Иван Сабило - Предел прочности
Его последнее замечание не изменило моего к нему отношения, но заставило подумать, что он все-таки не дурак.
Самым интересным в деле для меня был результат моей судебной экспертизы, и я принялся читать. Вначале излагались обстоятельства дела, а затем:
«…Крайнев на учете в психоневрологическом диспансере не состоял и не состоит, в психиатрических больницах на излечении не находился, однако на следствии ведет себя странно: в беседе со следователем заявил, что доволен тем, что попал в такую ситуацию, будет иметь материал для написания об этом книги. Его жена также заявляет, что он считает себя очень талантливым, хотя явно преувеличивает свои возможности, в связи с чем назначена судебно-психиатрическая экспертиза.
По спецсправке (лист дела 24) данных о судимостях нет. Характеристика из газеты, где Крайнев работает литературным сотрудником с 15.03.2007 г., положительная. Отмечено, что проявил себя способным автором, общителен. На работе скромен, исполнителен. Характеристика по месту жительства без замечаний. Будучи допрошенным по настоящему делу 25.09.2010 г. и позднее на допросах и очных ставках показания давал по существу, заявлял, что грабежа денег от швейцара не совершал, а взял деньги со стола, когда швейцар, получив от него 5000 рублей одной купюрой для размена, долго не отдавал ему деньги. Взял, не считая.
Сведения со слов испытуемого: уроженец города Москвы. Наследственных отягощений не знает. Личное развитие без отклонений. В раннем детстве перенес корь, скарлатину, плеврит (в 6-летнем возрасте). В 2005 и 2006 гг., переутомляясь на работе, страдал бессонницей, но к помощи врачей не обращался. Образование высшее медицинское. Спортсмен высокой квалификации, мастер спорта по греко-римской борьбе. Тяжелых травм головы не было. Венерические болезни отрицает. Женат с 2007 года, есть дочь 2007 года. Фактически брак прерван, но оформления развода не было. Алкоголь употребляет несколько лет. Употребление наркотиков отрицает.
По существу дела: повторяет показания, данные на допросах.
Соматическое состояние: со стороны внутренних органов существенных отклонений нет.
Неврологически: симптомов органического поражения центральной нервной системы нет.
Со стороны психики: сознание ясное. Ориентирован в личных обстоятельствах и в окружающем полностью. Бреда и обманов чувств нет. Уровень развития соответствует полученному образованию. В высказываниях и общей манере поведения отражение особенностей личности: повышенная самооценка, претенциозность, склонность к некоторой рисовке. Держится с подчеркнутым достоинством, при беседе, оценивая сложившуюся ситуацию, проводит литературные параллели, вставляет цитаты из литературных произведений: „Это говорил Шекспир“. Говорит, что, возможно, использует случившееся с ним как материал для своего литературного произведения, думая назвать его „Первая молитва“, очень туманно при этом определяя основную мысль произведения.
По поводу правонарушения допускает небрежно-снисходительную оценку, называя мелочным и ничтожным. Запамятование на обстоятельства правонарушения отрицает, но признает, что был в состоянии опьянения в тот момент.
Заключение: Крайнев Ю.В. психическим заболеванием не страдает. Обнаруживает психопатические черты характера. В периоде инкриминируемого ему деяния находился вне какого-либо кратковременного расстройства, был ВМЕНЯЕМ. В настоящее время по своему психическому состоянию Крайнев может отдавать отчет в своих действиях и руководить ими. Оснований к назначению принудительного лечения от алкоголизма комиссия не усматривает».
Дальше указывалось, что эксперты-психиатры по таким-то статьям предупреждены и красовались их невнятные подписи.
Я дважды прочитал экспертизу, но опасных для себя заключений не обнаружил. Есть натяжки типа: «Совершил ограбление, пытался скрыться, был задержан». Но здесь они ссылаются на материалы следствия, а сами написали то, что увидели. Браво, господа эксперты! Вы объективно сыграли в мою пользу. Вы увеличили мой запас прочности. Ничего иного следователь от вас не ожидала, просто выполнила необходимую формальность. Зато теперь ее никто не упрекнет в том, что она чего-то не доделала.
* * *Алена все же настояла на том, чтобы я встретился с адвокатом Михаилом Евгеньевичем — мужем Алениной однокурсницы Елены. Мы пригласили их в гости, накрыли на стол. Они приехали, буднично одетые, оба в джинсовых костюмах, в теплых зимних куртках. Оба невысокого роста, со смешливыми, безбровыми лицами. При этом бросалась в глаза их немалая разница в возрасте — муж лет на пятнадцать старше супруги.
