Майкл ОДвайер - Утопая в беспредельном депрессняке
— Элизабет, ты сегодня выглядишь чрезвычайно соблазнительно. Похоже, болезнь пошла тебе на пользу. Может, тебе надо почаще болеть? Kaк ты считаешь, старик? — обратился он к Виски. — Мне сразу показалось, что ты несколько переусердствовала с обмороком, дорогая, но я растерялся в тот момент и не нашел что сказать.
— Мы хотели как лучше…
— Так и получилось. Передо мной открылся прекрасный новый мир пустоты. Спасибо.
— Иди к черту, Винсент.
— Фу, откуда в тебе такая черствость к человеку, которого даже некому пожалеть?
— Винсент, ты зануда, — проворчала Элизабет.
— Наверное, мне надо было бы отрезать себе ухо, чтобы доказать глубину своего отчаяния. Но, к сожалению, это уже делали до меня, так что меня обвинят в плагиате.
— Я вижу, чувство юмора у тебя все же сохранилось.
— А-а, — отмахнулся Винсент. — А вы двое выглядите до отвращения счастливыми. По какому поводу?
— Мы нашли Бога.
— А в Америке будет печататься альбом с фотографиями Джона.
— Прошу прощения, что не прыгаю от радости, — обронил Винсент с каменным лицом. Но затем не выдержал и расплылся в улыбке. — Ну а если без шуток, то это действительно здорово. Давно пора оживить наши серые будни чем-нибудь вроде этого. Альбом фотографий! Это событие, Джон. К тому же и Бога ты нашел. Где он скрывался все это время? Наверняка прятался где-нибудь среди яблонь.
— Если бы! Тогда мы уговорили бы его сыграть роль посредника между тобой и Хеленой и соблазнить ее яблоком, — сказал Виски.
— Она не стала бы его слушать.
— Наш Бог — молчалив. Это — собака, набитая опилками.
— Какой бесславный конец для Господа, сыгравшего такую роль в истории человечества! Как тебе показалось, он очень расстроен?
— Не думаю. Он, наверное, и сам не прочь отдохнуть. Никаких жутких судьбоносных решений.
— Он и так их давно не принимает. Самовыражение послужило ему хорошим уроком. Интересно, кого он оставил исполнять обязанности вместо себя? Надеюсь, не какого-нибудь хиппи, любителя травки и свободной любви? А то мы могли бы, проснувшись однажды утром, увидеть зеленое небо, голубую лужайку, красные деревья, самую немыслимую цветовую гамму. Хм… А что? Тут, между прочим, есть над чем подумать художнику. — Винсент выпустил клуб дыма из трубки и отколупнул с живота кусок присохшей краски. — А как вы узнали, что это Бог?
— Гудли открыл нам глаза.
— Ну конечно. Дворецкий. Как это я не догадался?
Вечером они решили отпраздновать событие. Винсент повез Элизабет и Виски в ресторан. Доставить их после ужина в «ягуаре» домой было поручено Гудли. У Винсента был приготовлен сюрприз — бутылка французского шампанского.
Элизабет, в черном вечернем платье до колен, втиснутая между двумя мужчинами на заднем сиденье, слушала дискуссию об отношении фотографии к изобразительному искусству. Мимо ее ушей пролетали Уистлер и Фокс Тол бот, Дега и Картье-Брессон, Дали и Пени, Уорхол и Бейли. У нее закружилась голова, и захотелось спать. Элизабет пристроила голову на плече Виски, а он обнял ее за плечи.
Мистер Гудли чихнул, потер нос и улыбнулся в зеркало.
Виски бережно уложил Элизабет на диван в гостиной, снял с нее туфли и укрыл своим плащом. Винсент пошуровал кочергой в камине, пытаясь вернуть его к жизни. В другом конце комнаты пылал и потрескивал еще один камин. На полу перед ним рядом с Альфредом сидела Мэгз, положив голову на его накрытые пледом колени и держа его руку в своей. В глазах ее уютно вспыхивал отблеск огня. Мистер Гудли, вынужденный возиться по хозяйству в столь поздний час, подал им по чашке дымящегося чаю и по куску пирога с яблоками. Винсент и Виски, взяв стулья, присоединились к старикам. Оба знали, что остались кое-какие вопросы, которые им надо обсудить.
— Как я понимаю, в связи со съемками для этой книги ты будешь какое-то время отсутствовать? — начал Винсент.
— Угу. Думаю, что справлюсь с основной частью работы за два-три месяца. Я положу матрас в фургоне и буду там спать — меньше затрат.
— А они разве не оплачивают гостиницу?
— Мы обговорили аванс, но большая часть денег пойдет на покупку пленки, химикатов, еды и бензина. Проявкой я занимаюсь сам.
— Три месяца в пути.
— Да, примерно. Может быть, меньше. Бывает, день-другой проходит без съемок.
