Майкл ОДвайер - Утопая в беспредельном депрессняке
— И чего ты сюда приперся? — спросил я его.
— Чтобы следить за тобой.
— Зачем? Боишься, что я опять захочу покончить с собой? Не собираюсь.
— Я знаю.
— Тогда зачем?…
— Я боюсь, что ты сделаешь что-нибудь с Винсентом.
— Чего-чего?
— Ты слышал меня. Если что-нибудь случится с Винсентом, я тебя убью.
— С какой стати я буду что-то делать с Винсентом? Я люблю его и не собираюсь ему вредить.
— В том-то и дело, Алекс. Ты всех любишь, и именно поэтому все, кто находится слишком близко к тебе, умирают. Твой отец, мать, Стив, Виктория. Тебе даже не надо стараться что-нибудь делать, все происходит само собой. От тебя это, похоже, не зависит.
— Бобби, все в мире меняется, и я тоже изменился. Ты меня больше на этот крючок не поймаешь. Я отдаю себе отчет в своих действиях и знаю, что я никому вреда не причинял. Это ты, урод, всех поубивал, и как только мы вернемся домой, я расскажу об этом Винсенту с Хеленой, и Макмерфи, и Ребекке, и всем остальным.
— Что-что? Ты напрасно храбришься. Никто тебе не поверит.
— Чихать я теперь на это хотел, Бобби. Я им расскажу, а уж верить или нет — это их дело. Я в любом случае: ничего не теряю, поскольку ты сказал, что все равно убьешь меня. Так что катись подальше. А если, после того как я расскажу им все, что про тебя знаю, ты попытаешься меня убить, то тебе придется очень туго. Ты проиграл, Бобби. Бывают в жизни огорчения.
Мне не следовало улыбаться.
Теперь-то я это понимаю.
Увидев, что я улыбаюсь, Бобби просто психанул.
Я тонул.
Море было абсолютно спокойно. Солнце сияло в вышине.
Я видел днище катера высоко над собой.
Его гладкий черный киль удалялся, оставляя пенистый след.
Пузырьки воздуха, эти крошечные капельки жизни, сорвались с моих губ и устремились вверх. Мои легкие напряглись, пытаясь удержать воздух, который нечем было заменить. Я отчаянно крикнул, и воздух вырвался из меня миллионом блестящих пузырьков, уносящих к изнанке воды мое прощание.
Затем я почувствовал боль.
Над моей головой целая галактика звезд мерцала в полночной пустоте, окруженная ломаной линией золотисто-красной реки. Я протянул свою слабую руку, чтобы прикоснуться к звездам, собрать их в горсть и прижать к груди, как мерцающую тайну.
Я был спасен.
Я не был спасен.
— Отпусти его.
— ТЕПЕРЬ ОН МОЙ.
— Нет, он мой, это все, что у меня было.
— ОТДАЙ МНЕ МАЛЬЧИШКУ, И БУДЕШЬ ИМЕТЬ ВСЕ, ЧТО ТВОЯ ДУША ПОЖЕЛАЕТ.
— Моя душа желает только его.
— БУДЬ ПРОКЛЯТ, ДЖОН УОКЕР, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ.
— Это ты будь проклят, болотная тварь. Мы тут вместе с моим псом, и ты ничего не можешь с нами поделать! Я так давно хотел тебе это сказать!!!
Виски?
Помоги мне!
Со мной ничего не случилось.
Со мной ничего не стряслось.
Из ничего и выйдет ничего.
Ничего?
Ничего…
Я не был подготовлен к тому, чтобы увидеть то, что увидел.
Мои сны обрели плоть.
Я лежал на спине, а Виски высился надо мной, расставив ноги по обе стороны от меня. Он улыбнулся мне и подмигнул. А затем голубое, как молния, пламя охватило его, и он упал, крича от боли. Какая-то лапа со щетиной черных волос и пульсирующими венами схватила его и швырнула в темноту. Я бросился к нему, но, прежде чем успел добежать, земля разверзлась, и вокруг Виски образовался адский кроваво-красный круг, который отрезал его от меня раскаленной стеной огня.
Я звал отца, и его истерзанное тело дернулось пару раз в ответном неслышном крике. Позади я услышал глухие тяжелые шаги. Я обернулся и посмотрел на приближающуюся фигуру.
