Антон Понизовский - Обращение в слух
Я, конечно, как Плюшкин: вещи все собрала, бытовую технику, телевизор... Едем — дверь «восьмёрки» открывается — вываливаются валенки, швабры, вёдра... Так напичкано было. Вылазием, всё обратно запихиваем...
А ещё кошка у меня была! Такая походная оказалась кошка — ни разу даже не нагадила. Подойдёт, губы полижет — значит, пить хочет. Нальёшь ей в крышечку, попьёт, китикэт из руки погрызёт и дальше... Неделю ехали: в Тюмень к друзьям, в Свердловск, в Удмуртию заезжали... Притом эта восьмёра ещё и ломалась, блин... Но зато весело ехали.
А домой приехали — в первую ночь свои же соседи весь бензин слили.
Другой сосед: «О-о, я знаю, двещти тыгцящ привезли... — Они с акцентом там разговаривают, в деревне. — Двещти тыщящ привёз, давай бутылку покупай...» Уже деньги наши посчитали за ночь!
Я устроилась в ресторан работать, мне там повариха: «Во-от, мы с мужем всю жизнь работаем — даже стенку себе купить не можем! Салаги, а на машине ездят...» Я говорю: «Ну а чё ты тогда сидишь здесь стонешь? Едь зарабатывай. Я, салага, уже без рук успела остаться, три зуба вылетело, ребёнка не могу иметь...» Может быть, это бедность там, в Чувашии... А может, всё-таки склад характера: очень сильная зависть. Прямо спиной чувствовалась.
И главное, муж начал выпивать. Причём так, что я просто в шоке была.
Вроде когда на севере жили, не расставались никогда. А тут, гляжу, появились... и все ж знакомые, все ж свои... Я в положении, а мне рожать, а я с ребёнком маленьким — а его домой не загонишь: «У меня люди», «у меня люди»... Я говорю: «Я знаю этих людей!..»
Ну, и всеми способами его домой — и так, и сяк, и лаской, и грубостью... Никого во двор не пускала, «жена-стерва»: это ведь или уведут его куда-нибудь «помогать», или с этим деломпридут...
Моя бабушка тоже: она всю жизнь ставила табуретку в прихожке — человеку сразу давала понять, что она даже в дом не приглашает. Тоже с пьющим всю жизнь прожила. Бабушка так говорила: «Семья есть, пока женщина терпит».
Я всё могу понять: кризис, работы вообще не стало, он и так уже везде где мог... а ещё не везде и заплотят, это тоже же унижает, толкает к бутылке. Я это всё понимаю, но тем не менее выдержать, когда ты с ребёнком и твой муж пьёт — это тоже большого стоит... Поэтому, в общем, я с ним развелась. Да! Официально развелась, сказала: «Всё, уезжаю от тебя». Человек через две недели бросил пить, пришёл в себя.
Но я не собиралась так от него совсем-то, на всю жизнь уходить... Мы же с ним обвенчанные... А развод — это даже не столько его ошарашить, сколько то, что я вставала в очередь на «Молодую семью». Там такие условия: если семья состоит из трёх человек — муж, жена и ребёнок, — нужно не меньше двухкомнатной квартиры, чтоб получить субсидию. А откуда у нас двухкомнатная квартира? Хоть бы какую-нибудь комнатушку... А на ребёнка и маму можно тридцать три квадрата. Вот, я больше-то из этих целей. Я ж своим умом понимала, что это для очереди — а его тем самым привела в чувство. А как иначе? Если встряску не сделаешь, он и не придёт в себя. Так что мы сейчас разведённые, он меня снова замуж зовёт...
(смеётся)
Но всё равно я считаю, что мне повезло. Сколько бы я ни хотела свой характер показывать — но когда смотрю,
как они с ребёнком играют, игрушки делят... Ну, собирают / л его, он домик для неё строит — она, там, паровоз: фишек этих не хватает, начинает у него забирать, он у неё, так до драки... Потом оба у меня в углах стоят, один в одном, другой в другом: я у них воспитатель. Они товарищи против меня: «Я с па-апой буду!..» Я говорю: «Щас и папе попадёт, и тебе!»
Получается, муж у меня — как ребёнок. Женщина-то — она к годам взрослеет, мудреет, а мужчина... Мой — он вообще лет в пятнадцать где-то остановился. Он такой по жизни, я его «человек-авария» называю. То чего-нибудь у него украдут, то ещё... думаешь: «Господи, вроде дом-работа, работа-дом, всё: ну, по выходным в лес ходим, ну ребёнка на карусель... Ну куда всё девается?! Всю жизнь работаем — и ничего сэкономить не можем!» Как только отложишь — чего-нибудь происходит. Потому что очень уж приключенческий муж у меня...
Сейчас машину хочет в кредит, а ни один банк не даёт без московской прописки: расстроился, психует, ночи теперь не спит... Я говорю: «Ну чего ты переживаешь? Всё ерунда, лишь бы все были живы-здоровы...»
Дело в том, что ему, чтобы подняться в должности, нужен транспорт.
