Мартин Андерсен-Нексе - Дитте - дитя человеческое
— Берегись! Твое единственное детище лежит там в постели и может услышать тебя. — Марен распахнула дверь в комнатку. — Слышишь, Дитте? Отец твой хочет меня задушить.
Андерс Ольсен отвернулся от старухи и пошел к дверям. С минуту он постоял, нащупывая щеколду, словно не зная, что предпринять, затем вернулся и сел на дровяной ящик. Сидел, уставясь в глиняный пол, поплевывая и растирая плевки сапогом. Совсем стариком выглядел он, да и с детства был таков; про хозяев Хутора на Песках даже поговорка сложилась, что «недаром они на свет рождаются беззубыми».
Марен подошла поближе и остановилась против него.
— Ты, небось, о сыне думаешь, которого родит тебе молодая, здоровая жена? Пожалуй, думаешь, как это приятно будет, когда он подрастет и станет бегать за тобой по полям, как жеребенок около упряжки, и как ты будешь учить его править плугом. Но ведь у многих нет сыновей-наследников, а они все-таки копят да копят и другой радости себе не ищут. А как часто у скупого отца сын бывает мотом и пускает по ветру отцовское наследство! Должно быть, это божья кара тем, кто слишком дрожит над своим добром. Ты, конечно, можешь бороться со своей судьбой, пока у тебя поясница не отнимется — как это со многими бывает, а когда станешь совсем калекой — продать свой хутор чужим людям и переехать в город в красивый домик. У богатых людей много путей!
Хозяин Хутора на Песках поднял голову.
— Ты должна расколдовать мою жену, — сказал он смиренно. — Мы в долгу не останемся.
— Ноги моей не будет больше в вашем хуторе, ни моей, ни девочки. Но ты можешь прислать свою жену к нам. Вреда ей от этого никакого не будет. Но сам понимаешь, если хочешь ей добра, пусть она приедет сюда на возу с торфом.
На следующее утро молодая, красивая хозяйка Хутора на Песках проехала через поселок к Хижине на Мысу, покачиваясь на высоком возу с торфом. Сам-то хозяин, видно, постеснялся показаться со своей женой на телеге, — за кучера сидел подросток-батрак. Многие любопытствовали — кому это везут торф, и всюду в окнах домов виднелись приплюснутые к стеклам носы. А из хижин, откуда не видно было дороги, выскакивала то одна, то другая женщина, набрасывая впопыхах платок на голову, и бежали к домику знахарки. Там батрак таскал торф в сарайчик Марен, а молодая хозяйка Хутора на Песках выкладывала в кухоньке на стол яйца, ветчину, сладкие булки, масло и много еще равных вкусных вещей. Любопытные так и шмыгали мимо, носясь на окошки, а некоторые, осмелев, забегали под каким-нибудь предлогом к постояльцам Марен, занимавшим большую половину дома. Марен знала, зачем забегали люди, но не обращала на них внимания. Она уже привыкла к тому, что за нею наблюдают из помещения, занятого жильцами.
Через несколько дней по всему приходу разнеслась весть, что хозяин Хутора на Песках начал заботиться о своей незаконной дочери. Правда, делал он это не по доброй воле: Марен заставила! И никто понять не мог — почему она так долго терпела, если могла добиться своего. Но теперь ей, стало быть, надоело ждать, и она принялась понемножку колдовать над молодой женой хуторянина, — то посылала в ее утробу ребенка, то изгоняла его оттуда — как Марен было угодно. Поговаривали, будто она для этого приспособила свою внучку: заклинаниями превращала ее в неродившегося младенца, которому приходилось искать себе материнскую утробу. Вот почему Дитте и росла так плохої Девочка в самом деле была поразительно мала для своих лет, хотя как будто и не хворала ничем. Попросту ей не давали расти как следует, — иначе ведь гораздо труднее было бы превращать ее в народившегося младенца.
Иметь в приходе такую знахарку было и хорошо и плохо. В том, что Марен ведьма, сомневаться не приходилось, но все же она была ведьма совестливая. Никто не мог сказать, что она злоупотребляет своей силой — людям во вред, нечистому на пользу. Она была добра к беднякам — многих вылечивала даром. А что касается хозяина Хутора на Песках, то все радовались, когда ему перепадала от кого-нибудь оплеуха.
Слава Марен росла. Люди бывают забывчивы, когда им хорошо живется, и хозяин Хутора на Песках не всегда аккуратно снабжал старуху с внучкой. Случалось, он не заглядывал к ним подолгу, иногда же навещал их усердно. У него в роду была эта болезнь — «прострел». Бывало, дед его и отец, или он сам, нагнутся в поле поднять камень или вырвать сорную траву, и вдруг — стоп, словно нечистая сила схватит за поясницу, насквозь простреливает, выпрямиться не дает, хоть на четвереньках домой ползи. А потом неделями валяйся в кровати, катайся от боли, изнывай от безделья и позволяй изводить себя всякими припарками, пиявками, кровососными банками и умными советами. И вот в какой-то день боль исчезала столь же внезапно, как и появлялась. Сами они приписывали этот недуг «дурному глазу» женщин, считавших себя обиженными и мстивших так подло. А люди полагали, что это небо карает их за то, что они уж очень жадны. Все Ольсены страшно боялись за свою поясницу, и Андерс Ольсен, чуть только она у него, бывало, заноет, торопился задобрить Марен-знахарку.
Щедрот Андерса, разумеется, не хватало на жизнь, но по его примеру многие стали обращаться за помощью к Марен.
Она сама хорошенько не понимала, как все это вышло, но, сообразуясь с обстоятельствами, по мере сил старалась извлечь из этого пользу. Припоминала кое-какие мудрые советы своей матери, а в общем действовала по наитию. Кроме того, люди по большей части сами подсказывали ей, что надо говорить и делать.
Часто слыша, что ее называют колдуньей, она иногда и сама готова была поверить этому, а иногда просто дивилась людской глупости. Но всегда со вздохом вспоминала те времена, когда Сэрен еще был жив и она была всего-навсего «пустой головой». Хорошие, спокойные времена были!
А вот теперь она осталась одинокой. Сэрен лежал в могиле, люди же боялись ее, как чумы, и только в случае надобности обращались к ней. Между собой все они ладили, забегали друг к другу посудачить о том о сем, но никому и в голову не приходило зайти запросто к Марен, — выпить у нее чашку кофе. Даже жильцы сторонились ее, хотя частенько нуждались в ее помощи и пользовались ею. Лишь одно живое существо на всем белом свете не боялось Марен, доверчиво бежало ей навстречу — девчонка.
Тяжела и горька доля знахарки, и не по доброй воле Марен выбрала себе такое ремесло. Но оно давало ей кусок хлеба!
IX
ДИТТЕ ПОПАДАЕТ В СКАЗОЧНУЮ СТРАНУ
Дитте стала уже такой большой, что бегала одна, куда вздумается, и Марен о ней не беспокоилась. Девочке хотелось поиграть с детьми, и она разыскивала себе сверстников в поселке и в одиноких хижинах у лесной опушки. Но родители, завидев ее, звали своих ребятишек домой. Мало-помалу дети сами стали избегать ее, бросали в нее камнями, когда она подходила, обзывали «шлюхиным отродьем», «ведьминой девчонкой». Она попробовала было свести знакомство с другими детьми, но результат был тот же. Наконец Дитте поняла, что везде будет лишней. Не надеялась она больше и на детей бабушкиных жильцов; только, бывало, они все вместе начнут в дюнах плести ожерелья и кольца из голубенькой скабиозы, как прибежит мать и уведет детей.