— Такое впечатление, что ты ждешь не дождешься всего этого.
— Так и есть.
— Кто чего не дождется? — спросила Хелена, заходя в комнату и прикрыв за собой дверь.
— Я уезжаю на пару месяцев.
— Как это?! Куда? Зачем?
— По работе.
— Это все твои штучки, Винсент, я знаю.
— Я тут абсолютно ни при чем, дорогая.
Виски буквально физически чувствовал, как их острые взгляды со свистом рассекают воздух гостиной и взмолился, чтобы это г вечер не был испорчен. Весь день прошел так замечательно — не считая незначительной боли в мышцах. Должно быть, где-то потянул их.
— Я хочу взять с собой Элизабет, — сказал он.
Хелена буркнула:
— Я так и знала.
Винсент поставил чашку И потупился.
— Не волнуйтесь, мы вернемся. Мы ведь не так уж вам нужны на самом деле. Винсент теперь пишет в новом стиле, Элизабет болтается без дела. А мне ассистент не помешает.
— И это, полагаю, никак не связано с тем, что вы все больше и больше времени проводите вместе? — саркастически спросил Винсент.
— Мы неплохо ладим друг с другом.
— Когда вы уезжаете? — спросила Хелена.
— Думаю, через неделю. Нужно кое-что подготовить. А потом — на волю, в пампасы!
— Просто мороз по коже, — откликнулся Винсент.
Вошла сестра Макмерфи и, извинившись перед ними, стала будить Альфреда и Маргарет. Альфред, как всегда после сна, был раздражен и кипятился.
— Прочь, женщина, оставь меня, — бормотал он.
— Альфред, проснитесь. Пора в постель, — настаивала Макмерфи.
— Это мой муж, и он не пойдет в постель ни с кем, кроме меня! — заявила пробудившаяся Мэгз. — Убери свои руки, наглая девка!
— Ну разумеется, вы тоже пойдете вместе с ним! — В обычную доброжелательную интонацию Макмерфи закралась нотка отчаяния.
— Как? Втроем? Винсент, немедленно останови эту женщину!
Винсент и Виски наблюдали за этой сценой, но не вмешивались.
Хелена уселась за круглый столик, на котором Мэгз раскладывала пасьянсы, и оперлась подбородком на руки. Она подумала о том, как хорошо ее муж и Виски спелись друг с другом, и вздохнула. Все шло не так, как надо.
Стоило Макмерфи прикоснуться к Альфреду, как Мэгз шлепала ее по рукам. Макмерфи терпела, зная, что старикам нужно какое-то время, чтобы вернуться к действительности, и тогда с ними будет легче справиться. Виски с Винсентом все-таки предложили свою помощь, но Макмерфи ее отклонила.
— Пора бы уже усвоить, что мне можно доверять, — добавила она.
— Но я не хочу в постель! — упорствовал Альфред. — Я вообще прекрасно обхожусь без сна — могу не спать несколько суток подряд. Я мог бы рассказать вам парочку интересных историй, мисс.
— Я знаю, Альфред. Я слышала их уже по десять раз. И с каждым разом они становятся все длиннее и длиннее, — вздохнула Макмерфи.
Она надеялась, что сегодня процесс укладывания займет меньше времени, чем накануне, и к двенадцати она уже освободится.
— Сказки перед сном? Замечательно! — щебетала Маргарет. — Ты расскажешь мне ту историю про маленького красного дракончика? Она мне очень нравится.
— Сон в действительности никому не нужен. Это мировой заговор. Правительства, секретные службы, полиция — все они участвуют в нем. Они не смогут справляться со своими обязанностями, если все будут круглые сутки бодрствовать, вот в чем дело. Потребуется слишком много средств. Поэтому они подмешивают в продукты снотворное. Распыляют его в воздухе. Передают по радио двадцать пятые позывные, которые воспринимаются только нашим подсознанием. Они хотят усыпить нас любой ценой.
Макмерфи про себя пообещала Богу, что, если Альфред и Маргарет в конце концов послушаются ее, она не пристукнет их.
— Эта история мне не нравится. У меня от нее разболелась голова. — Мэгз нахмурилась, и к многочисленным морщинкам на ее челе прибавилась еще одна.
— Они посылают секретные лучи. Этих лучей не видно и не слышно, их нельзя почувствовать, но они все время просвечивают нас. — Альфред описал широкий круг руками, окропив окружающих остававшимся в стакане виски. Несколько капель попало в камин, вспыхнув там голубыми огоньками. — Они повсюду.
— Поехали, Альфред, — сказала Макмерфи., усаживая его поудобнее в кресле. При этом звонок, прикрепленный к ручке, зазвенел, как бы возвещая окончание схватки.
Маргарет, потеряв опору, шлепнулась на пол, но продолжала цепляться за Альфреда.
