Воле Шойинка - Интерпретаторы
Саго вышел на балкон и набрал полную грудь морского воздуха. Смеркалось, и уличные фонари только начинали мерцать от вечной борьбы с неведомой силой. Так будет продолжаться, наверно, полночи, пока дежурный механик не найдет причину неполадки и не выключит сеть, погрузив улицы во мрак на месяц или больше.
Длинный американский автомобиль стоял почти под балконом. Что-то знакомое, более чем знакомое было в его хромированных очертаниях. Пестрые восточные подушки привалены к заднему стеклу — знакомые символы вульгарного изобилия. Саго вспомнил, где он его видел, — «Индепендент вьюпойнт». Выходя из редакции, он пробирался между его бампером и стеной. Вождя Винсалы? Саго всмотрелся в неясную фигуру на заднем сиденье; он подумал, что это шофер; человек спал, уткнувшись носом в грудь. Шапку его нельзя было спутать ни с чьей: треугольный наушник абетиаджи закрывал шею. Сэр Деринола, председатель редсовета.
Саго не сразу связал его присутствие у гостиницы с посещением Винсалы, но связь эта медленно, но верно установилась, и он пришел в замешательство при мысли, что жестоко разоблачил человека, чей возраст требовал к себе уважения. Сэр Деринола безмятежно дремал, и Саго почувствовал, что стыдно должно быть ему. Он сам виноват в том, что проник в тайны, которые не подлежали огласке. Но как, как это могло получиться? Винсала просил всего-навсего пятьдесят фунтов. Для него это была приличная сумма, но что она сэру Дериноле? Видимо, двадцать Винсале и тридцать Дериноле. Мысль Саго возвратилась к холодной реальности цифр. Наверно, они заседают не в одном совете, подобные возможности возникают, видимо, раза два в месяц. Побочный заработок — шестьдесят фунтов, обложению налогами не подлежит. Тут уже был какой-то смысл. Стоило подремать в машине с кондиционированным воздухом в то время, как бесстыжий шут вроде Винсалы торгуется и вымогает. Этим вечером они, должно быть, еще посетят кого-нибудь. Запах шнапса въелся в его костюм, а при виде треугольной головы в автомобиле к горлу подступила тошнота. Винсала был чище, чем Мертвец, он, по крайней мере, не старался выдать себя за то, чем не являлся. Но сэр Деринола...
Саго вернулся в комнату и, вытянувшись на постели, начал смотреть в потолок. Он вызвал горничную и заказал джин с тоником и отдельно кружок лимона.
Когда-то, когда-то давным-давно, после еженедельного приема касторки ему не давали даже кусочка лимона. Они с Эгбо царапали карандашами на парте воскресной школы, обсуждая тягостную повинность.
— Готовься. Мать сегодня придет к тебе, а она даже мне не дает пососать лимон.
— Почему?
— Не знаю. Но тебе будет хуже, чем мне.
Перед этим был большой перерыв. Опекун Эгбо недавно женился, и мать Саго взялась за лечение обоих ребят; особенно она напирала на профилактику. Раз в неделю, реже — в две, им давали слабительное. Воскресенье было страшным днем для Саго: касторка без лимона и за ней — ужас постоянной тошноты, и язык дня на два становится скользким, словно улитка.
— Попробовать квасцы? — нацарапал Эгбо. Он не слишком-то беспокоился, поскольку жена учителя его побаивалась. Но мать Саго вечно быпа начеку и убедила жену учителя, что Эгбо — просто находка для ее медицинских экспериментов.
— Попоите его с месяц касторкой — и сами увидите, как он станет другим человеком.
Саго задумался о квасцах.
— Пожалуй, поможет. А где их взять?
— У нас есть дома. В аптечке.
— А много?
— Сколько хочешь.
Они исписали всю парту, а ластика у них не было. Однако выход из положения обнаружился. Но тут Саго пришла в голову мысль, давно не дававшая ему покоя, и, оторвав уголок от «Паломничества Пилигрима», он нацарапал на нем:
— А как же бог?
Учитель заметил их переписку.
— Встань Саго, и ты, Эгбо. Подойдите ко мне и захватите с собой ваше послание.
Он был явно разочарован. «А как же бог?» В воскресной школе самый безнадежный ученик смог бы найти на вопрос о боге не только законный, но даже похвальный ответ, и учитель не стал вдаваться в подробности. Тем не менее сама бумажка выглядела подозрительно, и он потребовал, чтобы они показали ему свои книги. Соседка по парте, несмотря на угрозы страшной мести после уроков, не согласилась дать свою книгу. Все же учитель наказал их не страшно: выучить наизусть две страницы из «Паломничества Пилигрима» к следующему воскресенью.
После они вернулись к обсуждению животрепещущего вопроса:
— Как ты думаешь, бог пьет касторку?
— Конечно.
— Но он же не ест, зачем она ему?
