обитателей пустыни. Мы — крысы. А крысы должны вести ночной и подпольный образ жизни. Наша среда обитания — норы, помойки, сточные ямы, подвалы. Я тоже крыса, честно в этом признаюсь. Если бы я сейчас попал на Запад насовсем, я умер бы там от тоски, как подохла бы крыса в шикарной квартире у академика Петина.
Юбилей Тваржинской
Тваржинской исполнилось семьдесят лет. Но вид у нее такой, что ей смело можно дать все сто пятьдесят. Остряк Добронравов говорит, что она еще на Герцена писала доносы. В связи с этой знаменательной датой и в связи с пятидесятилетием ее самоотверженной трудовой деятельности на благо, из коих более тридцати — в СГУ, ее наградили орденом Ленина. В институте ее чествовали на партийном собрании, на собрании отдела, на профсоюзном собрании и на расширенной дирекции. Затем устроили специальное заседание ученого совета с приглашением иностранных гостей — аспиранта из Монголии, стажера из Болгарии, двух туристов из ГДР. На ученом совете зачитали около сотни адресов, главным образом — от старых пенсионеров-чекистов, засыпали юбиляра подарками, комплиментами, цветами. Академик Петин, с трудом справляясь с отваливающейся искусственной челюстью (шутники говорят, что он подражает Брежневу), сказал, что Тваржинская остается вечно юной красавицей Леночкой, непримиримой ко всяким врагам... В это время «красавица Леночка», ужасно похожая на бабу-ягу из моего детства, сверкающими глазами высматривала в зале малейшие намеки на скепсис и усмешку. Но нам было не до шуток. Мы сидели в битком набитом зале (под расписку загоняли!), как будто дуло нагана из тех героических лет направлено каждому из нас прямо в лоб. В стенгазете Тваржинской посвятили целый отдел. Фотографии, восторженные стихи, дружеские шаржи. Недобитые «либералы», однако, усмотрели в них некие смутные намеки. В частности, они гнусненько хихикали, кивая на такое место в юбилейном стихе:
Врагов Вы беспощадно били,
Их замечая за версту.
Не зря же Вы так долго были
На засекреченном посту.
Стих сочинил заведующий иностранным отделом Ермилкин, редкостный подонок, с пеленок служивший в органах, но не сделавший карьеру вследствие из ряда вон выходящей тупости и повышенной похотливости. В стихе Ермилкин были еще такие строки:
Железный Феликс, сам Дзержинский
Ей крепко руку пожимал,
Когда соратник Лев Тваржинский
Ее на службу принимал.
Партбюро выразило некоторое сомнение и попросило автора переработать это место. Добронравов предложил исправить последнюю строку так:
Ее в кровати зажимал.
Штатный поэт редколлегии Соловейкин сказал, что рифма плохая: пожимал — зажимал. Лучше так:
Ее в кровати принимал.
Во избежание кривотолков этот кусок изъяли.
Интересно, что во время чествования Тваржинской «либерал» Соловейкин что-то лепетал насчет революционных традиций и преемственности поколений, а другой «либерал» Булыга написал в стенгазету заметку о вкладе Тваржинской в науку. Заметка была настолько подхалимской, что член партбюро «реакционер» Белкина, курирующая стенгазету, сказала, что это — слишком, и запретила ее. Тебя это удивляет? — спросил меня Железный Феликс (я все-таки смылся с юбилейного заседания). Какой ты еще наивный сопляк! Эти «либералы» и не на такое способны. Наша система так хорошо устроена, что стоит, например, намекнуть на целесообразность битья по морде в целях исправления, предупреждения и прогресса, как через неделю половина населения будет ходить с «фонарями» под глазом и выбитыми зубами. И эти твои «либералы» дадут такое гуманное обоснование этой мере, что пальчики оближешь.
В том же номере стенгазеты был помещен собственный стих Тваржинской. Поэт, которому я прочитал отрывок из этого стиха, сказал, что в ней погиб новый Маяковский. Вот этот отрывок, обращенный к антикоммунистам:
Вы от злобы совсем, видать, обалдели,
И в законах истории уж совсем ничего не понимаете.
