Пол Хенди - Дневник заштатной звезды
Я чувствовал себя всецело в своей стихии. Речь текла плавно, время летело незаметно. Предполагалось, что вставка займет ровно пять минут, но в самый разгар репортажа из костюмерной Шоколадный Голос зашептал, чтобы я укладывался в три с половиной минуты из-за неполадок со связью. Одновременно я выслушал информацию, переварил ее и продолжал говорить без малейшей запинки. Второй Я сумел даже ввернуть шутку насчет чувства стиля главной героини.
– Трейси Бригсток и мода – все равно что Рассел Грант[27] и дельтапланы.
Лесли Чарльз, актриса, играющая Трейси Бригсток, при этом даже хихикнула, а аппаратная ответила дружным хохотом. Удача определенно улыбалась мне. Шоколадный Голос сообщил, что осталось тридцать секунд.
– Что ж, вот, пожалуй, и все на сегодня о съемках «Трафальгара». Не забудьте: сериал можно посмотреть по будням в тринадцать тридцать, с повтором в семнадцать тридцать пять. Но прежде чем вернуться в студию, я хотел бы добавить, какое это огромное удовольствие – работать в «Шоу Майка и Сью»…
Шоколадный Голос начал обратный отсчет от десяти до нуля.
– Много лет я был их самым горячим поклонником, и для меня большая честь работать бок о бок с этими, не побоюсь этого слова, иконами мира телевещания. С вами был Саймон Питерс с репортажем со съемочной площадки сериала «Трафальгар». Я с удовольствием передаю слово Сью и… Ах да, чуть не забыл, шикарное платье, Сью.
«Шикарное платье, Сью» – эти слова мой Второй Я произнес ровно в ту же секунду, когда Шоколадный Голос досчитал до нуля.
Расчет был просто идеальным.
Я услышал, как по-девчоночьи хихикнула Сью.
– Большое спасибо, Саймон. Каков молодец, правда? Надеюсь, мы с вами еще не раз увидим Саймона Питерса в наших новых выпусках. Смотрите после рекламы: «Купальники для толстушек». Оставайтесь с нами и не переключайтесь.
В наушник врезался Шоколадный Голос:
– Натурная съемка свободна, всем спасибо… Саймон, ты был великолепен.
Я продолжал стоять как вкопанный, будучи не в состоянии оправиться от шока. Телеоператор опустил камеру и пожал мою руку:
– Отличная работа, приятель, ты здорово справился.
Звукооператор снимал с меня микрофон и наушник.
– Извини за связь, старик. Эти штуки все время выкидывают какие-нибудь фортели. Но ты молодец, классно держался.
Какой-то парень с жидкими волосенками и в очках в роговой оправе приятельски хлопнул меня по спине:
– Мы еще не знакомы. Я отвечаю за спутниковый канал. По-моему, вы сработали очень профессионально.
Я понятия не имел, что значит «спутниковый канал», но все равно потряс его руку.
Затем я включил мобильник, и он тут же зазвонил. Я специально дал ему возможность позвонить подольше: чтобы все вокруг поняли, что это не просто мелодия, а музыкальная заставка из «Саймон говорит».
Но, похоже, никто ее не узнал.
Я взглянул на дисплей: там мигало слово «ЧАРЛИ». Я нажал зеленую кнопку.
– Я просто хотела сказать: отлично, – тихонько проговорила она. Чарли звонила из студии.
– Да, все прошло неплохо, – скромно ответил я. – Хотя могло быть и лучше, если бы звукооператоры не облажались со связью.
– Точно.
– Чертовы звукооператоры.
– Как всегда.
– Ничего не умеют.
– Кто бы спорил.
Чарли – единственный человек, кто меня понимает.
– Я все видела по твоим глазам, – прошептала она. – Но ты не беспокойся, больше никто ничего не заметил. Все только и говорят, какой ты молодец.
– А Майк и Сью?
– Они от тебя просто без ума… «Для меня большая честь работать в "Шоу Майка и Сью"!»
Опять же, в самую точку.
– «Да, чуть не забыл, шикарное платье, Сью». Чертов подлиза! На твоем месте я бы поостереглась: Сью обожает молоденьких мальчиков.
– Спасибо, у меня и так хватает проблем с Мими Лоусон.
Короткий звуковой сигнал в ухе сообщил, что на линии ожидает другой абонент. Я посмотрел, кто это. В глубине души мне страшно хотелось увидеть слово «ПАПА», но – увы. На дисплее мигал вызов «АГЕНТ» – что, в общем-то, было не намного хуже. Я извинился перед Чарли, сказав, что перезвоню позже, и нажал зеленую кнопку.
– Саймон?
За все пять лет Макс ни разу не назвал меня Саймоном. Как правило, это был «Питер», или «Питер, шмук[28] ты этакий», или, когда у него было действительно хорошее настроение, «Питер, старый ты фарштинкер![29]». Но чтобы Саймон? Это что-то новенькое.
