Эрик Сигал - История Оливера
— Звонил кто-нибудь?
А когда она уходила на ланч, я заказывал себе сэндвич в кабинет. Таким образом я все время следил за телефоном (не доверяя новенькой девчушке на коммутаторе). Я ни за что не хотел пропустить звонка Марси.
Но она не звонила.
В среду днем мне нужно было идти в суд по делам. На это ушло почти два часа. Я вернулся около четверти шестого.
— Мне звонили. Анита?
— Да.
— Ну… Кто?
— Ваш доктор. Он будет дома сегодня вечером после восьми.
Что бы это могло означать? Неужели Лондон, с которым я не мог встретиться в тот день, подумал, что я начинаю выживать из ума?
— Что точно просили передать?
— О Боже, Оливер, я ведь сказала! Она просто попросила…
— Что? Она?
— Пожалуйста, дайте мне закончить, ладно? Она просила передать: «Доктор Стайн будет дома сегодня вечером».
— Доктор Стайн… — сказал я, не скрывая разочарования. Это была Джоанна.
Возможно мне и в самом деле нужен дружеский разговор с таким человеком, как Джоанна. Но нет, это было бы несправедливо. Она слишком цельная натура для такого типа, как я.
Спустя два дня старик Джонас вызвал меня к себе в кабинет на совещание. Проклятье. Я сказал Аните, что заплачу за ее ланч, если она останется нести караул. Шеф позвал меня, снова вместе с мистером Маршем, чтобы поговорить о деле Гарольда Бейе, сотрудника ФБР, специалиста по телефонному прослушиванию, который обнаружил, что бюро подслушивает его самого. Гарольд мог рассказать немало омерзительных историй о слежке, которая ведется за некоторыми сотрудниками Белого дома. Большими деньгами он, конечно, не располагал. Но Джонас решил, что наша фирма должна взять его дело, чтобы соответствующим образом «подготовить публику». Как только наше совещание кончилось, я помчался обратно.
— Кто-нибудь звонил, Анита?
— Из Вашингтона, — сказала она, явно под впечатлением от этого звонка. — Директор Управления Экономических Ресурсов.
— А-а-а, — сказал я без всякого энтузиазма. — Больше никто?
— Вы что, ждете звонка от Жаклин Онассис?
— Послушай, оставь свои шуточки, Анита, — холодно сказал я. И протопал к себе в кабинет.
Анита, в самом деле озадаченная, пробормотала: «Что его гложет?»
— Разумеется, в ожидании звонка я не сидел, сложа руки. Каждое утро я играл в теннис. Когда бедняга Симпсон был занят, я брал уроки у старого Пита Кларка, старика тренера клуба Готам.
— Дай я тебе скажу, сынок, Пит учил их всех. После меня они отправлялись прямиком на Уимблдон.
— Послушайте, вы когда-нибудь обучали некую Марси Нэш?
— Ты имеешь в виду ту хорошенькую малютку…
— Да, да.
— …которая выиграла в парной игре с тем рыжим в 48 году?
— Ладно, забудь об этом, Пит.
— По правде говоря, я не помню, тренировал я ее или нет.
А днем я бегал. Против движения, чтобы лучше разглядеть лица. Безуспешно. Но я упорно продолжал поиски. Несмотря на то, что я сразу вступил в теннисный клуб Готам (единственным условием членства там были деньги), администрация никак не хотела мне помочь. Я имею в виду, что их контора не изъявляла желания дать хоть какую-то информацию о моих компаньонах по клубу.
— Вы хотите сказать, что у вас нет списка?
— Он только для внутреннего пользования. Сожалею, мистер Барретт.
В минуту безысходности я стал подумывать, не попросить ли Гарольда Бейе прослушать телефон клуба. Потом остановил себя. И все же это — показатель моего отчаяния.
Я даже помышлял о том, как бы мне затребовать через суд бухгалтерские книги ресторана «21». Ибо, когда я спросил Дмитрия, с кем это я обедал, он проявил необъяснимую потерю памяти.
Само собой разумеется, я наводил справки в фирме «Биннендейл». Пустив в ход какую-то неправдоподобную историю о тетушке и наследстве, я узнал, что у них действительно имеется трое служащих с фамилией Нэш. Я сам их проверил.
Сначала в отделе дамской обуви я встретился с Присциллой Нэш. Она оказалась дружелюбной женщиной, которая проработала в этом отделе больше сорока лет. Никогда не была замужем. Ее единственным родственником, который остался в живых, был дядя Хэнк в Джорджии, а ее единственным другом — кот по имени Агамемнон. Получение этой информации обошлось мне в восемьдесят семь баксов: пока я мило беседовал с мисс Нэш, мне пришлось купить сапоги, «подарок на день рождения сестре». Я подарил их Аните, подарок только усилил ее подозрительность.
Затем я отправился в отдел мужской одежды и познакомился с мисс Эдви Нэш.
— Хелло, — сказала Эдви, обрушив на меня бездну шарма и шика. Эта Нэш была чернокожая и очень красивая.
— Чем я могу быть вам полезной сегодня? — улыбнулась она. Боже, в самом деле, чем?
Мисс Эдви Нэш убедила меня, что сейчас мужчины увлекаются комплектами рубашка-свитер. Не успел я оглянуться, как уже держал в руках шесть таких наборов. Из ее уст прожурчало:
— «Сможете ли вы мне поверить? Триста долларов с чем-то». Теперь от девочек отбоя не будет. У вас станет шикарный вид. И я ушел, далеко продвинувшись по части моды, но, увы, не по части поисков. И облегчив кошелек на триста долларов.
К счастью для моих финансов, третьим и последним обладателем фамилии был Родни Нэш, агент по закупкам, который последние шесть недель находился в Европе.
— Ну и куда все это тебя приведет? — спросил Стив, героически продолжая ни свет ни заря играть со мной в теннис.
— Никуда, — ответил я.
К тому же меня мучил периодически повторяющийся кошмар.
Я продолжал снова и снова переживать ту ужасную ссору, которая произошла у нас с Дженни в первый год нашей совместной жизни. Она хотела, чтобы я встретился с отцом или, по крайне мере, помирился с ним по телефону. Я до сих пор страдаю от того, как я на нее кричал. Я вел себя как сумасшедший. Перепуганная Дженни убежала неизвестно куда. Я как бешеный носился по Кембриджу, переворачивая все вверх дном. Но не мог ее найти. И, наконец, в ужасе возвратился домой и увидел, что она сидит на ступеньках перед дверью.
Точно таким же был мой сон. За исключением одной детали: на этот раз Дженни не вернулась. Я искал ее упорно, как тогда. Я возвращался в отчаянии, как и раньше. Но Дженни вообще нигде не было.
Что это должно означать?
Что я боялся потерять Дженни?
Или что я хотел (!) потерять Дженни?
Доктор Лондон высказал предположение: разве с некоторых пор я не занят поиском еще одной особы, после еще одного приступа ярости?
Да. Я искал Марси Нэш.
Но какое отношение Марси имеет к Дженни?
Разумеется, никакого.
18
Через три недели я сдался. Марси с неизвестной фамилией никогда не позвонит. И кто, в самом деле, смог бы ее упрекнуть? Между тем, я был очень близок к полному изнеможению из-за своего спортивного графика. Не говоря уж о бесконечном постукивании пальцами по телефону — в ожидании, что он зазвонит. Излишне говорить, что работал я очень плохо, если вообще за что-то брался. Все провалилось ко всем чертям. Как и мое настроение. С этим надо покончить. Итак, в день трехнедельной годовщины битвы у «Злого волка» я сказал себе:
