Дни, месяцы, годы - Лянькэ Янь

Календарь деревенские забрали.

Дни шли за днями, скоро настала последняя пора осеннего сева, жители хребта Балоу доели подаяние, что собирали дорогой, но так и не нашли, чем засеять землю, и снова рекой потекли с хребта, ушли на равнину спасаться от голода. И уже через две недели в горах Балоу, что раскинулись на сотни ли, снова воцарились пустота и безмолвие, в тишине можно было услышать, как наскакивают друг на друга солнечные лучи, как звенит, опускаясь на землю, лунный свет.

В деревне осталось всего семь парней из семи семей. Они были молоды, здоровы, полны сил, и на семи горных склонах они поставили семь навесов, и на семи участках бурой земли, палимой беспощадно острыми солнечными лучами, вырастили семь зеленых и нежных, как масло, кукурузных ростков.

Небесная песнь хребта Балоу

Глава 1

Мир окрасился в осень.

Не успели оглянуться, как наступила пора собирать урожай. Горные склоны тонули в сладком запахе кукурузы, до того вязком, что не отделаться. На стрехах, на травах, на волосах людей в поле, всюду повисли тяжелые капли осенней желтизны – висят, того и гляди упадут, сверкают агатовым блеском, озаряя деревню.

Озаряя весь горный хребет.

Озаряя весь мир.

Богатый выдался урожай. Год начинался засушливо, потом были сильные дожди, зато в самое важное время, когда шло опыление кукурузы, дождливые и солнечные дни сменялись как по заказу. И если на равнинах и в низинах урожай выдался обычный, то в горах кукурузы созрело на редкость много. Початки выросли толщиной с голень, стебли под их весом гнулись, а иные ломались, падали на землю, но продолжали расти. Само собой, и в горной деревушке Юцзяцунь, прозванной деревней Четырех Дурачков, урожай выдался на славу. Кукурузу там начали собирать еще между белыми росами и осенним равноденствием [13]. Вся земля Четвертой тетушки Ю лежала на гребне горы. Самой дальней горы от деревни. В прошлом году, когда распределяли землю, на тот участок не нашлось охотников: слишком далеко. И староста сказал: Четвертая тетушка, твои дурачки пожрать горазды, вот и бери себе эту землю – сколько му засеешь, все твои. И Четвертая тетушка засеяла. Засеяла весь гребень, не то восемь му, не то десять – кто же знал, что урожай будет таким богатым?

Четвертая тетушка и ее слабоумные дети три дня собирали кукурузу, три дня носили ее с горы, но осилили только треть. Устали так, что и урожай был не в радость. Поле раскинулось докуда хватало глаз, зеленые стебли с сухими листьями смыкались над головой, заходишь в кукурузу, будто в море ныряешь. Четвертая тетушка набрала корзину початков и несла ее к краю поля. И в это время услышала позади пронзительный синевато-серый крик Третьей дочери:

– Мама, мама! Четвертый дурачок гоняется за мной, за грудь хватает, соски крутит.

На краю поля была навалена уже целая гора початков. Небо стояло высоко. И облака проплывали редко. Сиреневые кукурузные рыльца крошились в пыль, и она витала в разлитых по хребту солнечных лучах. Четвертая тетушка обернулась на крик и в самом деле увидела, как Четвертый дурачок несется за Третьей дочерью, кофта у той распахнулась, и налитые груди, будто два белоснежных кролика, радостно подскакивают, того и гляди спрыгнут на землю. Четвертая тетушка остолбенела. Вместо стыда и боли от того, что брат распускает руки, на лице Третьей было написано веселье, щеки ее сделались красными, будто два новогодних лубка. Четвертый дурачок встал позади сестры, хихикает, изо рта слюни текут, а из глаз слезы от страха перед матерью. Четвертая тетушка не видела, с чего все началось. Хотела расспросить детей, но как тут спросишь – оба ведь дурачки. Пока она так раздумывала, что-то пронеслось у нее перед глазами, и на краю поля вырос ее муж, Ю Шитоу [14]. И говорит:

– Я все видел, Четвертый дурачок полез к Третьей и порвал застежки у нее на кофте.

