Баян Ширянов - Занимательная сексопатология
Я смотрю на часы-счетчик разговора. Они показывают, что прошло только сорок секунд. Ладно, едем дальше.
- Твое тело трепещет. Ты видишь как между ног под моим трико вырастает огромный бугор. Это мой член. Он готов уже ринутся в бой.
Я подхватываю тебя на руки и швыряю на широкую кровать…
Нет смысла продолжать здесь все мои слова. Ограничусь лишь кратким пересказом. За пять минут я только и успел, что раздеть ее полностью и раздеться сам. Но только я перешел к самому процессу, как что-то у меня взыграло и я выдал такие фразы:
- Твой нос уперся в мою подмышку. Она покрыта густым волосом. Я никогда не мою свои подмышки и от нее разит густым мужским потом!
- Нет! Только не это! - вопит Клеопатра. Она вдруг истерически начинает хохотать и вешат трубку.
- А сейчас-то что не так? - спрашиваю я пустоту и она откликается голосом Валеры:
- Твои волосы в подмышке стали щекотать ее нос. Но все равно, поздравляю шесть минут для новичка - неплохо.
Следующий звонок принес в мой рейтинг целых полчаса. При этом я говорил только «да», «нет», и «не может быть!» Клиентка оказалась женой какого-то риэлтера. Она рассказала мне все. Как она трахается со своим мужем, как она трахалась до него, как она трахается с его друзьями. В общем, это оказался настоящий секс по телефону, но для меня. Я уже оглядывался по сторонам, чтобы как-нибудь незаметно поиграть в карманный бильярд, как женщина застонала и выдохнув:
- Спасибо, милый! - повесила трубку.
Я ждал Валериных комментариев, но их не последовало.
Все следующие звонки полностью перемешались в памяти. Звонила мазохистка, которую надо было лупцевать плеткой и приковывать наручниками к поручню вагона мчащегося метропоезда и сношать именно там, на глазах пассажиров в час пик. Звонила отклонистка непонятной направленности, желавшая оказаться в мужской камере Бутырки и признававшая только анальный секс. Была фроттажтистка. Ее даже трахать не надо было, а только ползать по ней, облив предварительно ее телеса рафинированным оливковым маслом. Мне пришлось даже поучаствовать в групповухе: жена, муж и ваш покорный слуга. Но апофеозом был звонок некоего голубого старичка, желавшего, чтобы его имели одновременно в рот, задницу, били членом по лбу и крутили яйца.
Я едва дожил до конца смены. Даже во время перерыва на обед мне не удалось стряхнуть в унитаз напряжение. Член, уставший от такой работы, упорно не желал подниматься.
В общей сложности я наговорил около трех часов. Но чего мне это стоило. Я выбрался из кабинки, а в глазах у меня стройными, как баядерки, рядами стояли уходящие в бесконечность совокупляющиеся члены и вагины.
- Ты куда? - Вездесущий Валера перехватил меня у самого выхода.
- Домой. - Честно ответил я, уже не способный на большее.
- Какое «домой»? А письменный отчет по всем клиентам?
- А отчет я сдам в редакцию!
- Ладно. - Валера вдруг отступил. - Считай, что свои две сотни ты честно заработал.
- Баксов?
- Рублей! Расценка у нас такая - двести рублей за смену.
В общем, еще несколько дней после такой работы любой разговор я почему-то резко переводил на сексуальные темы. И теперь я точно знаю, если по каким-то причинам меня не будет устраивать журналистика, последнее место, куда я пойду устраиваться, будет «секс по телефону».
ДОЛОЙ ОКОВЫ НА СЕКСЕ!На днях в Москве, в одном из Арбатских переулков, прошла акция, оставшаяся практически без внимания прессы, за исключением вашего покорного слуги.
Группа художников - Григорий Шаганян, Ольгерт Текучая и Игнат Рыбкин, возмущенные преследованием изданий эротической направленности, провели своеобразное действо протеста.
Меня встретили около ресторана «Прага», провели дворами, и я оказался в мастерской Ольгерта Текучая. Там толпился народ, громыхал магнитофон, по стенам на полках, вперемешку с глиняными и пластилиновыми фигурками, стояли водочные бутылки. Кто хотел - подходил и прикладывался: стаканов не было принципиально.
Но основное внимание привлекали две бесформенные гипсовые глыбы. Одна стояла посреди помещения, и в нее были вделаны массивные железные кольца, другая лежала на столе. Когда-то белые, они были разрисованы разнообразными эротическими сюжетами и символами. Стоящую массу украшали три огромные буквы, означающие на русском языке мужские гениталии. На лежащей - слово из 5-ти букв. Среди всей тусовки выделялись двое, в заляпанных гипсом и красками халатах. Они стояли на каком-то возвышении и задумчиво взирали на попытки публики добавить что-то к росписи глыб.
