Лучшие люди города - Кожевина Катерина
Лёшина мама жила на Смоленской, в доме XIX века с эркерными окнами и четырехметровыми потолками. Рядом с церковью Святого Власия на Козьем болоте.
Лена медленно поднималась по лестнице, разглядывая пальмы в кадках, но сердце все равно сменило темп с анданте на аллегро. Маргарита Ивановна встретила ее у порога и поцеловала в щеку:
– А, Леночка? Заходите, заходите.
В квартире царил дружелюбный сумрак. Темные гардины из синего бархата ограждали жилище от всего, что творилось за окнами. В центре комнаты проступил круглый стол с ножками в виде комаину, мифических собакольвов. В углу Лена разглядела фототриптих – полуголый младенец, первоклассник ростом с букет гладиолусов, студент в конфедератке. Очевидно, Лёша. Она украдкой набрала послание: «Ты скоро?»
– Вы садитесь за стол, не стесняйтесь. – Маргарита Ивановна, не отрываясь, смотрела на Лену. – Алёша так быстро все решил. Насчет нашей встречи. Уж не знаю, к чему такая спешка.
Ее взгляд уперся в Ленин живот под балахоном. Платье явно включало зеленый свет для сомнительных интерпретаций. Лена инстинктивно положила руки на талию, натянув ткань по фигуре. Потом вспомнила, что захватила с собой коробку трюфелей. Хозяйка сдержанно кивнула и убрала ее в сервант. Краем глаза Лена заметила, что там уже лежит штук двадцать таких коробок.
На стенах рябили абстракции и портреты. Человек на одном из них показался Лене знакомым – во фраке, с шелковым бантом вокруг шеи и поворотом головы на три четверти.
– О, скажите, а это ведь Шаляпин?
Маргарита Ивановна вскинула тонкую подведенную бровь.
– Нет, Леночка, это мой прадед.
– Извините, очень похож, – Лена стушевалась.
У Маргариты Ивановны были пепельные волосы, собранные сзади шпильками, на всех пальцах, кроме мизинцев, по кольцу и такой же нос с горбинкой, как у Лёши. Лена случайно опустила взгляд на свои ноги и тут же по-балетному подогнула стопу – от носка на колготках потянулась перепончатая стрелка. Телефон по-прежнему молчал.
Маргарита Ивановна начала морщиться и с силой тереть глаза. А потом небрежно покашливать в кулак.
– Простите, Алёша вас не предупредил?
– Не знаю даже о чем.
А в голове мелькнуло – неужели дело в маникюре?
– У меня аллергия на духи.
Лена подскочила с места, готовая бежать на лестничную клетку.
– Я не знала. Извините, я тогда в другой раз… как жаль, я правда не знала.
– О, нет, нет. Я выпью таблетку. Не беспокойтесь.
Она степенно поднялась и вышла в коридор. Лена отправила Лёше еще один сигнал бедствия. Но снова вхолостую. Зато Маргарита Ивановна вернулась с шампанским. Запотевшая «Вдова Клико» могла легко поправить дело.
– У меня все воспитанники знают – ко мне ароматов не надеваем. Но вы могли забыть. Это нестрашно.
– Но ваш сын не говорил мне…
Маргарита Ивановна ее перебила:
– Вам шампанское, надеюсь, можно?
– Да-да. С удовольствием.
– Вот. Ученики подарили.
Лена всерьез разозлилась на Лёшу. Даже «Форт Боярд» – это командная игра. Тут еще вопрос, что проще – сунуть голову в ящик с пауками или понравиться его матери.
– Ну а теперь, Леночка, расскажите мне про свою семью.
Ей пришлось вспомнить всех родственников до четвертого колена. Через полчаса хозяйка достала с полки свой семейный альбом и позвала Лену на диван.
– А вот это Алёше семь лет, он здесь выиграл конкурс «Золотой голос санатория „Смена“». Вот здесь мы всей семьей – в Индии. А вот это я в детстве.
На фотографии маленькая девочка лет десяти, приподняв юбку двумя щипками, стояла на фоне площади Гран-Плас в Брюсселе.
– Мой отец был дипломатом, мы таскались за ним по разным странам, пока мне не исполнилось пятнадцать.
– У вас, похоже, было очень счастливое детство.
– Это каторга, а не детство. Ты все время заперт на территории посольства и не можешь никуда выйти без ведома родителей. В твоем классе учатся три человека, и те казахи.
Лена представляла каторгу по-другому. Первый раз она попала за границу уже студенткой. И даже разбитая Польша показалась ей раем.
– А как же дух европейской свободы, демократии? Вы так рано его узнали.
– Милая, да что там свобода и демократия. Европа – это йогурт на завтрак. Вот чего действительно не было в Союзе.