Четвертая тетушка перевела взгляд с мужа на Четвертого дурачка:

– Сынок, поди сюда, мама тебе кое-что скажет.

Тот нерешительно подошел. Четвертая тетушка замахнулась и отвесила сыну оплеуху.

Дурачок схватился за щеку и в крик.

– Ты разве не знаешь, что Третья – твоя родная сестра?! – проорала Четвертая тетушка.

Дурачок нырнул в кукурузное поле и, как побитая собака, спрятался в густых зарослях. Сел на кукурузные стебли, уставился в небо и заплакал, и весь склон наполнился его сизым безумным ревом.

Четвертая тетушка решила, что все позади, буря стихла, и снова взялась за урожай. Она вывалила початки из корзины и сказала мужу:

– Иди туда, откуда пришел, у меня работы – конца-краю не видно. И больше не ходи к нам на каждый чих.

Затем обернулась и увидела, что Третья дочь стоит на том же месте и смотрит так жалобно, будто у нее живот подвело от голода.

– Проучила я твоего брата, чего тебе еще? – сказала Четвертая тетушка.

– Мам, я хочу замуж, хочу, как старшие сестры, спать с мужем в обнимку.

Четвертая тетушка застыла как громом пораженная.

И муж ее застыл как громом пораженный.

Четвертая тетушка стояла рядом с кучей початков и разглядывала свою слабоумную дочь: та была на целую голову выше и вполовину шире матери, грудь ее вздымалась горой, и Четвертая тетушка вдруг поняла, что Третьей дочери сравнялось уже двадцать восемь лет. Двадцать восемь лет – при мысли об этом Четвертая тетушка едва не подскочила от испуга. Сама она к двадцати восьми годам успела родить четверых детей. И как раз когда Четвертой тетушке стукнуло двадцать восемь, а Четвертому дурачку едва сравнялось полтора года, ее муж ушел, оставив мир живых ради мира мертвых. В тот день они принесли Четвертого дурачка в поселковую больницу, и тамошний врач погасил последний свет их надежды.

В семнадцать лет Четвертая тетушка, напевая куплеты из оперы, вышла замуж в деревню Юцзяцунь, в восемнадцать родила первую дочь и с тех пор раз в полтора года производила на свет по дочери. После первых родов Четвертая тетушка месяц не вставала с постели [15], наслаждалась заботой мужа и мурлыкала песенки. Но она и представить не могла, что все три дочери у нее окажутся слабоумными. После полугода взгляд у них начинал мутиться, зрачки закатывались. Заговорили сестры только к четырем годам, в шесть лет еще подбирали с земли навоз, а подростками продолжали ходить под себя. Родив трех слабоумных подряд, Четвертая тетушка испугалась, что им с мужем нельзя иметь детей, и больше уж не пела. Но спустя несколько лет супруги решили еще раз испытать судьбу, взялись за дело, и на этот раз родился мальчик. В полгода он уже лопотал, к девяти месяцам выучился бегать. Четвертая тетушка радовалась, что наконец-то родила умного малыша, нянчила его и мурлыкала песенки. Но в полтора года ребенок промок под дождем, поднялась температура, сначала думали – обычная простуда, но он прометался в жару всю ночь, а на другой день родители смотрят: рот у сына кривится, глаза косят, говорить разучился, чашку с рисом не держит. Только хихикает как дурачок да смотрит куда-то пустыми глазами.

Вся деревня застыла от ужаса. Четвертая тетушка и Ю Шитоу с ног до головы поросли мертвенно-белым, кромешно-черным страхом, страх затянул и дом семьи Ю, и двор со всеми постройками.

Деревенские советовали: несите малыша в поселковую больницу, да поскорее.

И они понесли.

– Сколько детей в семье? – спросил врач.

– Четверо, – ответила Четвертая тетушка.

– Старшие здоровы?

– Сестрам его ума… немного недостает.

Врач целую вечность разглядывал Четвертую тетушку, а потом наконец спросил:

– У вас в роду случались такие болезни?

– Нет, мои отец и мать были здоровы, – ответила Четвертая тетушка.