- А где же хозяин? - спросил я у них.
- Вы из газеты?
- Да.
- Я - Текучая. А этот господин - Игнат Рыбкин. Его сосед слегка поклонился.
- Мы специально пригласили вас к кульминации. Естественно, вы пропустили несколько этапов нашей акции. Они слишком длинные, да и не интересные. Их лучше показывать уже готовыми.
- Что же я пропустил? И где Григорий?
- Григорий, - вступил в разговор Игнат, - вон та стоячая куча гипса. А вторая - его подруга.
- Они что, внутри? - ужаснулся я.
- Не беспокойтесь. Они живы. К ним поступает воздух, они прекрасно себя чувствуют.
- Вы не присутствовали на первых двух стадиях проекта, - продолжил Текучая. - Во-первых, замуровывание художника и его женщины в гипс. Во-вторых, роспись получившихся монументов эротической символикой.
- Потрясающе! - воскликнул я. - Но что же дальше?
- Еще три стадии. Но это-то уж вы сами увидите…
- Хорошо, а как называется акция?
- Видите ли, - ответил Ольгерт, - это задумывалось как акция протеста. Большинство московских художников потрясены попыткой властей закрыть ваше издание. Представьте, если сначала прикрывают эротическую газету, то потом они могут запретить любую обнаженную натуру!
Поэтому мы сначала решили назвать нашу акцию «Секс без эротики», потом - «Эротика без секса». В конце концов, эти названия объединили.
А сейчас - третий этап!
Художники вооружились молотками и направились к глыбам. Два точных удара - и окаменевшая масса откололась, обнажая гениталии!
Это производило странное впечатление - член, набухающий на глазах, торчащий из белого монолита, и влажные розовые губки, ведущие в глубь другого камня.
Игнат и Ольгерт присоединили к крюку лебедки четыре цепи. Они продели их в кольца, выступающие из камня Григория. Подняли его в воздух. Подвели ко второму камню и аккуратно ввели член в обнаженную вагину!
Публика разразилась аплодисментами. И под размеренные хлопки в ладоши художники стали легонько раскачивать глыбу Георгия.
Послышались хлюпающие звуки. Потом - удары камня о камень. Посыпалась мелкая крошка.
И вдруг из монолита раздался громкий стон. За ним последовал еще один. И еще! Оба камня, осыпались и, потрескивая, громко, в унисон издавали восторженные вопли.
И вдруг воздух пронзил настоящий крик. После него все стихло.
- Четвертая фаза! - провозгласил Рыбкин.
Георгия опустили. Его друзья, вновь взяв молотки, стали разбивать временные саркофаги. Несколько ударов - и каждый из них аккуратно раскололся надвое. Из них, обнаженные, в купальных шапочках, покрытые гипсовой пылью, появились автор акции и его подруга.
Опять раздались аплодисменты.
- Долой оковы на сексе! - громогласно провозгласил Шаганян и пнул свою оболочку. Затем он скинул со стола остававшиеся на нем куски гипса, забрался туда вместе с девушкой.
- Водки! - потребовал Георгий. Ему передали. Выпив из горлышка, художник наклонил подругу и овладел ею в положении стоя под непрекращающуюся овацию.
- Стадия пятая, последняя, - пояснил Текучая.
Так прошла эта смелая по замыслу и исполнению акция в защиту секса.
ТОЛЬКО БЕЗ ПОХАБСТВА!
Жителям Единого Эротического пространства и читателям газеты «ЕЩЁ» в частности, уже хорошо знаком выдающийся московский художник Ольгерт Текучая. Он является автором многих нашумевших инсталляций, причем практически все они тем или иным образом связаны с темой эротики и секса. 1-го марта этого года в галерее «М-Ж» Ольгерт открыл свой новый пеформанс. Естественно, что в первых рядах приглашенных оказалась и я, ваша любимая эротическая обозревательница Кира Мурашова.
К полудню, сроку когда вопреки всем богемным традициям было назначено открытие, у неприметной двери, за которой и находилась галерея «М-Ж», было достаточно оживленно. Мой взгляд выхватывал из толпы множество знакомых лиц, оные лица выхватывали из толпы меня и пытались выяснить что их сегодня ждет. Но я пребывала в том же неведении, что и вся прочая почтеннейшая эротоманическая публика.