После заграничных фотографий Лена заметила старую карточку, на которой три человека обнимали друг друга за плечи на фоне пальмы. А на фото подпись: «Отдыхающие. Гагры, сентябрь 1941 года».
– Кто это?
– Мой дед. Вот здесь, в центре.
– А кем он был?
– Генералом.
Лена как будто невзначай посмотрела на часы.
– О, вам уже пора? Очень жаль.
– Да, жаль. Только Лёша до сих пор не приехал.
– У него важные дела, вы должны понимать.
Но Лена не хотела этого понимать. По пути в прихожую она остановилась у серванта. Целую полку занял спичечный городок. Многоярусные башни, затейливые терема, мельницы, мосты и мостки.
– Это Алёша для меня склеил. В девять лет. И сказал: «Когда я вырасту, построю для тебя настоящий».
Лена улыбнулась.
– Это впечатляет. Я и половины не смогла бы придумать.
– Да, талант не брови. Если нет – не нарисуешь.
Настроение окончательно испортилось. Лена, подгибая носок, залезла в ботинки.
– Леночка, вы подождите. Я с вами выйду.
Она скрылась на кухне и вернулась с пакетиком крупы.
– Вы хотите птиц кормить?
– Да-да, голубей.
В лифте Маргарита Ивановна спросила:
– Завтра собираетесь?
– Куда?
– К Соловецкому камню, конечно. На «Возвращение имен».
– М-м-м… я… может, если успею.
Когда вышли на улицу, Лёшина мама подошла к дворовой парковке и высыпала крупу на крышу сиреневой «тойоты».
– Борюсь-борюсь с ними, сил никаких нет. Это наше место, семейное. Еще мой дед здесь свою «Волгу» ставил.
Они распрощались. Начался дождь. Ее шерстяное пальто промокло и стало вонять псиной. В такси Лена держалась, чтобы не пустить слез перед водителем. Из передней, не успев раздеться, опять позвонила Лёше, и снова без толку. Решение появилось само собой. Оно ей не нравилось, но явно давило своей логичностью. Лена пыталась найти в нем брешь, но безуспешно.
Лёша перезвонил в десять вечера.
– Извини, я все пропустил. У меня были встречи, одна за одной. Готовим презу для инвесторов. Ты как вообще?
Лена хотела выпалить, что она, мягко скажем, не очень. Но закусила губу: «Дыши спокойно. Четыре счета на вдох, четыре на выдох».
– Нормально. Ты приедешь?
– Слушай, у меня сейчас еще один скайп. Постараюсь быстро.
В половине второго он сидел на ее кухне и вертел стакан с джином.
– Как мама?
– Я ее чуть не угробила своими духами. Ты этого добивался?
– Ой, че-е-е-ерт.
– Зачем ты нас вообще знакомил?
– Я подумал, что пришло время. – Он опустил руку в карман пиджака, висевшего рядом на стуле, и что-то там нащупал. – Дружок, я понимаю, что ты злишься. Но я… просто выпадаю из реальности. Эта презентация. Она поможет нам ворваться в космос.
– Дело не в ней, Лёша. Кого ты обманываешь, это будет повторяться снова и снова. Я все время одна.
Он молчал.
– Я не готова быть женщиной космонавта. У меня не хватит сил.
Тишина заполнила кухню, как отравляющий газ. Ни один из них не мог пошевелиться. Минуту или больше. Дыхание перехватило. Даже кот замер на подоконнике у горшка с фикусом. Лена сама не ожидала, что скажет это так резко. Она боялась, что сейчас начнется долгий и вязкий разговор, но все закончилось быстро, даже слишком. Лёша встал, как будто собирался что-то возразить, сделать последний марш-бросок. Потом помотал головой, зажмурил глаза и медленно выдохнул. Он подошел ближе, наклонился и на секунду прижал губы к ее виску.
– Я знаю. Прости меня, – и добавил с улыбкой: – Останемся друзьями?
Лена усмехнулась.
– Конечно, нет.
Глава 15
К собранию все у Лены было готово: Ванёк сообщил, что город уже в курсе – придут даже немощные старушки и дети в ползунках. Из Южно-Сахалинска прислали новые колонки и микрофон, Ирина и Марина уже накрыли поляну в ДК – чай, печенье, бутерброды с сыром. Лена приготовила бланки для заявок на работу, листовки, буклеты. Из офиса она выходила с легким сердцем и тяжеленной пачкой бумаг. Наконец-то дело сдвинется с мертвой точки. У входа опять стоял нарядный мотоцикл. Лена сочла, что это хороший знак, посмотрела на свое отражение и улыбнулась – кое-чего не хватает. Она поставила на землю пакеты, достала помаду и наклонилась над боковым зеркалом, чтобы добавить боевой раскраски.
