KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Пономарев, "Записки рецидивиста" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В камере мрачно, почти темно. Майор включил карманный фонарик и посветил на стену под потолком. А на шубе бетонной паутина.

— Видишь паутину? — спросил майор.

— Вижу, — ответил я.

— Ну, тогда гуляй, Вася, — засмеялся майор.

Это было мне как обухом по голове. Я этих слов никогда не забуду. Понял, опять добавят. Вспомнил слова Милакина: «Я тебя, Пономарев, проучу. Будешь знать, как руки протягивать. Ты у нас здесь ноги протянешь».

Правда, Коля ушел на свободу, Артема и повара тоже выпустили в зону. А Аганян, Санек и я продолжали «качаться в трюме».

Пошел третий месяц изолятора. У меня уже сильно опухли ноги и морда, и мысль постоянно путалась. Я понял, что начинаю сходить с ума. Сказал Саньку:

— Шизострофия покатила на меня.

Санек молчал, у них с Армяном это еще раньше началось. Пришел на смену Миша-Маша, открыл кормушку, радостно воскликнул:

— Ну что, братцы-кролики, вы еще живые тут? Что, опять спите?

Я тихо говорю Саньку:

— Заговори его, сделай «отвод».

Санек подошел к кормушке, стал разговаривать с Машей, а я по-над стенкой камеры подошел к кормушке с другой стороны так, что меня не видно в кормушку. Потом ногой сильно с разворота приемом каратэ ударил в кормушку мимо головы Санька. И точно попал в лоб этой Маше. Он упал на жопу, затряс головой. А когда очухался, вскочил и убежал. Минут через пятнадцать прибежал Маша с солдатами, открыли камеру. Он показал на меня, сказал:

— Выходи.

Мне Санек говорит:

— Не выходи, Демьян.

Я подумал: если не выйду, они все равно меня вытащат. Поэтому я вышел из камеры в коридор и стал спиной к стене. Тут они как дадут мне в глаза «черемухой». От неожиданности и боли в глазах я заорал на весь коридор. Я ничего не видел, только размахивал руками, но от стены не отходил. От ярости я кричал:

— Ну, твари, козлы поганые! Подходите, гады! Кто в лапы попадет, удавлю пидорасов.

Правда, бить меня они не стали, только ногами затолкали в камеру и закрыли дверь. Я лежал на полу, а Санек мочил тряпку водой и прикладывал к моим глазам, а мне еще хуже становилось. Постепенно прошло.

Подходил к концу уже третий месяц моего карцера. Я уже плохо ходил, ноги сильно распухли и болели, я старался сидеть. Сидел и думал только об одном: если не сдохну и выйду когда-нибудь на волю, то с десяток ментов точно ухоркаю в память за все эти издевательства. Пусть меня расстреляют, мне это уже было не страшно после всего, что я прошел. Одно жалко, по запарке и по закону подлости обязательно хороших людей порежу, а мразь останется. Среди ментов есть и хорошие люди. Одним из них в зоне на «десятке» был подполковник Балашов, который и спас меня от верной смерти. Его, оказывается, долго не было в зоне, уезжал по делам в Москву.

Один раз дверь камеры открылась, надзиратель сказал:

— Пономарев, к начальнику.

Я, еле-еле двигая ногами, поплелся за надзирателем в дежурку. За столом сидел Балашов. Я видел, как у него таращились глаза, когда он смотрел на меня, как будто перед ним был пришелец с того света или из другой галактики.

— Пономарев, что с тобой? — выдавил из себя «хозяин».

— Не знаю, гражданин начальник, — ответил я. — Но у меня к вам единственная просьба: я совершил преступление, оформите меня в «крытую», только не держите здесь. Я чую, еще немного изолятора, и будет моя оконцовка.

— Что ты натворил, Дим Димыч? — спросил Балашов.

— Да одного крысятника швайкой ударил. Ну, в самом-то деле, гражданин начальник, не пойду же я к вам на какого-то крысятника управу искать. А кому-то в зоне порядок наводить надо? Вот я и навел, только на свою голову. Еще майора Бандита немного зацепил. Так Милакин пообещал мне, сказал: «Сгною, ты здесь ноги протянешь». Три месяца из карцера не выпускает.

— Ты же работал, Дим Димыч, я знаю, и хорошо работал. И вот — на тебе. А-яй-яй. Ладно. Никуда ты не поедешь, я дам указание, чтобы не добавляли. А сейчас пойду проверю, что там с тем, которого ты долбанул. Иди в камеру, — сказал подполковник.

Когда я вернулся в камеру, рассказал Саньку о состоявшемся разговоре с «хозяином». На что Санек сказал мне:

— Балашов здесь, пожалуй, единственный, у кого осталось что-то человеческое. Он тебя, Демьян, обязательно вытащит отсюда.

И точно. Открылась камера, вошли два санитара с носилками, сказали:

— Ложись на носилки, — и отнесли меня в санчасть. Только я расположился в палате, вошли «хозяин» и наш отрядный Участковый.

— Поправляйся, Пономарев. Куда пойдешь работать? — спросил Балашов.

— Я — фрезеровщик, — ответил я.

— Хорошо. Пойдешь в третий цех.

Потом он обратился к Участковому:

— У него подошла открытая?

— Да.

— Оформляйте его на открытую.

Напоследок «хозяин» внимательно посмотрел на меня, сказал:

— А у крысятника твоего все зажило уже. В общем, Дим Димыч, лечись как следует и поправляйся.

Подполковник ушел, а отрядный остался в палате, сказал:

— Когда, Пономарев, вы пришли этапом, мне показалось, что вы смирный человек. Но я ошибся, вы оказались очень жестоким человеком.

Я Участковому ничего не ответил, с таким говном мне просто не хотелось разговаривать. Он же все истолкует по-своему. Я сидел и молчал, он тоже, а минут через пять ушел.

После его ухода ко мне подошел лепила (лагерный врач из зеков). Это был мужчина среднего роста, крепкого сложения, лицом походил на донского казака, смуглый, брови черные. На вид ему было лет тридцать пять. Чем-то он напомнил мне Григория Мелехова из «Тихого Дона», хотя сам оказался родом из Волгограда.

Лепила присел ко мне на кровать, стал спрашивать, откуда я, за что попал. Мы с ним долго беседовали, познакомились, его Володей звали. Под конец нашего разговора Володя сказал:

— Ничего, Дим Димыч, не боись. Я постараюсь поставить тебя на ноги.

Сделал мне укол глюкозы, дал пачку поливитаминов и пять больших белых таблеток. На ночь Володя ушел в камеру.

Лечение действительно пошло полным ходом. По вечерам мы с Володей подолгу разговаривали. Только ночью я оставался в палате один. Лежу на койке, карцер вспоминаю и одного человека. Этого человека я никогда не забуду до конца своей жизни. Я редко в жизни встречал таких людей. Он попал к нам в карцер незадолго перед моим уходом.

Это был пожилой мужчина среднего роста, худощавый. На вид было ему лет под шестьдесят. Что еще сильно мне запомнилось в нем, так это лицо — симпатичное и благородное, а также его вежливость, что в нашей преступной среде встречается очень редко, почти никогда. Ко всем он обращался только на «вы». Для рецидивиста, каким оказался этот человек, это было просто удивительно.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*