Впервые я имел возможность разглядеть его так хорошо. Старый человек в красной клетчатой юбке с покореженной саблей на боку. Он мне смутно напомнил кого-то.
Виски, держа на руках Джаспера Уокера, бежал сквозь огонь к скрипучему деревянному мостику через бездну. На другой стороне, протянув руки, их ждала Элизабет.
В ту секунду, когда Виски оказался рядом с ней, меня ослепила яркая вспышка.
Я закрыл глаза.
Открыл их.
И оказался нос к носу с Бобби.
Вот черт!
Волны с оглушительным грохотом бились вокруг меня.
А море было спокойно.
Разве может так быть?
— Тони, тони, почему ты не тонешь?
Бобби, с искаженным от ярости лицом, колотил меня по голове, толкая под воду.
Но я крепко держался за него и видел белые костяшки своих пальцев, вцепившихся в его воротник, и хотя у меня уже не было сил выдерживать его удары, я не мог ударить его в ответ — для этого мне пришлось бы отпустить его. Я мечтал, чтобы кто-нибудь оттащил его от меня, и звал Винсента, глотая соленую воду и чувствуя острую боль в глазах и ушах. Я задыхался, потому что под водой нет воздуха, но не отпускал его — что бы он ни сделал, он последует за мной, — а потом вдруг я опять смог вздохнуть и увидел за спиной Бобби приближающийся к нам катер.
Я потянул его за собой под воду, не обращая внимания на боль и стараясь причинить ему боль тоже, поэтому я схватил его за яйца, и из его открывшегося рта вырвался вверх шарик воздуха, а катер был теперь совсем рядом, и Бобби в страхе пытался уплыть от меня, но я его не отпускал. Уже был виден гребной винт, который замедлял свое вращение, и тень от катера накрыла нас. Бобби посмотрел на меня широко открытыми голубыми глазами, и я толкнул его в сторону винта. Он попытался увернуться, но было слишком поздно, его одежда запуталась во вращающихся лопастях, втянула его… Вода вспыхнула ярко-красным. И наступила тишина.
Абсолютная.
Бесконечная.
Тишина.
Потом — свет, острый, как луч лазера, тонкий, как разлом времени, прорезал пустоту. Он играл, преломлялся, отражался, сквозил. Узелки морских водорослей, переплетаясь, начали наполнять пространство, создавая из ничего видимый мир. Тысяча забытых снов расправили хрупкие образы, потерянные, казалось, безвозвратно в череде детских ночей, как ангел расправляет перед полетом крылья свои.
Я увидел, как мама с папой поднимаются из морских пучин и танцуют на ряби солнечных волн, а Джаспер Уокер бежит за ними, задрав хвост.
Глаза резало.
Горло обжигало.
Легкие, казалось, вот-вот взорвутся.
Сердце остановилось.
— Алекс, я не позволю тебе умереть.
ПУФ-Ф.
— Только не теперь.
ПУФ-Ф.
— И не потом.
ПУФ-Ф.
— Ты не умрешь.
ПУФ-Ф.
— Черт бы тебя побрал, Алекс!
ПУФ-Ф.
— Дыши!
ПУФ-Ф.
Я вдохнул. Просто для того, чтобы Винсент заткнулся.
И оставил меня в покое.
Винсент плакал.
Он пытался рассказать мне, что произошло, но жужжание вертолета заглушало его слова, Он прижимал меня к груди, убирал мои волосы со лба. Я чувствовал, как он слегка покачивается взад и вперед.
Он сказал, что, выходя из капитанской кабины, увидел, как Бобби бежит ко мне и, споткнувшись о какую-то веревку, падает прямо на меня. Мы оба потеряли равновесие и свалились за борт. Он бросился к капитану, но к тому времени, когда катер остановился, нас уже не было видно, так как мы ушли под воду.
Наконец мы вынырнули на поверхность, и тогда они осознали, как мы далеко, так что они развернулись и на всех парах помчались к нам. Винсент сказал, что он видел, как Бобби пытался удержать меня на поверхности.
Это ужасно, сказал он.
Бобби сделал все, чтобы спасти тебя, сказал он.
С тобой все будет в порядке, сказал он.
Тебя отвезут в больницу.
Все будет хорошо.
Это был просто несчастный случай.
Несчастный случай.
Теперь с тобой все будет в порядке, сказал он.
Я и без него это знал.