Вам не поколебать коммунизма цитадели,
Только зубы об нее обломаете.
Я сказал, что это хорошо, что они время от времени гибнут. Хотя, может, было бы лучше, если бы они занимались стихами, а не доносами. Поэт сказал, что одно другому не мешает.
Барабанизм
Общепринято, что марксизм имеет три источника и три составные части: философию, политэкономию и учение о коммунизме. Но это мнение давно устарело. На самом деле марксизм, по-прежнему имея три источника, имеет четыре составные части. И четвертая его составная часть есть барабанизм. Суть этой составной части состоит в том, чтобы произносить невероятную чушь с таким самосознанием, будто делаешь бесценный вклад в мировую культуру. Основателями этой составной части были, само собой разумеется, сами классики марксизма (включая Сталина). Но название она получила по имени старшего научного сотрудника нашего института, доктора философских наук, руководителя нашей спецгруппы при дирекции Барабанова. Почему именно по имени Барабанова? Вовсе не потому, что Барабанов произносит такую чушь чаще, чем другие, или что его чушь чушистее чуши других. А потому, что ом кроме этого ничего не произносит. И еще потому, что как-то сложилось, что Барабанов с молчаливого согласия начальства стал своего рода средоточием насмешек институтских остряков. Когда я пришел в институт, барабанизм был уже в расцвете. В стенгазете «За ленинский стиль мышления» чуть ли не целый год был целый раздел, посвященный барабанизму. Раздел этот прикрыли, однако поскольку он стал задевать не столько Барабанова, сколько самих классиков.
О том, что барабанизм на самом деле возник задолго до Барабанова в трудах самих классиков, можно судить по таким примерам. Классики марксизма в качестве примера единства и борьбы противоположностей (диалектических противоречий) неоднократно приводили плюс и минус в математике. Барабанов этот пример тоже постоянно приводит. Но классики раньше начали. И все они (классики и Барабанов) приводят этот пример с таким торжествующим видом, будто никто уже и возразить ничего не сможет и весь мир склонится перед несокрушимой истиной марксистской диалектики. Сомневаетесь? А плюс и минус в математике?! Что, заткнулись?! То-то! Но им (как классикам, так и Барабанову) невдомек, что люди умолкают не от несокрушимой истины диалектики, а от естественного бессилия противопоставить что-то столь грандиозному и непроходимому идиотизму. Ибо даже школьникам первого класса известно, что только у самых тупых учеников плюс переходит в минус и обратно. И кто и когда видел, чтобы плюс и минус сражались наподобие пролетариата и буржуазии?! Упоминание о пролетариате и буржуазии тут не случайно, ибо «плюс—минус в математике» есть второй по значению пример диалектики после «пролетариат—буржуазия». Обычно они так и ходят парочками. В упоминавшейся выше ЦПШ один из секретарей обкомов партии, сдававший экзамены как заочник, даже объединил их, приведя в качестве примера диалектики «пролетариат—буржуазия в математике». И получил за это пятерку. А Владимир Ильич, безапелляционно заявляя, что примеров диалектики можно найти сколько угодно и где угодно, воскликнул: возьмите самое простое предложение «Лошади кушают овес», и вы откроете в нем все элементы диалектики. Чушь тут состоит не в том, что лошади кушают овес (поди найди этот овес, и где вы видели лошадь, кушающую овес?!); чушь состоит в том, что это предложение не самое простое, что было известно даже из самого дурацкого учебника по логике, по которому мы учились в школе по личному указанию товарища Сталина.
Заслуга Барабанова состоит в том, что он привел барабанизм в стройную систему и выделил его в особую часть марксизма. Основные постулаты барабанизма: 1) марксизьм; 2) легавый марксизьм; 3) марксизьм не догма, а руководство к бедствию. Из этих постулатов, как показал Учитель, выводятся три фундаментальные теоремы барабанизма: 4) Троцкий сначала был проституткой, а потом перешел на сторону большевиков, когда в воздухе запахло революцией; 5) лошади все-таки кушали овес до революции, а потом их вытеснили трактора; 6) марксизьм действительно не догма, а только руководство к ней.