Он работает менеджером по продажам: мороженое, фирма «Айсберри». Там у каждого свои точки, где ихние холодильники стоят, и другие туда водители не суются. Свои магазины, он договаривается с ними, обслуживает, развозит... Работа нервная. Потому что заходишь в магазин, там все разные продавщицы, все со своими гонорами: «Мне нич-чё не нада!» — вот в такой форме могут отвечать.
А он если не продаст, то ему не будет зарплаты. «Ну не надо и не надо, дайте хоть табуреточку посидеть...» И начинает там: кому анекдот расскажет, кому массаж сделает... Кому просто матом, чуть ли не бьёт он их там,
Некоторых своих продавщиц: «Как вы мне надоели!» — иной раз крышку с холодильника может сбить психануть... I Я говорю: «Ну это только ты так можешь!» Я б вот на фубость никогда не смогла бы — ив жизни бы я не зашла больше в этот магазин... а ему надо идти, он идёт... Потом приходит домой, психует...
Зато лидер продаж в своей фирме. Его ценят, уважают. Уже месяцев девять зовут на больше, начальником сектора, открывать новые точки: всё то же самое, но без продаж. Но обязательно необходим личный транспорт. Он ещё и поэтому переживает, а я его успокаиваю каждый раз, хвалю...
Говорю ему: «Я уже твоей мамой становлюсь в итоге...»
Вот так и живём.
VII. Ключ
— Странное ощущение... — проговорила Анна. — Как будто всё ненастоящее...
— В её рассказе? — расстроился Фёдор.
— Эта комната... Горы... Как будто неплотное: то ли просвечивает, то ли...
— Так. Срочно обедать! — Белявский поднялся из кресла.
— ...то ли плывёт... Вроде бы и реальное — но не совсем...
— А реальность — наоборот, на плёнке? — подхватил Фёдор. — Я тоже это чувствовал! несколько раз!
— Ну вот ещё, — отмахнулся Дмитрий Всеволодович. — Аня, стыдно: взрослые люди. Поешь — сразу перестанет плыть и просвечивать...
Все расположились за большим столом у окна( Дмитрий Всеволодович напротив жены, рядом с Лёлей; Фёдор, соответственно, рядом с Анной. Разрумянившийся от кухонного жара Эрик и его помощник — невозмутимый светловолосый атлет с серьгой — расставляли закуски a la fribourgeoise 16: густой молочный суп с картошкой, шпинатом и белой крапивой; салат из томлёной моркови; пирог с шукрутой 17— и, разумеется, сыр грюйер во всех видах: нарезанный палочками и завёрнутый в бекон; взбитый в суфле; запечённый в ramequin (керамической чашке), и он же — в пироге, в салате, в молочном супе...
— Assez, assez! 18— испуганно вскричала Анна, когда Эрик щедро отрезал ей пирога. — Дима, возьми у меня...
Фёдор скованно перекрестился, и начал есть.
Белявский встряхнул тёмно-красную тканую салфетку:
— Ну что, коллеги? Мы выполнили задачу!
— Уже?
— Путешествие к центру души состоялось. Загадка — разгадана!
— Давай, просвети... — предложила Анна, но как-то не слишком охотно.
— Э не-ет, мне интересно сначала послушать ва-ас!.. — лукаво пропел Белявский, цепляя на вилку грюйерный рулет. — Ваши версии?
Вот — на данный момент мы имеем семь персонажей. Отдадим должное Фёдору: есть палитра. Все разные — но все семеро чётко подводятся под один знаменатель. Вопрос: под какой? Есть ответ?
I — Как ты любишь экзамены, — вздохнула Анна. — $сть много ответов...
— Так-так?
| — Мы говорим, — уточнила Анна, — про барышню из Чебоксар?
j — И про барышню, и про всех... Эрик, — обратился Белявский к хозяину, появившемуся с новым дымящимся блюдом, — кен ю гив пейпа? 19Райт? — Дмитрий Всеволодович перешёл на язык жестов: — Райт? Пейпа? Пен? 20
Фёдор пришёл ему на помощь, повторив просьбу по-французски.
— Пенсия 21?.. — не сдавался Дмитрий Всеволодович. — Я буду фиксировать!
— Эм... Что прежде всего поражает — отсутствие мучи-ка... Ты же знаешь, — оговорилась Анна, — какая у меня всегда тема...
Мучик в русской семье — потерянное звено. Он ушёл... причём ушёл как можно быстрее, пока ребёнок маленький — и «отношения не поддерживает». То есть жечка воспитывает ребёнка сама. Сама кормит, сама обеспечивает, сама «ростит»...
Если он не ушёл — значит, умер. Сам умер — как в первой истории, от болезни: от сердца, от рака, от туберкулёза... Погиб — в тракторе перевернулся. В драке зарезали, застрелили, на стройке упала балка. Погиб на войне. Но даже если мучик остался в семье, всё равно его нет. Жечка — вот она, рулит: платок в цветах, кофта в горох — она в доме хозяйка! А мучик где? Да где-то сбоку-припё-ку, на сундучке, с ободранной лысиной: бутылку сунули ему — он доволен. Как соску...
