Николай Бахрошин - Фиолетовый гном
– Правильно, я. А почему я? Потому что ты еще молодой, зеленый и соплями цепляешься за свой торчащий конец. А натруженные ладони уже стерлись до волдырей от онанизма. Так или нет?
– Очень образно, – бормотал Серега. Конечно, ему хотелось ответить как-то остроумнее, но в голову ничего не приходило. Он чувствовал, что предательски краснеет, и злился. Кроме того, никаких волдырей на ладонях от суходрочки не появлялось. Крепкие были ладони, натренированные о гриф штанги. Наши руки не для скуки…
– Не переживай, Серега, – утешал его дядя Виталик. – Твое время еще придет. Я сам таким был. По нашему, по-флотски, салага. Думаешь, не был?
Серега соглашался, что когда-то и сам дядя Виталик был салагой. Но когда это было, в незапамятные, бородатые времена, чуть позднее Бородинской битвы…
– А сейчас у меня все есть, – продолжал разговор за жизнь дядя Виталик. – Спроси, чего нет, и я тебе не отвечу. Все есть.
Он широким жестом обводил вокруг. Серега согласно кивал.
Ему нравилась квартира дяди Виталика. Вернее, сама квартира была такая же, как у них с матерью, типовой стандарт, квадратные метры на душу населения. Но отделка! В маленькой комнате, которая у них дома называлась маленькой, Серегиной комнатой, дядя Виталик устроил спальню. Сексодром. Там стояла широкая как футбольная поле тахта, покрытая пушистой белой шкурой. Потолки в спальне были зеркальные. Все отражали. При одной мысли, что здесь выделывал дядя Виталик с приходящими к нему красавицами, можно было кончить прямо в штаны.
В большой комнате у дяди Виталика была гостиная. Если спальня была выдержана в светло-бежевых тонах, то гостиная, наоборот, в темных. Приглушенный палас на полу, стенка, диван, два кресла, журнальный столик. Все массивное, темного дерева, сделанное под старину. Телевизор, видик и музыкальный центр, японские, разумеется, были убраны внутрь стенки, за особые дверцы. Сереге квартира дяди Виталика казалась тогда верхом роскоши и богатства.
Красиво жил дядя Виталик…
Самое удивительное, потом Серега видел много роскоши, видел настоящую роскошь, какую только можно купить за самые большие деньги. Но ничего его так не впечатлило, как некогда – квартира дяди Виталика. Конура конурой, если разобраться…
Все относительно, конечно, а сказать больше – все условно…
– Вот смотри, Серега, – продолжал учить жизни дядя Виталик. – Взять, к примеру, инженера какого-нибудь. Не серьезно? Правильно, ничего у него нет и никогда не будет. Столько лет в институтах убил, и гол как покойник в морге. Взять начальника. У того есть. Только сколько он перед этим задниц вылижет, чтоб начальником стать, не приведи господи, от говна потом всю жизнь не отплеваться. Взять торгаша. У того все в порядке, под каждым кустом на даче по сберкнижке зарыто. Только сидит он, милый, на своей двухэтажной даче и трясется в предчувствии очередного обыска с конфискацией. Разве это жизнь?
Серега соглашался, что это не жизнь. Так, существование. Он тогда искренне презирал торгашей, их все презирали.
Дядя Виталик откидывался на спинку кресла и кривил губы, видимо удивляясь собственному уму:
– Я тебе скажу точно, Серега, скромнее надо быть. Я – водила. Простой водила, кручу баранку. Но, заметь, на хорошем месте. В свое время три штуки рваных отдал, чтоб только устроиться. Зато – окупилось. Теперь живу, как хочу. Никого не боюсь. Середину, Серега, не зря называют золотой. Учись, салага, постигай жизнь смолоду…
Он ухмылялся, демонстрируя дырку от вырванного в верхней челюсти зуба и металлический мост внизу.
Да, дядя Виталик тогда крепко научил его жизни… В сущности, тот же самый культ простого, как семейные трусы, человека, подкрепленный материальным достатком и тремя основополагающими «не»: не рвись, не золупайся и не желай многого! А над тремя «не» – одно большое «да». Да пошли они все в задницу! Примерно так…
Однажды Серега зашел к дяде Виталику стрельнуть сигаретку. Тот, стоя коридоре, в шелковом халате с драконами, из-под которого были видны рыжеватые волоски на полной белой груди, взялся рассказывать ему анекдот про Брежнева. Серега, уже получивший две «мальборины», готовился смеяться. В этот момент дверь спальни приоткрылась, и он отчетливо увидел обнаженное женское тело, загорелое тело с белой, как сметана, и неожиданно дряблой попой. Дядя Виталик заметил его взгляд, подмигнул ему и прикрыл дверь.