— Аленка, милая, как я рада встрече! — с порога объявила Елена.
— Добрый ветер, ждраштвуйте! — басовито произнес супруг. У него отсутствовало несколько нижних передних зубов, он шепелявил, и это сразу настроило меня на несерьезное к нему отношение. Его жена Лена, ладная, энергичная шатенка, порывисто обняла бывшую сокурсницу, они тут же уселись на тахту — вспоминать.
Мы с Михаилом Евгеньевичем прошли на кухню. Он попросил разрешения покурить, что мне не понравилось — не мог на улице накуриться. Но я открыл форточку, предложил стул и дал блюдечко под пепельницу. Он сел, забросил ногу на ногу, закурил.
— Ну, что у вас, чем я могу помочь? — спросил он, выпуская дым в форточку, и я заметил, что поток воздуха уносил его на улицу без остатка.
Я рассказал. И увидел, что мой предполагаемый защитник не поверил в мою невиновность, как-то безучастно опустил глаза, молчит, словно бы не я провинившийся кадр, а он сам.
— Когда суд?
— Через две недели.
— Время есть, дело не ахти какое сложное. Однако нужно готовиться. Я ознакомлюсь с документами — что там собрала следователь против вас? А вам советую сбрить бороду. Борода — это вызов. После суда можно снова отрастить.
— Вы полагаете?
— И оденьтесь как можно скромнее, без всяких галстуков, парадных костюмов. Можем сразу поговорить о гонораре. Так как вы муж подруги моей жены, много я с вас не возьму. В пределах пятнадцати тысяч, не более. Деньги можно сейчас, можно потом, но до суда.
— Я подумаю, — сказал я. — Ну, что? Может, пойдем к дамам?
Он погасил в блюдечке окурок, вымыл руки над раковиной и отправился в комнату вслед за мной.
Усаживаясь за стол, я был по-прежнему уверен, что обойдусь без адвоката.
* * *Я давно сжился с пониманием того, что я — подследственный. А когда дело завершилось, стал быстро привыкать к мысли, что я — подсудимый. Качественно новое состояние. Будучи подследственным, я все же надеялся, что дело до суда не дойдет, что оно само По себе «рассосется», но после судебно-медицинской экспертизы стало ясно: будут судить.
Постепенно свыкся и со своим длительным угнетенным состоянием, так что с некоторым даже безразличием ожидал развязки. В моем сознании, как в калейдоскопе, картины сменялись одна другой. То я вспоминал разговоры со следователем, то вел диалоги со швейцаром, причем он петушился, кричал на меня, обвиняя во всех тяжких. То представлял себе сцены будущего суда. И понимал, что сейчас я живу более сложной и насыщенной жизнью, чем когда-либо раньше. В газете тоже дела пошли живее, я исполнял свою работу вполне осознанно и творчески состоятельно. Период спада прошел, мои материалы печатались без доработки и почти без корректировки. Но желанная повесть о том, что происходит со мной, не получалась. Вместо живого описания моих терзаний я изображал какие-то подходы, какие-то мелкие детали, которые никак не приближали меня к основной теме: «Человек уязвимый». Я, задумав создать самолет, все корпел над доработкой то шасси, то хвостового оперения, то кабины пилота, никак не приступая к двигателю, без которого мой аппарат, даже идеально сконструированный, никогда не поднимется в воздух. Впрочем, и терзаний не было, а только одно любопытство — что там впереди?
У дочки я был только раз — носил деньги. Она, как всегда, обрадовалась моему приходу, поворчала на меня, что долго не приходил, и сказала, что у них бывает Игорь, с которым она играет под столом.
— Мальчик Игорь? — спросил я.
— Нет, большой, как ты.
— Значит, дядя Игорь?
— Нет, просто Игорь, я его так называю. Он с мамой ходит в магазин. И покупает мне воздушные шарики и мыльные пузырики.
Мама и бабушка слушали наш разговор и молчали. Я делал вид, что меня совершенно не волнует появление в их доме какого-то Игоря, но, когда уходил, спросил у Маргариты:
— На развод подала?
— Да, назначили на двадцать четвертое декабря.
— Так долго? — спросил я.
— Не я решаю, я бы ускорила. Сейчас много желающих развестись. А ты хочешь раньше?
— Нет, мне все равно.
— Но у тебя скоро твой суд? Какой позор и стыд. Тебя посадят?
— Не знаю, вполне возможно. Хотя могут и не посадить. У меня до этого случая вся жизнь положительная, там учитывают.