– Да, Макс?
На другом конце провода повисло молчание: как будто Макс тщательно подбирает слова. Возможно, так оно и было, а может, он просто пытался переступить через себя, делая мне комплимент.
– Отличная работа, – бросил Макс и повесил трубку.
Вы даже представить себе не можете, как много значили для меня эти два слова. Я сглотнул, изо всех сил сдерживая накатившие слезы. Чарли могла хоть целый день расхваливать меня на все лады, без конца повторяя, как прекрасно я держался, что лучшего репортера не сыскать на всем телевидении и что моя собственная телепередача в вечернем субботнем прайм-тайме – всего лишь вопрос времени. Но именно два коротких слова, брошенные Максом, придали жизни смысл. И не то чтобы слова Чарли ничего для меня не значили, – как раз наоборот. Просто я ждал, что Чарли так скажет. Но совсем не ожидал, что Макс Голински снизойдет до похвалы. «Отличная работа».
Остаток дня я провел перед телевизором, еще и еще раз проматывая свой кусок программы. Самое классное в прямом эфире на ТВ – это всплеск адреналина, который ты получаешь. Подлинная, натуральная эйфория, длящаяся часами. Чувство восторженного ликования, которое, как тебе кажется, не закончится никогда. Я слышал, что работа в прямом эфире затягивает, как наркотик Ведущие испытывают настоящую ломку, жаждя очередной дозы. И эта доза непременно должна быть «живой» – все остальное давно уже не дает нужного кайфа. Студийные записи – всего лишь метадон в сравнении с героином прямого эфира на ТВ. Именно так получаются доведенные до отчаяния теленаркоманы, готовые взяться за что угодно – лишь бы это шло в прямом эфире.
Видимо, поэтому некоторые и заканчивают свои дни на телеаукционах.
13 мая
Дома кончился хлеб, и без похода в магазин было никак не обойтись. В последнее время у меня вошло в привычку, прежде чем выйти из квартиры, выглядывать в щелку между шторами: убедиться, что горизонт чист и Мими поблизости нет. Ничего подозрительного я не увидел, так что спокойно покинул квартиру и пересек улицу, направляясь к «Ринго». Я как раз вставлял ключ в замок, когда заметил приближавшуюся Мими.
Внезапно я словно попал в кино: в триллер, где главного героя преследует безжалостная психопатка.
СТАЛКЕР
ИЗОБРАЖЕНИЕ ПОСТЕПЕННО ВОЗНИКАЕТ ИЗ ТЕМНОТЫ: НАТУРА – УЛИЦА В ЛОНДОНЕ – НАЧАЛО ВЕЧЕРА – ОБЩИЙ ПЛАН
По обе стороны улицы – деревья и припаркованные автомобили. Камера постепенно наезжает на САЙМОНА, который выходит из подъезда и легкой походкой движется к своему ЯРКО-КРАСНОМУ «ФЕРРАРИ». Ему двадцать четыре года, он красив, статен и хорошо сложен (как молодой РОБЕРТ РЕДФОРД). Он вставляет ключ в замок дверцы машины – и в этот момент слышит какой-то ЗВУК. Он поворачивается. По его реакции ясно: увиденное ему не нравится.
САЙМОН. Черт.
Теперь мы видим, на что он смотрит. Это ПСИХОПАТКА на противоположном конце улицы. Ей слегка за сорок, и выглядит она так, словно не спала месяц.
ПЕРЕХОД КАДРА: КРУПНЫЙ ПЛАН – ПСИХОПАТКА. Она кричит.
ПСИХОПАТКА. Саймон!
Бежит к САЙМОНУ.
ПЕРЕХОД КАДРА: КРУПНЫЙ ПЛАН – САЙМОН. Он выглядит потрясающе, но в пронзительном взгляде его голубых глаз чувствуется страх.
САЙМОН. Черт!
КРУПНЫЙ ПЛАН – САЙМОН возится с ключами от машины.
ОБЩИЙ ПЛАН – ПСИХОПАТКА несется вниз по улице.
САЙМОН открывает дверцу машины и садится. На лице его проступает пот (при этом он не теряет хладнокровия).
КРУПНЫЙ ПЛАН – ПСИХОПАТКА. Она продолжает бежать с выражением маниакальной решимости на лице.
ОЧЕНЬ КРУПНЫЙ ПЛАН – ключ, вставляемый в замок зажигания. САЙМОН пытается завести машину. Безуспешно.
Теперь мы видим ПСИХОПАТКУ гораздо ближе. Непреклонную в своем стремлении, как Т-1000 в «Терминаторе-3».
САЙМОН снова пытается завести машину. Опять безуспешно.
Мы видим ПСИХОПАТКУ. Она все ближе.
В кадре снова САЙМОН. Он знает, что ситуация чревата опасностью, но ему по-прежнему удается выглядеть сексуально. Он говорит сквозь стиснутые зубы.