Пожалуй, это было его первое эротическое переживание. До этого он видел голых женщин только в пионерском лагере, в душе, подглядывая с другими пионерами через просверленную гвоздем дырочку. А что через нее можно увидеть?
Потом он несколько раз встречал эту женщину в подъезде и всегда смущался, потому что помнил, какая у нее белая и дряблая попа. А та ничего, не смущалась, кивала, улыбалась ему.
Одетой и накрашенной она казалась просто красавицей. Как с обложки журнала.
Настоящий эротический журнал дядя Виталик подарил ему вскоре после этого случая. Предупредил только, чтоб никому не показывал ни под каким видом. Не шутки, посадить могут за такие вещи, распространение порнографии, так это называлось согласно Уголовному кодексу.
В журнале гладкие загорелые женщины с глянцево-блестящей кожей показывали все, что имели. Серега с журналом провел в ванной немало времени. Потом показал его Жеке. Жека два дня выпрашивал. Выпросил все-таки, Серега дал ему половину журнала, пусть наяривает в обе руки. Остальное самому было нужно.
Хороший сосед дядя Виталик…
Его первое сексуальное переживание тоже было связано с роскошной хатой дяди Виталика. Как-то Серега забежал к нему, а дверь открыла его подружка. Серега ее раньше не видел. Сам дядя Виталик уже сладко храпел, пуская слюни на румынском диване. Спал в одежде. Видимо, как сидел, так и завалился на бок.
Все понятно, перебрал мужик от удовольствия жизнью. На книжном столике стояли одна пустая бутылка из-под виски, одна полупустая и два стакана.
Все это Серега разглядел через некоторое время. А сначала он разглядывал женщину. Она была в банном халате дяди Виталика, под которым откровенно просматривалось голое тело. Лицо у нее было слегка помято, темные короткие волосы растрепаны, темные глаза припухшие и круглые, словно изумленные чем-то. Но это была женщина. Молодая и красивая женщина. А потому – желанная. От резкого запаха ее духов Серегу слегка повело. Впрочем, при чем здесь духи? Просто от ее запаха. Он возбудился, как только увидел ее.
– Ты кто? – хрипловато спросила она, впустив его в квартиру.
– Сосед, – ответил он. – Серега.
– А я Рита, – сообщила она. – Для соседей – Маргарита Васильевна. Выпить хочешь?
– Кто же не хочет? – рассудительно, как взрослый, ответил Серега.
– Тогда заходи.
Голос у нее был низкий и тоже очень волнующий. Когда она улыбнулась, он заметил две золотые коронки. Они ей совсем не шли. Но и не портили ее.
Господи, как он ее захотел! Ладони вспотели, вот как захотел!
А все получилось словно само собой. Они выпили виски, покурили, еще выпили. Он обнял ее… Нет, сначала она вроде бы сама стала прижиматься к нему мягким бедром, только после этого он решился ее обнять. Все равно боялся, сердце колотилось как в конце боя на ринге, еще немного – и выскочит, запрыгает резиновым мячиком…
В будущем Серега узнал, если женщина тоже хочет, все всегда получается словно само собой, но тогда показалось – случилось настоящее чудо. Они полизались, она – небрежно, он – старательно, и Рита потянула его в роскошную спальню дяди Виталика. Скинула халат, под которым действительно ничего не было. Только черные шелковые трусики, туго врезавшиеся в полные бедра.
Он раздевался долго, суетливо, путаясь в пуговицах и молниях. Почему-то ему казалось очень неприличным стоять перед женщиной в одних носках. Без трусов и в носках – верх неприличия!
Она легла на спину, прикрыла глаза и разбросала по кровати длинные руки и ноги. Он не сразу сообразил, что ему предоставляется честь стянуть трусики. Потом Серега долго тыкался своим членом в ее теплую промежность, густо поросшую темными, удивительно жесткими волосками. Пока она сама, не открывая глаз, не перехватила его член двумя пальцами и не направила внутрь. Ловким таким, опытным движением, как мимолетно отметил Серега. Это даже резануло, насколько ловко и опытно…
Была ли она красивой? Вряд ли, конечно… Но тогда неожиданная хрупкость, округлость, непохожая мягкость женского тела просто ошеломили его, сделав ее единственной и неповторимой. И запах, густой, пряный запах духов, который еще долго оставался на его руках и губах…
Надо же, лицо забыл, а запах до сих пор помнит… Пахла она, конечно, как дешевая шлюха, которой, без сомнения, и являлась…
Часа через два, когда дядя Виталик заворочался на своем румынском диване, Рита выставила Серегу из квартиры. Он вернулся к себе. И только тут сообразил, что видел в эротическом журнале другие позы. Самые разные видел позы! А тут молотил два часа подряд в одном положении, как пневматическая кувалда для забивания свай…