— Если бы я не ел целую неделю, мать все равно влила бы в меня касторку. Она бы даже решила, что прошло две недели, и дала бы двойную порцию.
Они подошли к дому Эгбо.
— Не забудь про квасцы.
Эгбо остановился.
— Знаешь, я вспомнил. Аптекарь говорил, что теперь касторку делают шариками, так что глотаешь ее, как таблетку.
— Правда?
— Он мне показывал. Почти совсем круглые — как язык ящерицы.
Саго было воспрянул духом, но спохватился и огорченно покачал головой.
— Это меня не спасет. Мать скажет, что таблетки не то же, что масло.
— Но если аптекарь говорит...
— Аптекарь же ей поддакнет. Он всегда рад услужить.
Некоторое время мальчишки стояли, сокрушенно думая о безвыходности своего положения.
Кто-то разбудил его, и Саго в тревоге вскочил с постели.
— Господи, который час?
— Полвосьмого.
— Только-то? А я думал, что проспал куда дольше...
Он осекся, узнав Банделе, который, в свою очередь, расхохотался. Саго протянул руку к стене и нажал на выключатель. Целую минуту они стояли и молча смотрели друг на друга. Затем они порывисто обнялись, тоже молча. В комнату ворвался Кола, и Саго, обняв его, прокричал фразу, которую никогда не считал возможным проговорить вслух:
— А ты совсем не изменился!
— И ты, — раздалось в ответ.
В припадке радости он схватил Баиделе за пояс и оторвал его на несколько футов от пола, так что его голова чуть не стукнулась о потолок. Саго поставил его на ноги:
— Боже, ты совсем гигант Алакуку! Ни на дюйм не ниже и торжественный, как британский монарх.
Банделе сел на кровать.
— Ты вернулся последним. Секони опередил тебя на три месяца.
— Отчего ты прячешься? Признавайся! — потребовал Кола.
— Потом объясню. Как вы узнали, что я вернулся?
— Да на тебя же заведено досье! — рассмеялся Кола.
— Досье? Где же?
— В Министерстве иностранных дел. Разве ты не знаешь, что тебя считают коммунистом?
— Ну...
— Згбо работает в Министерстве. Он сказал нам, что ты вернулся.
— Какого же черта! — Он хлопнул себя по бокам и рассмеялся. — А я-то ходил бочком и в тени и полагал, что о моем существовании никто не подозревает.
— Твои досье заполняют целый шкаф — Эгбо тебе расскажет. . Саго почесал затылок.
— А как Эгбо? Он тоже ведь мог бы зайти ко мне.
— Мы думали, у тебя есть причина скрываться. Вот мы и решили погодить недельку-другую.
— Скажем прямо, тут ничего зловещего. Я просто не хочу, чтобы родня узнала о моем приезде. Думал, устроюсь на работу или решу не работать, нанесу им визит вежливости — и конец. Каждому — свое.
— Это не просто, — Банделе покачал головой.
— Быть может, но я попытаюсь.
— А Эгбо еще не появлялся?
— Нет. Я его не видел.
— Мы договорились встретиться здесь в семь и напасть на тебя врасплох. Но мы задержались на Ибаданском шоссе. Какая-то ужасная катастрофа.
— Ладно, пойдемте в бар. Вы не придумали, как провести вечер?
— Это твой вечер. Говори, как бы ты хотел его провести.
На последней ступеньке Саго ощутил необычную тишину в холле. Она врывалась в распахнутые двери, и Саго вздрогнул, вспомнив о визите вождя Винсалы. Сейчас толпа зеленых жилетов скрывала то место, где он сидел.
— Что случилось?
— Погодите.
Казалось, вождь Винсала спит, но официант увивался вокруг него, ожидая указаний. Внезапно указание было дано. Широкий рукав агбады поднялся и махнул в сторону Саго. Очевидно, официант этого и ждал. Он проворно отступил, бормоча:
— Ога, но кто же будет платить?
Молчавшие дотоле официанты разразились громким смехом.
Ясно, что эта игра продолжалась уже давно. Наконец раздался густой голос Винсалы:
— Не подходи сюда без шнапса!
— Но, ога, заплатите сначала за выпитый.
На столике перед вождем Винсалой лежала на боку порожняя поллитровка. Подобно зеленой мухе, он привык пить только бесплатно, и официант вновь перешел в наступление:
— Умоляю вас, ога... расплатитесь.
— Ты наглец! — заревел Винсала. — Я скажу, чтобы тебя за дерзость уволили. Я же тебе говорил, что жду знакомого. Убирайся!
Заметив выражение лица Саго, Банделе спросил:
— Ты его знаешь?
— Погоди.
По понятиям темного мозга Винсалы, Саго должен был вернуться с пятьюдесятью фунтами или половиной суммы плюс обещание остального. Эта уверенность заставила его заказать литр шнапса, который он великодушно заменил поллитровкой. Однако Саго все не показывался.
